— Очень многие в Сент-Луисе сказали бы, что я потрясающе играю.
Джейсон даже, может быть, смутился, но тут же прогнал смущение.
— В постели ты восхитительна, Анита. Но у тебя нет ни одного хобби. Никакого занятия для отдыха — кроме секса.
— Люблю в тир ходить.
Он укоризненно поцокал языком и погрозил мне вилкой.
— Это работа, и ты это знаешь. Ты не фанатеешь от оружия, как Эдуард и его приятель Отто, или Олаф, или какой у него там еще псевдоним.
С этим я не могла поспорить, потому и не стала пытаться — сосредоточилась на своем сандвиче.
— Ну, вот это и оно. Ты бросила реплику — и разговор окончен.
— Неправда. Я вбросила мяч в игру — твое дело его принять или оставить лежать там, где он упал. Я смело начала разговор, который мне не хотелось вести. А сейчас твоя очередь.
Он улыбнулся, положил вилку и нож рядом с тарелкой. Салат он съел почти весь. Как практически все мужчины этого возраста и моложе, он умел есть очень быстро, если хотел или если не заставлял себя помедленнее.
А у меня от сандвича осталось еще больше половины. Конечно, картошечка была хрустящая и вкусная, что меня отвлекало.
Это я так раздумываю о еде, чтобы не думать о теме разговора? Может быть, но я не нарочно.
— О'кей, — сказал Джейсон. — Мы должны помочь Жан-Клоду выглядеть сильным, какой он и есть. Или сильнее.
— Как мы это сделаем? — спросила я, прожевывая картошку. У Джейсона осталось еще немного курятины и много жареных овощей.
— Не знаю, но сперва мы должны положить конец этому слуху насчет нас.
— Как мы это сделаем? — повторила я.
— Я думаю, нам нужен репортер, которому можно доверять. Чтобы сделал с нами эксклюзив.
— Из тех, кого я видела здесь сегодня, никому нельзя доверять.
— Я думал о собрате-вервольфе из Сент-Луиса.
Я перестала есть и заморгала на него.
— Ирвингу пришлось бросить все эксклюзивы, которые я ему давала, потому что начали возникать вопросы.
— Я знаю, — кивнул Джейсон. — Ты случайно чуть не обнародовала, что он — вервольф.
— Да. Поскольку были сомнения, что я стану делиться своими секретами с человеком.
Последние слова прозвучали желчно или мне самой послышалось?
Джейсон потянулся через стол, погладил меня по руке. Очевидно, прозвучали желчно.
— Неприятно, когда в тебе видят монстра, хотя ты по-прежнему человек.
Я покачала головой, убрала руку.
— Я с детства не была обычным человеком, Джейсон. Припомни: первого своего призрака я увидала в первом классе, а первого зомби случайно вызвала за год до окончания школы. По меркам большинства людей меня нельзя назвать человеком.
— Люди бывают очень жестоки, — ответил он.
Лицо у него стало очень серьезным. Почему-то я не думала, что это он подумал о моем детстве. Блин.
Я встала, подошла к нему, обойдя стол. Он уставился на меня, а я поцеловала его в лоб.
— Это с чего бы? — удивился он, но улыбнулся.
— А чтобы ты улыбнулся, — ответила я ему такой же улыбкой.
Он притянул меня к себе на колени, и вдруг мы переплелись руками.
— Я могу придумать много еще чего, от чего я не только улыбнусь.
— Я тебя по-братски целую в лобик, а у тебя только секс на уме.
Он снова улыбнулся мне — той самой улыбкой, которая разлучает клиенток в клубе с их деньгами. Джейсон умеет выглядеть любимым младшим братиком, лучшим другом студенческих времен, он каждой девушке приятель — пока не улыбнется вот так. Вот когда он с такой рожей, все его притворство с него слетает. Видно становится, насколько он может быть порочен — и насколько порочной можешь стать ты с ним.
У меня вырвался вздох и я подалась к Джейсону — но недостаточно близко для поцелуя.
— Ты нарочно оставил еду на тарелке?
Соблазнительный вид слегка поблек.
— Ну никогда ты не скажешь того, чего я от тебя ожидаю.
— Ты не первый мужчина, который это замечает, ответила я, все еще недостаточно близко для поцелуя.
Он согласился, слегка кивнув головой:
— Слишком полный живот мешает хорошему сексу.
— Только если ты планируешь что-то очень энергичное, — уточнила я, еще чуть пододвигаясь и глядя в эти синие глаза почти вплотную.
Он улыбнулся, и лицо его засветилось именно тем выражением.
— Планирую. В конце концов это будет очень, очень энергично.
— В конце концов, — повторила я, сократила последние дюйма расстояния, и коснулась губами его губ, и произнесла: — О да!
Глава двадцать вторая
Может, Джейсон и собирался быть энергичным, но начал он медленно. Когда меня уже подхватило и понесло, он перевернул меня на живот и заставил коснуться спинки в изголовье.
— Медленней, Анита, медленней. У нас вся ночь впереди, и я хочу получить от нее удовольствие.
Он это говорил, стоя нагим возле меня на коленях.
— А зачем все эти напоминания, что я никогда не доставалась тебе одному?
— Затем, что это правда.
Я приподнялась на локтях и глянула вниз вдоль тела. Джейсон лежал, вытянувшись так, что ближе всего ко мне были его ноги.
