Но они не знали, и наша чешуя застала их врасплох; каждый из солдат был взбешен, и мы молча ворвались в деревню, держа оружие наготове. Барнасу шел впереди, положив копье на плечо, и сам он казался наконечником копья, острием нашего гнева.
Жители в страхе уступали нам дорогу, но солдаты, повинуясь жесту чозея, сгоняли их к центру деревни. Здесь жили типичные восточники – смуглокожие, с рыжими или коричневыми волосами, высокие ростом; но сейчас они нам казались пигмеями.
Ведь у нас в руках было оружие, а в душе разгорался гнев.
Свиньи с визгом кинулись прочь, и Дженнар ловким ударом зарубил одну из них, весело усмехнувшись:
– Ну вот, ужин хороший будет!
Мы двинулись по хижинам; каждый солдат знал, что восточники нередко роют потайные норы, где и укрываются. И в самом деле – краем глаза я видел, как бойцы вытаскивают людей из вроде бы пустых домов.
В одну из таких хижин ворвались и мы с Бенном и Реасом. Я заметил странное движение под кроватью; оттолкнув к стене перепуганную старуху-хозяйку, я одним взмахом дайклейва рассек кровать. Открылась нора, из которой я легко выдернул молодого парня.
Он улыбался, и это меня взбесило. Как… как он смеет?
– Как ты смеешь? – вскричал я в такт мыслям, отталкивая парня к стене. – Улыбаешься, да? Когда мы гибнем в ловушках и засадах – улыбаешься?!
Я в гневе вскинул дайклейв, но клинок остановился в воздухе, лишь распоров соломенную крышу; парень продолжал улыбаться, и только сейчас я осознал, что в его глазах нет разума.
Просто помешанный, который будет растягивать губы в улыбке, даже если меч войдет ему в сердце.
Я опустил дайклейв; моя ярость начала увядать, но прежде чем я решил, что делать, вперед протолкнулся Бенн.
– Не дело это, гунхэй, – весело пояснил он. – Зачем клинок марать? Смотрите, как надо.
И он впечатал навершие рукояти меча в живот парня.
Тот охнул, сгибаясь пополам; Бенн двинул его по голове, сбивая с ног, ударил снова и снова. Старуха в ужасе вскрикнула, бросилась вперед – но солдат отшвырнул ее свободной рукой, продолжая молотить помешанного рукоятью.
– Бенн! – опомнился я, дернувшись вперед и хватая его за плечо. – Прекратить!
– Гунхэй… – разочарованно протянул солдат, оборачиваясь ко мне. Его светлую кожу не тронуло даже солнце Востока, и брызнувшие на нее алые капли ярко выделялись, казались татуировкой. – Они тут же все с врагом знаются! Может, эта старуха Мано к дереву и прибивала!
– Бенн, прекрати, – вмешался и Реас, тоже растерявший гнев. – Чозей сказал – всех в центр, даже таких придурков.
– Верно, – подтвердил я. – Тащите обоих.
Бенн с недовольным ворчанием вздернул с пола парня с залитым кровью лицом; Реас вытолкнул наружу старуху. Я последовал за солдатами, не в силах отделаться от мысли, что улыбка моего солдата сверкала клыками зверолюда.
Всех остальных уже согнали к середине деревни; жители испуганно озирались, и я не знал, что пугает их больше – оружие солдат, моя маска или суровое лицо чозея.
Лерна вытолкнула вперед старика, не удержавшегося на ногах и рухнувшего перед Барнасу на колени.
– Местный старейшина, – пояснила она.
– А вот еще, чозей, – Форкро бросил перед Огненным с полдюжины копий. – В одной хижине нашел. Хорошо сделаны, как-то даже странно для такой дыры.
– Откуда оружие? – рыкнул Барнасу, глядя на старейшину. Тот безмолвно глядел в ответ – чозей по-прежнему говорил на речном языке, наречии Лукши.
Осознав ошибку, Огненный раздраженно покачал головой.
– Мать демонская, забыл знание обновить… Лерна, переводи.
Я тут помочь не мог. Мои знания были еще далеки от совершенства, да и в местных диалектах разбирался я хуже. Но Лерна впитала, казалось, их все.
– Говорит, что это свои, для охоты, – отозвалась она, переведя вопрос и выслушав ответ. – Здесь, в деревне и древки делали, и ковали.
– Врет! – выкрикнул Дженнар, подавшись вперед.
Барнасу отмахнулся; похоже, сейчас он жалел, что не научился чувствовать ложь. Я ему помочь не мог, сам никогда этим искусством не овладел.
Сейчас мой гнев уже угас полностью – я смотрел на лица восточников и видел на них лишь страх. Казалось, броня действительно отделила меня от мира; происходящее вокруг виделось отстраненно, словно поднявшись со страниц книг.
– Где зверолюды? Они бродят в окрестностях, вы должны были видеть, – продолжил допрос чозей.
Старик испуганно замахал руками, сбивчиво оправдываясь.
– Говорит, что последний раз видели их издали и месяца два назад, – доложила Лерна. – Они их сами ненавидят.
– Снова вранье! – Барнасу стукнул тупым концом копья о землю, отходя на несколько шагов, и вновь в ярости поворачиваясь. – Передай ему, что если он не развяжет язык…
Прежде чем чозей успел закончить, к старику бросилась пожилая женщина; схватив его за плечо, она разразилась гневной речью, то и дело всплескивая руками.
– Чего ей надо? – с раздраженным удивлением осведомился Барнасу.
