Облизав вдруг пересохшие губы, я сказала:
— Роу, Шэдвелл, проводите нас к дверям.
— С удовольствием, — ответил Роу.
Шэдвелл подошел и встал рядом с ним, они отодвинули танцоров.
— А зачем уходить? — удивился тигр. — Оставайтесь, повеселимся.
— Вон у вас там сколько женщин для веселья, — ответила я. — Без меня вполне обойдетесь.
— Они совсем не такие живые, как ты, — возразил тигр.
— Вам заплатили за то, чтобы развлекали девичник, а не… наших гостей, — напомнил Чак.
Они обернулись на его голос. Вампир состроил непроницаемую физиономию. Оборотень посмотрел на Него задумчиво, будто не совсем понимая, что с ним делать. Впрочем, взгляд подразумевал, что сожрать его — тоже вариант. Очень неуместное выражение на лице человека, но и не кошачье. Такое было бы у кота, если бы он умел мыслить, как человек, сохранив мораль кота. Очень много открывается возможностей.
Я ощутила вспышку чего-то очень во мне глубокого — оранжевого и золотого. Блин, этого не хватало.
С тиграми у меня еще та проблема, что их у меня больше одного. Один — это штамм ликантропии, полученный обычным путем — после нападения. А вот второй — то ли дар, то ли предупреждение от Марми Нуар — Матери Всех Вампиров.
Некоторые говорят, что она — самый старый вампир в мире, первая из них. Но я когда-то знала вампира, который был австралопитеком, поэтому сомневаюсь. Но как бы там ни было, а она древняя, она могущественная, и я ее боюсь до судорог. Она все еще спит где-то в своем зале в Европе, где уже «спит» более тысячи лет. Во снах она наводит ужас на меня, на других вампиров и вообще на кого хочет. Но ее штамм вампиризма настолько стар, что позволяет быть одновременно вампиром и ликантропом, что для современного вампиризма неверно. Эти вирусы друг друга убивают, и что подцепишь первым, то у тебя и останется.
Она проникла в мои сны и поместила в меня частицу своего зверя. Зачем? А захотелось.
— А разве они не участники вечеринки? — спросил Люсьен, вампир.
Он пытался изобразить пустой голос по-настоящему древнего вампира, и это не получилось, потому что он был моложе, чем хотел сыграть. Вообще многие молодые вампиры пытаются изображать старших — и чем старше, тем обычно моложе сам вампир. Кроме того, он не отреагировал на то, что у меня крест на виду. И это тоже выдавало очень молодого вампира. Вампиры ста лет или старше ведут себя так, будто освященные предметы представляют опасность всегда. Но, честно говоря, если этот вампир не попробует использовать против меня свои силы, крест может просто себе висеть.
— Нет, не участники, — ответил Чак. — Он — школьный друг невесты, а она его девушка.
Я отметила, что наших имен он не назвал. Представил нас как можно более любезно. Очень, очень интересно.
— Просто друг невесты?
На этот раз Люсьен позволил себе выразить голосом сомнение.
— Я дальний родственник Саммерлендов, — ответил Джейсон.
— Выглядишь как очень близкий, — заметил тигр и снова попытался к нам придвинуться.
Мой тигр — то есть тигры — на это среагировали. Они стали красться во внутренней темноте проблесками красно-золотого и мельканием светло-желтого. Тигры более других моих зверей любят прятаться в глубинах этого внутреннего пространства, используя тени как деревья и листья для укрытия. Мелькнет полосатое — и скроется. Мне говорили, что так ведут себя тигры в джунглях — невидимые.
Пока не захотят сами, чтобы их увидели.
Джейсон, не выпуская меня из объятий, повернул к себе, уткнув меня лицом в плечо и шею. Я вдохнула аромат его кожи. Пахло Джейсоном, но под этим угадывался волчий мускус. Это помогло не выпустить те поблескивающие контуры.
— Запах тигра. Появляется и исчезает, как сны ветра в пустыне, — сказал оборотень-тигр.
— Поэтично, — оценил Джейсон. — Но мы уходим.
Он двинулся к двери. Я обернулась, чтобы видеть куда иду, и увидела мелькнувшие синие глаза, но не человеческие. Цвет человеческий, а вот то ли оттенок, то ли форма — совсем не. От вида этих глаз у меня свело нижнюю часть тела — не сексуальным желанием, а болью. Тигр сжимал когти, давая мне знать, что ему очень не нравится сидеть в ловушке моего человеческого тела, не имея выхода.
— Криспин меня зовут, — представился оборотень.
Джейсон тронул меня за лицо свободной рукой.
— Не смотри, — шепнул он.
Я послушалась, смотрела только прямо перед собой. С нами вместе шли Роу и Шэдвелл. Криспин пристроился сзади — я почувствовала не глядя.
— Оставь ее в покое, — велел Чак.
Кто-то оказался у нас за спиной, и это был Санчес.
— Прикрою сзади, — сказал он.
Я не знала, кому он говорит, но прикрывал он меня, нас — я поняла.
Живот свело, будто в желудке у меня оказалось что-то тверже, плотнее еды — тяжесть фантомной беременности. Только это не призрачный младенец был во мне, а что-то куда более солидное. И как настоящий младенец, это «что-то» хотело на волю.