— Вам всем надоело делить меня с другими?
— Не то чтобы, но каждому мужчине хочется думать, что женщина любит его самого, а не в качестве лишней пары рук, лишнего языка или запасного члена.
Наверное, видно было, как эти слова меня потрясли, потому что он заполз снова на кровать и меня обнял.
— Прости, Анита, прости, не надо было мне этого говорить. Прости.
— Но это то, что ты чувствуешь?
— Нет. — Он замотал головой. — Клянусь тебе, нет. Натэниел получает удовольствие, когда делит тебя с другими, Жан-Клод радуется, что ты ему разрешаешь делить тебя с другими, особенно с Ашером. Не знаю про Мику, он со мной на эти темы не разговаривает. А Ричард… ну, наш Ульфрик вообще не любит последнее время никем делиться.
— Но это то, что чувствуешь ты?
— Если честно, то я и большинство тех мужчин, которым достаются крохи твоего внимания. Будь честной, Анита. Мы всего лишь дополнительные элементы в постели.
— Это неправда.
— Если для меня это неправда, то почему ты никогда не обращаешь на меня внимания, если нет необходимости питать ardeur?
— Я сейчас с тобой.
— Другой вид необходимости. Нечто вроде секса из милосердия.
— Сексом из милосердия я не занимаюсь, — сказала я и села, прислонившись к спинке кровати.
— Господи боже ты мой… кажется, не в том я настроении для того, что мы делаем.
— Тогда, наверное, стоит перестать.
Он зарылся лицом в подушку и завыл в досаде. Потом поднял голову набрать воздуху и сказал:
— А может, ты и права. Наверное, надо сперва позвонить Ирвингу и рассказать ему истинную суть этой поездки.
— Ты согласен, что сейчас не надо заниматься сексом? — спросила я.
— Ага. И может, еще надо будет позвонить Жан-Клоду, чтобы одобрил наш план. А остальные мастера, я думаю, поддержат. Твоего слова достаточно, чтобы делалось дело — и я тут как все. Не всегда согласуем с Жан-Клодом или с кем-либо другим: ты говоришь «прыгай» — и мы прыгаем. Кстати, Ричарда бесит, что та же ситуация у волков.
— И Жан-Клоду тоже это не нравится?
— Он такого не говорил.
Я взяла подушку на колени и обняла ее.
— Я позвоню Жан-Клоду, ты позвони Ирвингу и расскажи ему. Пусть делает статью, только если Жан-Клод разрешит.
Джейсон кивнул:
— Хороший план.
Он стал звонить по гостиничному телефону, я — по своему сотовому. Джейсон все еще искал Ирвинга, когда я уже говорила с Жан-Клодом.
Голос у него был такой нейтральный, какого я еще никогда не слышала. Совершенно без интонаций. Я знала, что стой я сейчас рядом с ним, он бы сохранял неподвижность, которой владеют только очень старые вампиры. Когда кажется, что, если отвернуться, он станет невидимым.
— Я думал, позвонишь ли ты, та petite.
— Я должна была позвонить раньше, но нас выбили из колеи репортеры.
— Это было неожиданно, — сказал он тем же пустым голосом.
— Жан-Клод, Джейсон пытается найти Ирвинга Гризволда и рассказать ему правду, зачем мы здесь. Как ты думаешь, эксклюзив поможет?
— Ты не часто спрашиваешь моего мнения, когда ты так далеко, та petite.
— Наверное, я этого заслужила. Но мне Джейсон кое-что объяснил, и я прошу прощения.
— За что ты просишь прощения, та petite?
— Я не понимала, что из-за свободы, которой я пользуюсь, ты некрасиво выглядишь в глазах других мастеров городов. Я прошу прощения, что из-за нашей с Ашером проблемы ты выглядел слабым перед нашими гостями. Прошу прощения, что не включала тебя в процессы принятия решений, результаты которых на тебе сказываются.
Голос Жан-Клода прозвучал несколько удивленно:
— Ma petite, неужели это ты?
— Ладно-ладно, издевайся.
Он засмеялся — тем осязаемым смехом, что гладит кожу.
— Прости, та petite, но ты меня очень удивила. Дай мне секунду прийти в себя.
— Со мной и правда такой геморрой? Нет, не надо. Не отвечай. Ответ я знаю.
Он снова засмеялся, и у меня мурашки пошли по коже.
— Перестань, а то мы с Джейсоном не сможем сосредоточиться на этой задаче.
— У тебя еще не было секса с нашим юным вервольфом?
И снова он позволил мне услышать свое удивление.
— Мы подумали, что сперва нам лучше постараться быть хорошими слугами, а потом уже отвлекаться.
— Я не обращаюсь с тобой как со слугой, — возразил Жан-Клод.
— Нет, и потому, наверное, мне надо вознаградить тебя, лучше изображая слугу на публике.
— Что ты имеешь в виду, та petite? — спросил он осторожным голосом.
— Прежде всего: может ли Джейсон рассказать Ирвингу правду и будет ли от этого польза?
— Может и будет, но не разрушите ли вы легенду, рассказанную его отцу?
— Разрушим, наверное, но что еще делать? Джейсон говорит, что этот слух выставляет тебя слабаком перед другими мастерами городов. И мы дадим им знать, что это неправда.
— Да, но что мог бы Джейсон сказать нашему репортеру, что убило бы слух, но не помешало бы цели, ради которой вы там находитесь?