Джейсон остановился, опустив голову — волосы прилипли к лицу от усилий. Плечи его стали опадать, и наконец он лег на меня, расслабленно держа мои руки за запястья, зарывшись лицом в подушку рядом со мной. Он все еще был во мне, но с нас обоих было достаточно, и мы лежали вместе уже не в сексе, а пытаясь перевести дыхание и ожидая, когда тела снова смогут шевельнуться.
Он поцеловал меня в щеку, и я с усилием повернулась, чтобы подставить губы. Это был легкий, нежный поцелуй — и клянусь, во рту ощущался его пульс.
— Ты мне нравишься, — сказал он и сумел даже улыбнуться.
Я невольно засмеялась, и он дернулся, а не вздрогнул от наслаждения, еще оставаясь во мне.
— Ой, только прошу тебя, не надо больше.
Он достиг вершины, где дальше уже была боль. Класс. Я его поцеловала в ответ и сказала:
— И ты мне нравишься.
Там, где «люблю» в меню не указано, совсем неплохо иметь возможность сказать «нравишься» — тем более, когда это правда.
Глава двадцать шестая
Секс оказался настолько хорош, что не пришлось решать потом, сколько еще обниматься — мы просто оба заснули. Это было то глубокое, изможденное, близкое к потере сознания забытье, приходящее после секса долгого, трудного, потного, восхитительного, а еще у нас день был длинный и тяжелый, и наконец-то можно было забыть обо всем, отдохнуть, ощущая кожу, прикосновение, тяжесть своего любовника.
Я проснулась, чувствуя, как переплелась с Джейсоном руками и ногами, почти слиплась с ним от пота, жидкостей, сонной одури.
Он издал какой-то тихий звук, очень похожий на смех, но нет — это был звук полного довольства, который не запишешь буквами, которого нет в словаре, но иногда один звук куда лучше целого слова может передать, насколько ты счастлив.
Он повернулся, чтобы меня видеть, улыбнулся мне и посмотрел на меня так, как можно было при таком звуке. Я подвинула к нему голову, не поднимая с подушки, и он тоже подвинулся, чтобы губы наши встретились посреди подушки — а тела еще не расплелись.
Джейсон отодвинулся глянуть мнев лицо — мы все еще лежали на одной подушке.
— Это было потрясающе.
— И правда, — улыбнулась я. Поглядела ниже, на его плечи, увидела следы. Присмотрелась получше — царапины от ногтей на спине. — О господи, Джейсон, прости ради бога.
— Это комплимент, — ответил он, улыбаясь лениво-лениво.
Я опустила голову на подушку, потому что шевелиться было все еще трудно.
— Так ты для этого прижал мне руки.
— Ага, — улыбнулся он шире. — Мне в кайф, когда ты так забываешься, но терять кровь на самом деле мне не хотелось.
Я снова приподнялась, присмотрелась получше, поднявши на этот раз не только голову, но и плечи. Следов было немного, но те, что были, наполнились засохшей кровью. Я скривилась:
— Извини.
Он покачал головой и придвинулся ко мне ближе, так что когда я легла снова, наши лица соприкоснулись.
— Никогда не извиняйся, что тебе со мной было хорошо, Анита. Мне это очень нравится.
Я поцеловала его в лоб — так было ближе всего.
— Я много знаю женщин, которым с тобой хорошо.
— Бывало, — признал он. — Но не в последнее время.
Я положила ему руку на плечо:
— Она тебе и правда мозги вывихнула.
— Ты про Перли? — уточнил он. И напрягся.
— Ага.
— Она говорила, что меня любит, но то, что я хотел с ней делать, называла извращением.
— Так и говорила — «извращение»? — спросила я, целуя его в лоб еще раз.
— Нет, — ответил Джейсон.
— Видишь? Ты экстраполируешь.
— Она говорила — «зло».
Тут уж я затихла неподвижно, касаясь его лица губами:
— Зло?
— Ага.
— Что ж ты такое мог попросить, что она назвала злом?
Он напрягся, глядя на дверь:
— Там у нашей двери народ. И кто-то один сильно пьян.
— Учуял? — спросила я.
Он кивнул, не отрывая взгляда от двери. Я не сразу потянулась за пистолетом на тумбочке. Это же могла быть какая-то веселая компания, направляющаяся в другой номер.
И тут в нашу дверь заколотили, вопя женским голосом:
— Кейт, я знаю, что ты тут, гад! Выходи, лживая сволочь!
Джейсон обернулся ко мне.
— Зря на меня смотришь, — сказала я. — Такие проблемы не по моей части.
— Так ты не знаешь, что делать?
— Понятия не имею.
— Класс. Я тоже.
Женщина ударила так, что дверь затряслась. Судя по тому, куда пришелся удар, высокой она не была, но вложила всю силу, и в пьяном виде больше, чем вложила бы трезвая. Наутро у нее будут синяки, и вряд ли она вспомнит откуда.
Джейсон пошел за толстым халатом, которые всегда бывают в номерах отелей, а второй халат бросил мне.
— Мы же не будем открывать? — спросила я с рассчитанным ужасом в голосе.
— Она не уйдет.
— Она настолько пьяна, что один взгляд на нас в этом номере превратит ее подозрения в уверенность.
— Что я могу сделать, раз я так на него похож?
— Кейт, сука, открывай!
— Мистер Саммерленд, вы действительно хотите, чтобы в одиннадцатичасовом выпуске показали, как ваша невеста колотится в дверь, за которой вы занимаетесь сексом с другой женщиной?
