Хейзел сдвинула брови:
– Почему? Он же бог поэзии.
– Просто поверь мне.
– Усек. – Лео встал. – Да, ребята, если на Делосе есть сувенирная лавка, я обязательно притащу вам китайских болванчиков с головами Аполлона и Артемиды!
Похоже, у Аполлона не было настроения ни для хокку, ни для китайских болванчиков.
Чтобы полететь на Делос, Фрэнк превратился в гигантского орла, но Лео в качестве транспортного средства предпочел Ариона и устроился у него на спине, позади Хейзел. Не в обиду Фрэнку будь сказано, но после фиаско в форте Самтер Лео стал убежденным противником полетов на гигантских орлах (процент неудач – сто из ста).
Остров оказался пустынным – может быть, из-за небольшого волнения на море лодки с туристами не спешили плыть туда. На открытых всем ветрам холмах не росли деревья – кругом только камни, трава, дикие цветы и, разумеется, куча разрушенных храмов.
Груды камней, вероятно, выглядели впечатляюще, но Лео был сыт древними руинами по горло еще с Олимпии. И на мраморные колонны налюбовался под завязку. Ему хотелось обратно в Соединенные Штаты, где самые старые постройки – это здания частных школ да еще старые добрые «Макдоналдсы».
Они прошли по дороге, вдоль которой стояли белые каменные львы; ветер и дождь сточили их морды, сделав их почти гладкими и невыразительными.
– Жутковато здесь, – сказала Хейзел.
– Чувствуешь присутствие призраков?
Девушка покачала головой.
– Пугает их отсутствие. В древности Делос был священной землей. Ни одному смертному не позволялось здесь рождаться или умирать. Так что на целом острове в буквальном смысле нет ни одного духа смертного.
– По мне, так это круто, – пожал плечами Лео. – Означает ли это, что никто не имеет права нас здесь убить?
– Этого я не говорила, – Хейзел остановилась на вершине низкого холма. – Смотри. Вон там, внизу.
Под ними склон холма переходил в амфитеатр. Низкорослые кустарники росли между рядами каменных скамей, так что создавалось впечатление, что колючие растения собрались на концерт. Внизу, на каменном возвышении в центре сцены, сидел, склонившись над укулеле[21], бог Аполлон и наигрывал унылый мотивчик.
По крайней мере, Лео предполагал, что это Аполлон. Парень выглядел лет на семнадцать: кудрявый, блондинистый, с идеальным загаром, одет в драные джинсы, черную футболку и белый льняной пиджак, лацканы которого декорированы искусственными бриллиантами, словно его обладатель косил сразу под Элвиса, «Рамоунз» и «Бич Бойз».
Раньше Лео считал, что никому и в голову не придет играть на укулеле грустные мелодии (хотя инструмент дурацкий, чего уж там). И все же бренчание Аполлона навевало такую тоску, что у Лео заныли зубы.
В первом ряду сидела девчонка лет тринадцати, в черных легинсах и серебристой тунике, ее темные волосы были собраны в конский хвост. Девчонка выстругивала длинную деревяшку – делала лук.
– А это точно боги? – усомнился Фрэнк. – Что-то не похожи они на близнецов.
– Ну, если подумать, – заметила Хейзел, – бог может выглядеть как пожелает. Если у тебя есть близнец…
– Мне бы не хотелось выглядеть как моя сестра, – согласился Фрэнк. – Итак, каков наш план?
– Не стреляйте! – завопил Лео (ему показалось разумным начать знакомство с двумя богами-лучниками с этих слов). Он поднял руки и стал спускаться к сцене.
Боги не выказали ни малейшего удивления.
Аполлон вздохнул и снова принялся пощипывать струны укулеле.
Когда ребята подошли к первому ряду, Артемида пробормотала:
– Явились наконец. Мы уже начали волноваться.
Услышав это, Лео остановился как вкопанный. Он-то собирался представиться, объяснить, что они пришли с миром, возможно, выдать пару шуток или угостить богов мятными пастилками.
– Значит, вы нас ждали, – проговорил Лео. – Это сразу видно по тому, как вы нам обрадовались.
Аполлон заиграл мелодию, смахивавшую на похоронный вариант «Camptown Races»[22].
– Мы ждали, что нас найдут, станут докучать и мучить. Только не знали, кто явится. Не могли бы вы оставить нас наедине с нашим горем?
– Брат, ты же знаешь, что они не уйдут, – упрекнула его Артемида. – Им требуется помощь в их деле, хотя шансов на успех у них никаких.
– Вы двое прямо-таки вдохнули в меня надежду, – сказал Лео. – В любом случае почему вы здесь прячетесь? Разве вам не следует… я не знаю, сражаться с гигантами или что-то в этом духе?
Под взглядом тусклых глаз Артемиды Лео почувствовал себя тушей оленя, которую собираются потрошить.
– Делос – это наша родина, – произнесла богиня. – Здесь мы не подвержены греко-римскому расколу. Поверь, Лео Вальдес, если бы я могла, то сейчас была бы с моими охотницами, встретилась лицом к лицу с нашим старым врагом Орионом. К сожалению, стоит мне покинуть этот остров, и я тут же стану ни к чему не способной от боли. Я могу лишь беспомощно смотреть, как Орион истребляет моих последовательниц. Многие из них отдали свои жизни, чтобы защитить твоих друзей и эту вашу проклятую статую.