Глава тридцать восьмая
Нас вывели из дверей, довели до лифта. Санчес жестом предложил нам войти в кабину, за нами вошли Шэдвелл, Роу и Чак.
— Что все это значит, маршал? — спросил Чак.
Я покачала головой, оперлась на Джейсона. Вдохнула аромат его кожи, пытаясь запахом волка смягчить ощущение спазма в животе, где свернулось что-то твердое. Стала медленно и ровно дышать. Я смогу. Ради этого я упражнялась, чтобы иметь возможность выезжать без свиты ликантропов.
За меня ответил Джейсон:
— Я — ликантроп, а экстрасенсорные способности Аниты иногда позволяют ей походить на одну из нас.
— Какие именно экстрасенсорные способности? — поинтересовался Чак.
— Она профессионально поднимает мертвых и работает истребителем вампиров. Для первого нужен талант некроманта, а истребители вампиров без экстрасенсорных способностей тоже долго не живут.
— Каких именно способностей? — настойчиво повторил Чак.
Спазм в животе стал наконец-то отпускать. Я уже смогла дышать без ощущения, что протаскиваю через себя какую-то тяжесть. Медленно и осторожно, не отрывая лица от груди Джейсона, я ответила:
— Я отлично работаю с мертвыми, Чак. Это моя способность.
— Тот тигр сказал, что вы более живая, чем все там присутствующие.
Двери лифта открылись, Роу первым вышел в коридор, потом кивнул Шэдвеллу, и только тогда тот нас выпустил. Чак не проверял коридор так, как это делали они. Он был больше разруливатель проблем, чем настоящий телохранитель.
— Заигрывал, — ответила я.
— Странный способ.
— Я видала еще более странные.
Чак посмотрел на меня недоверчиво. Мне было наплевать, верит он или нет, мне были нужны только наш номер и уединение. Пусть Джейсон мне поможет затолкать обратно тигра и напитать ardeur. А уж после этого будем переживать, что там Чак о нас знает или думает.
— Вы плохо выглядите, — сказал Роу.
— Спасибо.
— Вы меня поняли. Этот оборотень или тот вампир — они не сделали ничего такого, что нам, обыкновенным, недоступно увидеть?
Хороший был вопрос, умный вопрос. Слишком даже умный. И снова Джейсон спас меня от необходимости отвечать.
— Ты себе представить не можешь, как страшно действует энергия невидимого на тех из нас, кто умеет ее ощущать. Это бывает высший кайф — или высший облом.
— И от чего зависит выбор? — спросил Роу.
— Когда окажемся в номере, — вмешался Шэдвелл, — тогда и будешь играть в двадцать вопросов, Роу. А пока что — глаза и уши отдай работе.
И так нас Шэдвелл спас от ответа на второй вопрос, но его серьезное отношение к переходу из лифта в номер напомнило мне, что у меня у самой есть вопросы. И такие, на которые нужны ответы. Но наши метафизические проблемы были важнее этих загадок. Они влияли на мою жизнь и на мою работу не самым лучшим образом.
Когда мы подошли к двери, Шэдвелл протянул руку.
— Что такое? — спросил Джейсон.
— Ключ-карту, чтобы я вошел в дверь первым.
— Господи, — вздохнула я. — Шэдвелл, ты же раньше этого не делал. Пришли сведения, что угроза еще серьезнее?
Шэдвелл попытался сделать пустые полицейские глаза, но вышла просто сердитая физиономия.
— Пожалуйста, дайте мне карту.
Джейсон посмотрел на меня:
— Он сказал «пожалуйста».
Я попыталась было поспорить, но в животе у меня так что-то свело судорогой, что мне пришлось согнуться пополам. Что такое? — подумала я и увидела, что меня чуть не убило бледно-золотое и белое, тигр-оборотень. Тигр этот посмотрел на меня секундным взглядом, старые оранжевые глаза перекрывались сверху образом Криспина. От мысли о том, что это значит, я согнулась в три погибели, колени подкосились. Джейсон меня поймал, иначе бы я упала.
Пока я старалась вздохнуть, оставаясь спокойной, Шэдвелл открыл дверь. Страх — это то, что работало на моих зверей, но очень было трудно не бояться. Трудно не предчувствовать рвущие изнутри когти и зубы, прожирающие себе путь из меня на волю. Я устала от боли, устала от этой вечной проблемы, вот просто устала и все. Я стала самоуверенной. Я воспользовалась метафизической возможностью подкормиться на похоти девичника со стриптизерами. Блин, каким я местом думала?
Шэдвелл придержал дверь, и Джейсон помог мне войти. Он меня поднял, отнес к кровати. Я смотрела в лицо тигра, но это не был тот бледно-золотой и кремовый тигр, а будто другой образ накладывался на первый, плыл перед глазами. Что же это такое? Фантомная кошка, или кошки, стояли лицом к лицу со мной в каком-то подобии сна наяву. Только этот сон всегда был один и тот же: закрой глаза или открой глаза, тигры все равно на меня смотрят. Такого никогда раньше не было.
— Всем выйти, — велел Джейсон.
— У нас приказ: никого не оставлять без присмотра, — возразил Шэдвелл.
— Тогда сторожите дверь с той стороны.
— Приказ слишком ясен, — не сдавался Шэдвелл.
Тигр подвинулся ко мне ближе, будто большая призрачная собака, попытался коснуться носом моего. Но это было не по-собачьи.