Makhai тебя отвергли!
– А может, они отвергли тебя, – возразила Пайпер.
Мимант поднял молот – вот только он забыл про Аннабет. Дочь Афины пронзила мечом бедро гиганта, и тот, потеряв равновесие, качнулся вперед. Пайпер спокойно сделала шаг вперед и воткнула меч в живот чудовища.
Мимант рухнул, влетев головой в ближайший дверной проем. Потом перекатился на спину, и в этот миг каменное лицо Ужаса, весящее не меньше тонны, откололось от стены и полетело вниз, прямо в лицо гиганту.
Тот успел только коротко вскрикнуть, его тело застыло, а потом рассыпалось, оставив после себя только огромную груду праха.
Аннабет уставилась на Пайпер:
– Что это было?
– Если бы я знала.
– Пайпер, ты была просто неподражаема, но те духи, которых ты выпустила…
– Makhai.
– Как мы теперь найдем лекарство, которое искали?
– Не знаю. Они сказали, что я смогу их призвать, когда придет время. Возможно, Артемида и Аполлон могли бы объяснить…
Кусок стены начал оседать, как сходящий ледник.
Аннабет оступилась и едва не поскользнулась на отрубленном ухе гиганта.
– Нужно выбираться отсюда.
– Я над этим работаю, – откликнулась Пайпер.
– Гм… думаю, это ухо – твой военный трофей.
– Фу, гадость.
– Из него получился бы чудесный щит.
– Не буди во мне зверя, – Пайпер всматривалась во второй дверной проем, над которым по-прежнему висело лицо Страха. – Братья, спасибо, что помогли убить гиганта. Мне нужна еще одна услуга – помогите выбраться отсюда. И поверьте, я ужаснулась по полной программе. Приношу вам в жертву это… э-э-э… замечательное ухо.
Каменное лицо не ответило. Отвалился еще один кусок стены. На потолке появилась сеть трещин.
Пайпер схватила Аннабет за руку:
– Пройдем через этот дверной проем. Если это сработает, мы можем снова оказаться на поверхности.
– А если не сработает?
Дочь Афродиты снова посмотрела вверх на лицо Страха:
– Давай это выясним.
Они нырнули в темный проем, и потолок комнаты обвалился.
XXI. Рейна
По крайней мере в этот раз их не забросило на очередной круизный лайнер.
Прыжок из Португалии перенес их на середину Атлантики, на судно «Царица Азорских островов», и Рейна целый день провела на палубе с открытым бассейном, отгоняя детишек от Афины Парфенос – они, похоже, приняли статую за водную горку.
К сожалению, следующий прыжок перенес Рейну домой.
Вся компания возникла в трех метрах над землей, над двориком знакомого Рейне ресторанчика. Они с Нико упали на большую птичью клетку, та от удара сломалась, и друзья оказались в окружении кучи горшков с папоротниками и трех переполошившихся попугаев. Тренер Хедж упал в навес над баром. Афина Парфенос с глухим «БУМ!» приземлилась на ноги, раздавив столик уличного кафе и подбросив в воздух темно-зеленый зонтик – тот плавно спланировал прямо на фигуру Ники в руке Афины, так что теперь казалось, будто богиня мудрости держит в руке тропический коктейль.
– А-а-а! – завопил тренер Хедж.
Навес прорвался, и сатир провалился за барную стойку, перебив там энное количество бутылок и стаканов. Впрочем, тренер быстро пришел в себя. Он выбрался из-за стойки – в волосах у него торчало около десятка пластиковых шпажек, – цапнул с прилавка сифон и налил себе попить.
– Вот это жизнь! – сатир забросил в рот кусочек ананаса. – Только, малыш, не мог бы ты в следующий раз сразу опустить нас на землю, а не ронять с трехметровой высоты?
Нико выбрался из зарослей папоротников, рухнул на ближайший стул и отмахнулся от синего попугая, пытавшегося приземлиться ему на голову. После столкновения с Ликаоном летная куртка юноши оказалась настолько изодранной, что пришлось ее выбросить. Черная майка с черепом пребывала не в лучшем состоянии. Рейна зашила глубокие раны на бицепсах Нико (плоть вокруг швов опухла и покраснела), и теперь сын Аида слегка смахивал на Франкенштейна. Через раны, оставленные когтями оборотня, ликантропия не передается (а вот посредством укусов – еще как), но Рейна знала из первых рук, что такие повреждения очень медленно заживают и болят, как кислотные ожоги.
– Я собираюсь поспать. – Нико обвел друзей мутным взглядом. – Мы в безопасности?
Рейна внимательно оглядела дворик. Вокруг – странное дело – не было видно ни души. В это время суток такое местечко должно быть под завязку набито народом. Вечернее небо горело темно-терракотовым цветом, такого же оттенка были и стены окружавшего дворик здания. Вдоль его второго этажа протянулись балконы – пустые, если не считать горшков с азалиями, подвешенных к металлическому ограждению. Через стеклянные двери ресторана ничего не было видно – внутри царила темнота. Стояла тишина, только одиноко журчал фонтан да время от времени пронзительно вскрикивали рассерженные попугаи.
– Это «Баррачина», – сказала Рейна.
– Это еще что за зверь? – Тренер Хедж открыл банку вишневого мараскина и выпил ее единым духом.
