За миг до того, как боги достигли Парфенона, они изменили форму, словно выпрыгнув из гиперпространства. Колесницы исчезли. Джейсон и его друзья вдруг оказались окружены олимпийцами – те стали ростом с человека и рядом с гигантами казались крошечными, но от них так и исходила мощь.
Джейсон закричал и бросился на Порфириона.
Друзья присоединились к побоищу.
Бой шел по всему Парфенону, а потом перекинулся и на остальной Акрополь. Краем глаза Джейсон заметил Аннабет, бившуюся с Энкеладом. Рядом с ней стояла женщина с длинными темными волосами, в золотых доспехах поверх белых одежд. Богиня метнула в гиганта копье, потом взмахнула щитом с ужасным бронзовым лицом Медузы. Вместе Афина и Аннабет загнали Энкелада к ближайшей стене металлических лесов, которые обрушились на гиганта.
В другом конце храма Фрэнк Чжан и Арес крушили целую фалангу гигантов – Арес орудовал копьем и щитом, а Фрэнк (принявший форму африканского слона) – хоботом и ногами. Бог войны смеялся, колол и потрошил, как ребенок, разбивающий пиньяту[40].
Хейзел билась на спине Ариона; всякий раз, когда к ней приближался гигант, она ныряла в Туман, потом появлялась у врага за спиной и наносила удар мечом. Богиня Геката, пританцовывая, страховала девушку со спины, поджигая врагов двумя горящими факелами. Аида Джейсон не видел, но стоило кому-то из гигантов споткнуться и упасть, как земля разверзалась прямо под ним и проглатывала гиганта.
Перси сражался с гигантами-близнецами, Эфиальтом и Отом, а рядом с ним бился бородатый мужчина с трезубцем в яркой гавайской рубашке. Близнецы дрогнули. Посейдон превратил трезубец в огненный пожарный шланг и, выстрелив в гигантов-близнецов мощным зарядом (принявшим форму диких лошадей), вышиб их из Парфенона.
Самое неизгладимое впечатление производила Пайпер. Она скрестила мечи с Перибеей. Несмотря на то что ее противница была в пять раз выше, дела у Пайпер, похоже, шли хорошо. Рядом на белом облачке парила богиня Афродита, швыряла в глаза Перибее розовые лепестки и подбадривала Пайпер:
– Чудесно, дорогая! Вот, хорошо! Ударь ее еще раз!
Когда Перибея пыталась нанести удар, из ниоткуда появлялись голуби и бросались великанше в лицо.
Что же до Лео, то он носился по палубе «Арго-II», стрелял из баллист, метко швырял на головы гигантам молоты и подпаливал их набедренные повязки. У него за спиной у штурвала стоял крепкий бородатый тип в комбинезоне механика и чинил панель управления, отчаянно пытаясь удержать корабль в воздухе.
Самое странное зрелище являл собой старый Тоон, которого забивали насмерть три пожилые дамы – мойры, вооружившиеся по случаю войны медными дубинками. Джейсон решил, что в мире нет ничего страшнее банды бабулек с палками.
Он замечал всё это, как и десятки других схваток, но основное внимание приходилось уделять собственному противнику – Порфириону, царю гигантов, – и богу, дравшемуся рядом с Джейсоном. Зевсу.
«Это мой отец», – подумал Джейсон. Это просто не укладывалось в голове.
Порфирион не оставлял им возможности насладиться моментом: гигант стремительно вращал вокруг себя копье, выпады, замахи смешались в единый вихрь. Джейсон прилагал неимоверные усилия, чтобы просто остаться в живых.
И всё же… Присутствие Зевса вселяло уверенность. Хотя Джейсон никогда не встречался с отцом, о нем напоминали самые счастливые моменты в жизни юноши: устроенный Пайпер пикник в Риме в честь его дня рождения; день, когда Лупа впервые показала ему Лагерь Юпитера; его игры в прятки с Талией в их квартире, когда он еще был маленьким; день на пляже, когда мама взяла его на руки, поцеловала и показала на надвигающиеся грозовые облака.
«Никогда не бойся грома, Джейсон. Это твой отец дает тебе понять, что любит тебя».
От Зевса пахло дождем и чистым ветром. Воздух вокруг него пропитывался энергией. Вблизи оказалось, что его молния приняла вид бронзового прута в метр длиной, заостренного с обеих сторон, со струящимися из обоих концов силовыми клинками – словно наконечники копий из белого электричества. Бог рубанул своим оружием по ногам гиганта, и Порфирион рухнул на свой импровизированный трон, развалившийся под его тяжестью.
– Для тебя не будет трона, – прорычал Зевс. – Ни здесь, ни где бы то ни было еще.
– Тебе нас не остановить! – завопил гигант. – Назад пути нет! Мать-земля пробудилась!
В ответ Зевс разбил трон на куски. Царь гигантов кубарем вылетел из храма, Джейсон бросился вдогонку, за ним по пятам следовал его отец.
Они догнали Порфириона у края обрыва, под которым раскинулись современные Афины. От ударов молний всё оружие в волосах гиганта расплавилось, и капли небесной бронзы стекали с его дредов как карамель. Кожа дымилась и покрылась пузырями.
Порфирион зарычал и поднял копье:
– Ваше дело проиграно, Зевс! Даже если ты меня победишь, мать-земля просто воскресит меня снова!
