Анита, возьми себя в руки.
Я заставила себя подойти к кровати и сесть на уголок, чтобы снять чулки. Для этого мне пришлось задрать юбку, и это тоже ощущалось очень интимным. Неуклюжие пальцы стали возиться с подвязками.
— Чулки оставь, — попросил он.
Я глянула на него, и уж не знаю, что он прочел у меня на лице, но только он, спрыгнув с кровати, опустился передо мной на пол:
— Что такое, Анита? У тебя вид, будто я сейчас на тебя наброшусь или что-то такое. Не может же быть, чтобы ты меня боялась. Я же Джейсон. Просто Джейсон.
Я перестала возиться с подвязками и попыталась сказать правду. Между мной и Джейсоном никогда не было лжи — одна из причин, по которым мы друзья.
— Я боюсь не тебя, а своего чувства к тебе.
Он посмотрел на меня взглядом, которого я не поняла, и снова отклонился от меня, присев с широко расставленными коленями — снова выступили мышцы живота. Эту позу он часто использовал на сцене. То ли она удобна, то ли это привычка.
— Я не понимаю, что ты пытаешься сказать, Анита. Вообще я не люблю приставать с расспросами, но сегодня я несколько напряжен. Так что объясни.
— Меня смущает, что я тебя хочу, просто хочу. Это не ardeur, ничего метафизического, а просто как раз потому что ты Джейсон. Ты мне нравишься.
— И ты мне тоже. — Он посмотрел несколько недоуменно. — Но у тебя на душе кошки скребут, что ты хочешь меня не потому что ardeur, а просто так.
Я кивнула. Он улыбнулся и ласково взял меня за руку.
— То, что ты все еще нервничаешь от моего присутствия, это очень мило, Анита. Нет, правда. — Он взял двумя руками мою руку. — Но мне нужно, чтобы ты вот эту свою трудность победила, в чем бы она ни состояла. Сейчас мы поедим, но мне нужна человеческая близость, нужно, чтобы ты мне помогла утопить в памяти этот день. Ты меня понимаешь?
Я понимала.
— Единственное время, когда я полностью расслабляюсь, это в сексе. Натэниел шутит, что это у меня единственное хобби.
Джейсон улыбнулся, поднял мои руки к губам и поцеловал.
— И одно из моих любимых занятий тоже.
Я стала было краснеть, попыталась это прекратить, сама зная, что не получится.
— Я на самом деле не про это.
Он поцеловал меня в нос:
— Ты такая лапочка!
Оттолкнув его, я встала:
— Я не лапочка.
Он лег животом на кровать, уставясь на меня, продолжая улыбаться.
— Лапочка. Ты красивая, но когда ведешь себя так — просто лапочка.
— Так — это как?
— Пытаешься усложнить себе жизнь.
— В смысле?
— Ты сильно переживаешь, что хочешь секса со мной. Так?
— Вроде того.
— У тебя есть разрешение от всех твоих мужчин. Они все знают, что мы тут будем трахаться как кролики, если что-то от меня зависит. Так что вины перед ними у тебя быть не может — что ты их обманываешь. Обман подразумевает незнание. А тут один из живущих с тобой милых тебя уговорил ехать.
Я сложила руки под грудью, понимала, что дуюсь, но ничего не могла сделать:
— Вот и это мне тоже покоя не дает.
— Почему?
Я пожала плечами, не расцепляя рук:
— Потому что это не просто секс.
— А что же, скажи мне?
— Я боюсь, что переменится мое чувство к тебе.
— Что я тебе перестану нравиться?
— Нет, что будешь нравиться слишком.
Он скатился с кровати и встал передо мной:
— То есть ты мне хочешь сказать, что опасаешься в меня влюбиться?
Я еще раз пожала плечами, не глядя ему в глаза.
Он взял меня за плечи, заглянул в глаза, и мне пришлось посмотреть прямо ему в лицо. Оно было слегка удивленным и слегка грустным. Я ожидала не такого взгляда.
— Если бы я и правда думал, что это возможно, счастливее меня не было бы парня в городе, но ты на самом деле делаешь то, что и всегда Ты меня хочешь для секса и в качестве друга, но ты хочешь секса — и я здесь. Однако почему-то это заставляет тебя чувствовать себя виноватой, и ты начинаешь уговаривать себя, что тут больше, чем дружба.
— Почему ты так уверен?
— Потому что ты не смотришь на меня в этой комнате, как смотришь на Жан-Клода, Ашера, или Натэниела, или Мику или Ричарда. Я чуть впереди Реквиема с Лондоном или Дамиана, но не впереди прочих. Ты сейчас меня видишь, твое тело на меня реагирует, и это чудесно. Не могу передать, как мне было противно быть рядом с тобой невидимым.
— Я тебя видела.
— Видела, но не видела.
Я попыталась отодвинуться — он меня придержал.
— Джейсон, я не уверена, что понимаю разницу между любить кого-то и просто его хотеть.
— Это многие путают, Анита. Но давай честно: будь здесь Натэниел и будь у тебя выбор, ты бы меня бросила как горячую картофелину. Правда ведь?
— Не пришлось бы. Натэниел любит делиться.
Джейсон улыбнулся:
— Он — да. Но будь здесь Мика, ты бы тоже его мне предпочла. Мое самолюбие это ранит, но увы — правда.
— Мика тоже готов делиться.