– Знаменитый ресторан в центре старого Сан-Хуана. В шестидесятых годах двадцатого века тут изобрели пинья коладу, если память мне не изменяет.
Нико сполз со стула, свернулся клубочком прямо на полу и захрапел.
Тренер Хедж рыгнул:
– Что же, кажись, мы тут задержимся. Если они с шестидесятых годов не изобрели больше новых напитков, то они те еще тормоза. Придется мне поработать за них!
Пока тренер чем-то громыхал за барной стойкой, Рейна свистнула, чтобы вызвать Аурума и Аргентума. После сражения с Ликаоном собаки выглядели слегка потрепанными, но Рейна всё равно велела им стоять на страже. Потом проверила выход из дворика на улицу. Декоративные кованые ворота заперты. Табличка на испанском и английском языках извещала возможных посетителей о том, что ресторан закрыт на спецобслуживание. Очень странно, учитывая, что внутри никого нет. В нижней части таблички Рейна увидела красиво оттиснутые инициалы «ХДП». Это ее встревожило, хотя она не понимала почему.
Девушка вглядывалась в темноту за воротами. Улица Форталеза была необычайно тихой. По выложенной синим булыжником мостовой не проезжали машины и не гуляли пешеходы. Окрашенное в пастельные тона здание магазина напротив стояло закрытым, свет в окнах не горел. Сегодня что, воскресенье или какой-то праздник? Рейна забеспокоилась еще сильнее.
У нее за спиной тренер Хедж довольно насвистывал, расставляя на барной стойке блендеры. Попугаи устроились на ночлег на плечах у Афины Парфенос. Интересно, греки сильно оскорбятся, если их священная статуя прибудет на место, вся облепленная пометом тропических птичек?
В мире столько всевозможных мест, а Рейна оказалась именно… в Сан-Хуане.
Возможно, это совпадение, но претор не верила в такие случайности. Разве Пуэрто-Рико лежит на пути из Европы в Нью-Йорк? Он гораздо южнее.
К тому же Рейна уже несколько дней делилась с Нико своей силой. Может, она подсознательно на него воздействовала? Его притягивали мрачные воспоминания, страх и тьма, а самые темные и болезненные воспоминания Рейны связаны с Сан-Хуаном. Больше всего она боялась однажды вернуться сюда.
Собакам передалось ее волнение, они рыскали по двору и рычали на каждую тень. Бедный Аргентум бегал кругами, пытаясь так нацелить свернутую набок голову, чтобы видеть единственным рубиновым глазом.
Рейна попыталась сосредоточиться на приятных воспоминаниях. Ей не хватало свистящего кваканья маленьких лягушек коки, устраивавших хоровые спевки по всей округе. Она скучала по запаху океана, цветущих магнолий и цитрусовых деревьев, свежеиспеченного хлеба из местной panadera. Даже влажность казалась приятной и знакомой, как аромат свежевыстиранного белья.
Часть ее хотела открыть ворота и пойти осмотреть город. Хотелось пройтись по Пласа-де-Армас, где старики играли в домино, а в ларьках продавали такой крепкий эспрессо, что у выпившего его разве что пар из ушей не шел. Хотелось пройтись по старой улице, Калле Сан-Хосе, пересчитать бродячих кошек, дать каждой имя и придумать историю, как они делали когда-то с сестрой. Хотелось залезть на кухню «Баррачины» и приготовить настоящее мофонго из жареных бананов, бекона и чеснока – вкус этого блюда всегда напоминал ей о воскресных днях, в которые они с Хиллой ненадолго убегали из дома и, если им везло, ели здесь, на кухне, потому что персонал их знал и жалел.
С другой стороны, Рейне хотелось сию минуту уйти. Хотелось разбудить Нико – не важно, как сильно он устал – и заставить его перенести их через тень куда угодно, только бы подальше от Сан-Хуана.
Из-за близости родного дома Рейна чувствовала себя напряженной, как натянутая тетива лука.
Она быстро посмотрела на Нико. Несмотря на теплую ночь, тот ежился на выложенном плиткой полу. Девушка вытащила из своего вещмешка одеяло и укрыла сына Аида.
Рейна больше не испытывала угрызений совести из-за своего желания оберегать Нико. Хорошо это или плохо, они сейчас связаны. Каждый раз во время прыжка через тень на девушку накатывали страшная усталость и страдания сына Аида, и она начинала понимать его чуточку лучше.
Нико был ужасающе одинок. Он потерял старшую сестру Бьянку. Постоянно отталкивал всех полубогов, пытавшихся с ним сблизиться. Всё случившееся с ним в Лагере полукровок, Лабиринте и Тартаре напугало его и отбило желание доверять другим.
Рейна сомневалась, что сумеет изменить его отношение к людям, ей просто хотелось оказать Нико поддержку. Каждый герой этого заслуживает, это главный принцип Двенадцатого легиона. Полубоги объединяют усилия, чтобы противостоять чему-то, что сильнее их. Никто не брошен в одиночестве. Есть возможность завести друзей и добиться уважения. Даже после увольнения для полубога есть место в обществе. Никто не должен страдать так, как страдает Нико.
Сегодня двадцать пятое июля. До первого августа остается семь дней. Теоретически этого времени им хватит за глаза, чтобы добраться до Лонг-Айленда. Как только они выполнят свое задание – если они его выполнят, – Рейна проследит, чтобы Нико воздали должное за его отвагу.