– Это его жена, – прислушавшись, ответила Лерна. – Наши парни прибили их свиней, она и жалуется.
– Пусть заткнется, – рыкнул чозей.
Этот ответ лишь распалил возмущение женщины.
– Говорит, им будет нечего есть потом, – пояснила Лерна. – Утверждает, что они со зверолюдьми не в союзе, что мы просто лишили семью пищи.
Женщина продолжала причитать; Барнасу поглядел на нее. Дернул щекой, мрачнея еще больше. Слегка поднял копье; отточенный наконечник разрезал воздух, поворачиваясь в сторону цели.
Мне казалось, что он движется очень медленно; возможно, дело было в визоре – но я видел все очень отчетливо. Как он поворачивается. Как напрягаются пальцы на копье, перехватывая его перед ударом.
Именно в этот момент я сбросил сковавшее меня оцепенение. Не знаю, как мне это удалось – но я его сбросил, и прыгнул вперед как раз в тот момент, когда Барнасу ударил, быстро и точно. Слишком быстро, чтобы смертные успели среагировать.
Но я Возвышенный – и я успел. Закованные в броню пальцы сжались на алом древке, остановив острие в последнюю секунду; оно пропороло рубашку онемевшей женщины, оставило царапину, но не пронзило плоть.
– Криас, какого демона? – рявкнул Барнасу, резко вырывая копье; даже мускулы брони не помогли мне удержать оружие.
– Чозей, что вы делаете? – потребовал ответа я.
И он сорвался, стукнув копьем о землю и рявкнув так, что солдаты попятились:
– Пошел к демонам, щенок! Если приколоть одного – другие поразговорчивее станут, не понял, что ли? Они тут все со зверолюдами повязаны! Может, знаются с самим Ма-Ха-Сучи, волкомордым козлиным ублюдком!
Барнасу бешено огляделся по сторонам; девочка, бросившаяся было к оцепеневшей жене старейшины, замерла под его взглядом. Чозей хищно оскалился и шагнул вперед, снова поднимая копье.
– Лерна, – приказал он, – переведи этому куску дерьма, что если он не заговорит, то девчонке…
Я снова встал у него на пути.
И тогда чозей ударил, крутнув копье стремительным быстрым движением; тупой конец древка врезался в шлем, швырнув меня на землю. Я сумел перекатиться, вскочил, увидел, как Барнасу размахивается оружием, дернулся навстречу, вскидывая кулак…
Огромный белый клинок вспорол воздух между нами, приняв на себя копье. Крепкие пальцы сжали мое запястье, и я застыл под холодным взглядом Элеса.
– Кончайте немедленно! – приказал он таким тоном, что оба мы подчинились, отступив. За спиной Земного я увидел его солдат; они догнали наш отряд вовремя.
– Пошел к демонам, Элес! – опомнился Барнасу через секунду. – Это не твое дело!
– Ни хрена себе не мое, – Элес повернулся к нему, демонстративно вскинув дайклейв. – Свихнулись оба, что творите?
Барнасу стиснул зубы, но не успел ничего сказать. Резко выдохнул и опустил копье, глядя мимо меня.
Я обернулся, уткнувшись взглядом прямо в пятерку следопытов. Сейчас броня, пребывавшая в обычном облике, делала их совершенно одинаковыми, плотные маски скрывали лица. Только по фигурам и можно было различить.
– Прекратить конфликт, – прозвучал мягкий голос, и я узнал Лаоше. – Возвращайтесь к лагерю. Деревню оставьте. Мы поищем врагов.
Барнасу коротко глянул на нее, усмехнулся, и пристроил копье на плече.
– Возвращаемся! – махнул рукой он. – Нам здесь делать больше нечего. Не хотят говорить – пусть их сожрут их же любимые зверолюды.
Элес странно посмотрел на Огненного, потом на меня. Ничего не сказал, двинувшись прочь.
Мы остановились на полпути к лагерю – передохнуть. Элес короткими приказами распределил караулы, оглянулся на меня:
– Криас, проверь вокруг. Что-то на душе неспокойно.
Я кивнул. Все правильно – доспех позволит мне быстро обойти лес, скроет от глаз и защитит от нападения в случае чего. Да к тому же мне самому хотелось хотя бы на время исчезнуть с глаз Барнасу; хотя бы за это я был благодарен Элесу и его решениям.
Лес принял меня; дымка маскировки зазмеилась по броне. Движения ускорились, а визор позволял заметить даже легкие тени у деревьев; в такие моменты я гордился тем, что Лукши сохранило запасы артефактов и тайны их создания… как и тем, что мне доверили этот доспех.
Вокруг не было никого; даже если кто-то и таился в глубине леса, то нападать на Возвышенного не решился. Я уже собирался возвращаться, когда…
Над лесом вился дым. Со стороны деревни, откуда мы не так давно ушли; чутье Огненного подсказало – он не от готовки…
Я не колебался, повинуясь такому же импульсу, что толкнул меня наперерез копью Барнасу. Вскинул ладонь к губам, сплетая свой Огонь с легким ветром.
Элес, заметил что-то странное. Проверю.
Только отправив послание к цели, я сообразил, что обращаюсь к Элесу – а не к Барнасу, моему командиру. Но почему-то это казалось правильным.
Через минуту потоки воздуха донесли ответ Земного:
Принял. В бой не ввязываться, наблюдать и сообщать.
И я устремился к деревне, выжимая из брони и мускулов всю скорость.