– Тогда, пожалуй, тебе не стоит умирать в объятиях Геи, – сказал Зевс. – Джейсон, сын мой…
Джейсон еще никогда не чувствовал себя так отлично, настолько признанным, как в тот миг, когда отец произнес его имя. Похожие чувства он испытывал прошлой зимой в Лагере полукровок, когда к нему наконец вернулись стертые воспоминания. Джейсон внезапно осознал, что часть его существа, до сего момента скрытая, сейчас проявилась.
Теперь он не сомневался: он дитя Юпитера, бога неба. Сын своего отца.
Джейсон приблизился к гиганту.
Порфирион изо всех сил взмахнул копьем, но юноша разрубил оружие пополам своим гладиусом. Потом размахнулся и ударил гиганта в грудь, проткнув нагрудник, призвал ветры и сбросил противника с утеса.
С диким воплем Порфирион полетел вниз, а Зевс выстрелил в него молнией. Сверкнувший по дуге заряд белой энергии распылил Порфириона в воздухе. Осталось только облачко золы, осевшей на кронах олив, которые росли на склонах Акрополя.
Зевс повернулся к Джейсону. Энергетические лезвия погасли, и Зевс прикрепил прут из небесной бронзы к поясу. Глаза у бога были серые, как предгрозовое небо. Волосы и борода цвета соли с перцем походили на слоистые облака. Джейсону показалось очень странным, что Владыка вселенной, царь Олимпа всего на несколько сантиметров выше его самого.
– Сын мой, – Зевс сжал плечо Джейсона, – мне так много хотелось тебе сказать…
Бог тяжело вздохнул, и в воздухе раздалось потрескивание, а новые очки Джейсона запотели.
– Увы, как царь богов я не должен выделять своих детей. Когда мы вернемся к остальным олимпийцам, я не смогу произнести в твою честь столько похвал, сколько мне бы хотелось, и наградить тебя так, как ты того заслуживаешь.
– Мне не нужны похвалы, – голос Джейсона дрогнул. – Было бы здорово просто провести немного времени вместе. То есть я ведь совсем тебя не знаю.
Взгляд Зевса казался далеким, как озоновый слой:
– Я всегда с тобой, Джейсон. Я с гордостью наблюдал за твоими успехами, но мы никогда не сможем быть…
Он помахал пальцами, точно подбирая нужное слово. Близки. Обычными. Настоящими отцом и сыном.
– С самого рождения ты был предназначен для Геры – чтобы умиротворить ее гнев. Даже твое имя «Джейсон» выбрала она. Ты об этом не просил. Я этого не хотел. Но когда я отдал тебя ей… Я и понятия не имел, каким прекрасным человеком ты станешь. Это путешествие сформировало тебя, сделало добрым и великодушным. Что бы ни произошло, когда мы вернемся в Парфенон, помни: я не призываю тебя к ответственности. Ты уже показал себя настоящим героем.
У Джейсона в груди бурлили противоречивые чувства:
– Что значит… «что бы ни произошло»?
– Худшее еще впереди, – предупредил Зевс. – И кому-то придется взять на себя вину за случившееся. Идем.
L. Джейсон
От гигантов остались только кучки золы, несколько копий да обрывки дымящихся дредов.
«Арго-II», по-прежнему державшийся в воздухе (едва-едва), пришвартовался у крыши Парфенона. Половина весел сломалась или перепуталась, в корпусе дымились несколько внушительных пробоин. Паруса изрешетило, и теперь их усеивали дымящиеся дыры.
Лео выглядел немногим лучше. Он стоял в центре храма вместе с остальными членами команды – лицо всё в саже, одежда тлеет.
Боги выстроились полукругом, ожидая возвращения Зевса. Никто из них не выказывал особой радости по случаю победы.
Аполлон и Артемида стояли рядом в тени колонны, словно надеялись там спрятаться. Гера и Посейдон оживленно спорили с какой-то богиней в зеленых с золотом одеждах – возможно, Деметрой. Ника пыталась возложить на голову Гекаты лавровый венок, но богиня чародейства отпихивала его. Гермес потихоньку подошел к Афине и предпринял попытку обнять богиню мудрости за плечи, но та повернула к нему свой щит-эгиду, и бог нехотя ретировался.
Из всех олимпийцев только Арес, кажется, пребывал в отличном настроении. Он смеялся и устроил целую пантомиму, показывая, как протыкал животы гигантов, а Фрэнк вежливо его слушал (хотя, судя по выражению лица, из последних сил боролся с тошнотой).
– Братья, – сказал Зевс, – мы исцелились благодаря усилиям полубогов. Афина Парфенос, которая когда-то стояла в этом храме, теперь стоит на Холме полукровок. Она объединила наших отпрысков, а вместе с ними – и наши сущности.
– Владыка Зевс, – заговорила Пайпер, – с Рейной всё в порядке? А с Нико и тренером Хеджем?
Джейсону с трудом верилось, что Пайпер спрашивает о здоровье Рейны, но это его очень порадовало.
Зевс сдвинул свинцово-серые брови:
– Они успешно завершили свою миссию. Пока что они живы. А вот всё ли у них в порядке…
– У нас еще есть дела, – вмешалась царица Гера. Она распростерла руки, точно призывая к групповому объятию. – Однако, мои герои… вы одержали победу над гигантами, впрочем, я всегда знала, что у вас получится. Мой план прекрасно сработал.
Зевс повернулся к жене, и над Акрополем прогремел громовой раскат:
– Гера, не смей приписывать себе все заслуги! Ты создала не меньше проблем, чем разрешила!