— Он делит тебя с Натэниелом, с Жан-Клодом, иногда с Ашером, но не со мной.
Я подумала и ответила:
— Просто никогда не возникал такой вопрос.
— Он делится, но не радуется этому так, как радуется Натэниел. Мой лучший друг любит смотреть, когда ты с другими. О Мике вряд ли можно так сказать, положа руку на сердце.
Подумав, я сказала:
— Мне трудно судить, что думает Мика насчет того, чтобы мною делиться. Это у него получается легко, но — Да, ты прав. Не входит в число его предпочтений.
— А у Натэниела почти что входит, — подхватил Джейсон. — Это у него на кучу кнопок давит.
— Похоже.
Джейсон меня обнял и засмеялся:
— Анита, сейчас наговоришь нам проблему, которой нет. Прошу тебя, пожалуйста, ты мне нужна просто для секса без сложностей после еды, хорошо? Мне нужно, чтобы ты была мне другом с дополнительными бонусами, и не надо из этого делать ни больше, ни меньше того, что есть. Ладно?
Я кивнула. В основном я даже с ним соглашалась. Только какой-то тоненький голосок у меня в голове говорил: «Осторожно!» Может, я себе выдумывала сложности, а может, Джейсон просто не понимал, насколько велико его личное обаяние.
Глава двадцатая
В дверь постучали. Я подумала, что принесли заказ, но Джейсон сказал:
— Что-то едой не пахнет.
Я вытащила «браунинг» из кобуры и в чулках, как была, подошла к двери. Выглянула в глазок — это не доставка в номер. Это был Чак.
Не снимая защелку, я приоткрыла дверь, насколько она позволяла. Пистолет я держала не на виду, но в руке, прикрытой дверью.
— Чего тебе, Чак?
— Это вот так вы меня негостеприимно встречаете? Я пришел сказать вам, чтобы включили телевизор, тринадцатый канал.
— Зачем?
— Репортеры сходят с ума, но не на ту тему, что мы думали. Вам стоит посмотреть.
Вид у него был какой-то слегка усталый.
— Подожди здесь.
— Я бы предпочел войти.
— Я бы тоже предпочла быть повыше ростом, и тоже не получается.
И я мягко прикрыла дверь.
— Он говорит, стоит включить тринадцатый канал.
Джейсон нашел пульт и включил телевизор. Женщина, которую мы уже видели — поклонница Рипли, альтер эго Джейсона, вещала с экрана:
— …на вопрос, действительно ли она оставила Жан-Клода ради одного из его стриптизеров, повелительница зомби и истребительница вампиров Анита Блейк отвечать не стала. — Показали отрывки пресс-конференции и наш уход под градом летящих в спину вопросов. Потом на экране появились фотографии Жан-Клода в сопровождении голоса той же дамы: — Мастер-вампир города Сент-Луиса отказался комментировать слухи, что любовь всей его жизни ушла от него к Джейсону Шуйлеру.
На весь экран выступила фотография с сайта «Запретного плода». Джейсон на ней выглядел очень так… по-стриптизерски. Симпатичный, но эта фотография не предназначалась для гашения слухов.
— Бли-ин… — сказала я тихо, но с чувством.
Джейсон подошел к двери, впустил Чака и вернулся ко мне. Чак остался у двери, но тоже смотрел в телевизор. Как во время автокатастрофы: не можешь отвернуться, даже если не хочешь смотреть.
— Ходят слухи, что они приехали на родину Шуйлера для быстрого бракосочетания, чтобы его отец, умирающий от рака, успел увидеть своего сына женатым. Похоже, что Анита Блейк, секс-символ супернатуральной тусовки, наконец-то выбрала себе мужчину из своего окружения, и это сюрприз для всех, кроме самых посвященных. Передаем в прямом эфире интервью из Сент-Луиса.
Появился человек на фоне танцевального клуба Жан-Клода «Данс-Макабр».
— Нам дает эксклюзивное интервью одна из вампирш Жан-Клода, имеющая ранг мастера.
Камера отъехала и показала нам Гретхен.
— Блин! — вырвалось у меня.
Она была все той же светловолосой голубоглазой дочерью булочника, которую соблазнил Жан-Клод сотни лет тому назад, только тогда ее звали Грета. Хорошенькая, но не той ослепительной красотой, что свойственна большинству вампиров линии Бель Морт. Хотя, наверное, Гретхен обо мне так же высказалась бы, если не хуже. Она почти патологически ревнует Жан-Клода и так же патологически ненавидит меня, считая, что только я мешаю Жан-Клоду снова стать ее любовником. Даже если бы завтра я исчезла, к Гретхен он все равно не вернется, но ей легче винить другую, чем признать, что мужчина, которому она отдала свою смертную жизнь и фамильное состояние, ее не любит и вряд ли когда-либо любил.
Жан-Клод прибыл в страну почти без гроша, и первые его «соблазнения» были чисто финансовые или ради физической безопасности.
Одета она была в скромный клубный костюм, потому что принадлежала к тем вампиршам, что бродили по танцполу «Данс-Макабр»: одной из приманок клуба была возможность потанцевать с «живым» вампиром. То есть она служила эквивалентом наемной танцорши давних лет. На этой работе можно даже собирать чаевые — в зависимости от твоего класса как танцора и дружелюбности поведения с клиентом. Гретхен много не зарабатывала. Она только с одним мужчиной хотела танцевать, и это был ее хозяин.