Хейзел сдавленно ахнула:
– Вы говорите о Нико? С ним всё в порядке?
– «Всё в порядке»? – всхлипнул склонившийся над укулеле Аполлон. – Мы все не в порядке, девочка! Гея пробуждается!
Артемида гневно воззрилась на Аполлона:
– Хейзел Левеск, твой брат еще жив. Как и ты, он отважный боец. Жаль, что я не могу сказать того же о своем брате.
– Ты на меня клевещешь! – взвыл бог. – Меня сбили с верного пути Гея и то ужасное римское дитя!
Фрэнк кашлянул:
– Владыка Аполлон, вы говорите об Октавиане?
– Не произноси его имени! – Аполлон взял минорный аккорд. – О, Фрэнк Чжан, если бы ты только был моим потомком. Знаешь, я слышал твои молитвы, когда ты неделями просил, чтобы тебя признали. Но увы! Все достойные дети достаются Марсу. А я получил… в качестве своего потомка эту тварь. Он задурил мне голову сладкими речами, пообещал построить в мою честь величественные храмы…
Артемида фыркнула:
– Ты так падок на лесть, братец.
– Это потому, что у меня слишком много удивительных качеств, которыми можно восхищаться! Октавиан говорил, что хочет снова сделать римлян сильными. Я сказал: «Прекрасно!» И дал ему свое благословение.
– Помнится мне, – добавила Артемида, – еще он пообещал сделать тебя самым почитаемым богом легиона, даже выше Зевса.
– Ну кто я такой, чтобы возражать против такого предложения? Разве у Зевса есть идеальный загар? Разве он умеет играть на укулеле? Нет! Но я и подумать не мог, что Октавиан начнет войну! Наверное, всё это время Гея затуманивала мой разум, нашептывая мне на ухо.
Лео вспомнил чокнутого бога ветра Эола, который сделался одержимым, услышав голос Геи.
– Так исправьте всё, – сказал юноша. – Велите Октавиану отвести войска. А еще лучше – пристрелите его одной из ваших стрел. Такой вариант нас тоже устроит.
– Не могу! – провыл Аполлон. – Смотри!
Гитара укулеле превратилась в лук. Бог прицелился в небо и выстрелил. Золотая стрела пролетела метров шестьдесят и превратилась в дым.
– Чтобы стрелять из лука, я должен покинуть Делос, – зарыдал Аполлон. – А вне острова я стану беспомощным, или Зевс меня поразит. Отец никогда меня не любил, он тысячелетиями мне не доверял!
– Ну, – протянула Артемида, – справедливости ради стоит вспомнить тот случай, когда ты сговорился с Герой, чтобы его свергнуть.
– Это было недоразумение!
– И ты убил нескольких циклопов Зевса.
– У меня на это была веская причина! В любом случае теперь Зевс винит меня во всём: в интригах Октавиана, в падении Дельф…
– Погодите, – Хейзел сложила руки, как судья, показывающий «тайм-аут». – Что еще за падение Дельф?
Аполлон снова превратил свой лук в укулеле и взял жалобный аккорд:
– Когда начался раскол между греками и римлянами, я боролся с замешательством, и Гея использовала мое состояние в своих интересах! Она вернула из небытия моего старого врага Пифона, огромного змея, чтобы снова завладеть Дельфийским оракулом. Теперь эта ужасная тварь лежит, свернувшись кольцами, в древних пещерах и блокирует магию пророчества. А я застрял здесь и даже не могу с ней сразиться.
– Облом, – констатировал Лео, хотя в глубине души считал, что хватит уже с них пророчеств. Его список срочных дел уже и так переполнен.
– Самый настоящий облом! – вздохнул Аполлон. – Зевс так на меня сердился из-за того, что я назначил своим новым оракулом ту девчушку, Дэр. Кажется, Зевс думает, что этим поступком я подтолкнул Гею к войне – ведь стоило мне благословить Рейчел, как она изрекла пророчество семи. Только пророчество совсем не об этом! Отцу просто хотелось найти виноватого. И, разумеется, для роли козла отпущения он выбрал самого красивого, талантливого и потрясающего бога.
Артемида изобразила рвотный позыв.
– Ой, прекрати, сестра! – возопил Аполлон. – Ты ведь тоже в беде!
– Только потому, что осталась на связи со своими охотницами вопреки желанию Зевса, – возразила Артемида. – И я всегда смогу улестить отца и добиться прощения. Он никогда не умел долго на меня сердиться. Я волнуюсь за тебя.
– Я тоже за себя волнуюсь, – согласился Аполлон. – Нужно что-то предпринять. Убить Октавиана мы не можем. Хм. Пожалуй, можно убить этих полубогов.
– Эй, притормозите, мистер Музыкант. – Лео подавал острое желание спрятаться за спиной Фрэнка и заорать: «Возьми вместо меня этого здорового канадца!» – Мы же на вашей стороне, помните? Зачем вам нас убивать?
– Тогда я, возможно, почувствую себя лучше! – заявил Аполлон. – Я должен что-то сделать!
– Или, – быстро сказал Лео, – вы могли бы нам помочь. Слушайте, вот какой у нас план…
Он рассказал, как Гера отправила их на Делос, и о том, как они выпытали у Ники ингредиенты лекарства целителя.
– Лекарство целителя? – Аполлон вскочил и, размахнувшись, разбил гитару о камни. – И это ваш план?