Я села — вдруг почувствовала, что халат мне очень нужен.
— Господи, там с ней репортеры!
Джейсон стал искать визитку Чака:
— Ты звони Чаку, расскажи, что тут происходит.
Я не стала спорить — взяла визитку и начала набирать номер.
Джейсон подошел к двери, но открывать ее не стал, а заорал в нее:
— Я Джейсон Шуйлер, я не Кейт Саммерленд!
— Ты этот фокус уже в школе проделывал, Кейт. Притворялся Джейсоном, когда Нэн Брэндвайс трахал!
Телефон ответил:
— Чак слушает.
— Анита Блейк. У нас за дверью репортеры, и с ними пьяная в доску невеста Кейта Саммерленда. Интересуется, с чего это он ей изменяет.
— Блин.
Сказало было с неподдельным чувством.
— Абсолютно согласна. Что будем делать?
— Я думал, вы не позвоните, я сейчас не в отеле. Буду как только смогу. А пока подниму других охранников. Черт побери, они же должны были бы быть с нею. Не открывайте дверь.
— Вам хочется, что в одиннадцатичасовом выпуске показали, как невеста Кейта ломится в двери, а ей не открывают? Именно этим грозятся репортеры. Она плачет, и она пьяна.
— А, черт побери… сейчас буду. Блин, это же такой может быть скандал…
— Может быть? Как по-моему, так уже есть.
— Лайза Бромвелл, это ты? — спросил Джейсон через закрытую дверь.
— Кейт, это не смешно. Не унижай меня, не заставляй умолять.
Джейсон начал отпирать дверь.
— Чак, не могу больше разговаривать. Джейсон отпирает дверь.
— Ты его не можешь привести в чувство, что ли?
— Примерно как ты Кейта.
— Тогда мы в жопе, — смачно и печально сказал он.
И повесил трубку. И я тоже.
И была с ним согласна на все сто процентов.
Глава двадцать седьмая
Пистолет я взяла с тумбочки и положила в карман халата. Не потому чтобы предполагала необходимость пустить его в ход, а просто — мой пистолет, мне за ним и следить. Сейчас в дверь войдет очень пьяная женщина, считающая себя обманутой — не стоит ей давать идеи. Заряженный пистолет, оставленный без присмотра — это готовое несчастье. Пусть халат несколько оттянуло тяжестью, но так лучше, чем пистолет на виду.
Джейсон открыл дверь — ворвалась невысокая блондинка и замолотила по его груди кулаками. Вслед за ней ввалились гурьбой репортеры с камерами и прожекторами. Надо бы лучше, да некуда.
Джейсон попытался ее переорать:
— Я же Джейсон, Лайза! Я Джейсон, посмотри на меня!
Лайза продолжала молотить кулаками, крепко зажмурив глаза. Она хотела попасть в номер, но видеть не хотела.
Я стояла, понятия не имея, что мне делать. Можно было бы выставить репортеров с операторами, я вооружена. Но почему-то я не думала, что это даст нам симпатии прессы. Для истеричной Лайзы я была той самой «другой женщиной», и трогать ее тоже не стоило. Так что же, блин, делать? Хрен его знает.
И все это снималось на камеру: я в халате посреди комнаты, смятая постель, ленточка презервативов на полу в обертке, где бросил ее Джейсон. И даже какие-то предметы одежды на кресле. Опять же лучше не придумаешь.
Репортер сунул микрофон Джейсону под нос.
— Кейт, это и есть ваша новая женщина? Свадьба отменяется? Кейт, Лайза имеет право знать.
Джейсон сказал прямо в микрофон:
— Меня зовут Джейсон Шуйлер. Я учился в школе с Лайзой и Кейтом и братом Кейта Келси.
Неизвестно, стали бы они слушать или нет, но от борьбы с Лайзой халат у Джейсона распахнулся так, что стало видно самое интересное. Если это сетевой канал, то они показать не смогут, но часто ли выпадет шанс снять голым сына «президента надежд»? Оператор возможности не упустил.
Руки Лайзы оказались на животе Джейсона, и она вдруг перестала орать. Заморгала, глядя вниз, не в лицо, и недоуменно произнесла:
— Джейсон?
Тем временем Джейсон успел запахнуть халат.
Тот факт, что она, увидев его голым, узнала в нем Джейсона, заставил меня задуматься: насколько тесной была их школьная дружба?
Из коридора донеслась волна орущих голосов, в основном мужских. Первым в дверь ворвался Питерсон, но с ним были еще ребята в костюмах и несколько охранников в форменной одежде, которых мы уже видели. Вот это нам и нужно было — пусть кто-то другой ссорится с прессой, но в то же время выручит нас. Обычно мне не надо, чтобы меня выручали, но такой уровень внимания прессы — это выше моих возможностей. Как справляться с настолько наглой публикой, если не имеешь права дать в глаз?
Питерсон со своими ребятами выставили репортеров. Попытались выставить и Лайзу Бромвелл, но она вцепилась в Джейсона и глядела на него, моргая. Какая-то женщина из коридора попыталась помочь Питерсону убедить Лайзу отпустить Джейсона. Эта новая была высокая, на каблуках где-то футов шесть, с блестящими черными волосами, расчесанными прямо, но настолько густыми, что дай им волю, свернулись бы в локоны. Красавица, в правильной косметике типа «Я читаю „Космо“». Ну, такой тип красоты, чтобы женщины завидовали, а мужчины пялились, но какой-то ненастоящий. Я в присутствии таких женщин всегда чувствую себя неуверенно: слишком мало их понимаю, чтобы могла завидовать.