Он выдержал паузу, чтобы солдаты отошли от механизма, а затем дернул за пусковой рычаг. Метательные рычаги подались вперед, и дротик темным пятном метнулся в сторону сторожки, траектория была достаточно низкой, чтобы его не заметила небольшая толпа, собравшаяся посмеяться над осаждающими. Катон проследил за линией полета и был вознагражден, увидев, как двое защитников сорвались с вершины разрушенной башни, и их пронзило насквозь железное древко, унося их тела по инерции выстрела.
Теперь римляне и пращники разразились громкими возгласами и грубыми жестами в адрес защитников, пока те поспешно отступали в укрытие.
- Отличный выстрел, опцион! - воскликнул Катон. - Если кто-нибудь из этих парфянских ублюдков снова вздумает поиздеваться, я разрешаю тебе стрелять в него.
- Да, господин! С удовольствием, господин!
- Но только по четким целям. Понятно?
- Да, господин.
Катон еще некоторое время внимательно осматривал город, оценивая уже нанесенный ущерб. В данный момент сторожка практически представляла собой груду развалин и не могла защитить ворота внизу. Зубчатые стены с обеих сторон были в значительной степени разрушены. Потребовалось бы еще не более одного дня, чтобы предпринять более-менее успешный штурм. Теперь же предстояла задержка, и противник вполне мог использовать это время для ремонта.
Если только осаждающие не предпримут меры.
* * *
Прошел час после наступления темноты, когда Катон достиг позиции, которую он выбрал днем, используя русло ручья, должно быть, высохшего много лет назад. С ним была половина отряда, отобранного для нападения: сорок преторианцев из центурии Макрона и сорок пращников. Каждый мужчина был одет в коричневый плащ поверх туники, а открытые участки кожи были измазаны грязью и пеплом, чтобы скрыть их. Преторианцы несли только свои копья. Доспехи, щиты и пояса мечей были оставлены в лагере, чтобы избежать любого звона, который мог выдать их положение, пока они прокрадывались к сторожке. В сотне шагов справа от ворот лежал Макрон с такой же штурмовой группой, но не было ни звука, ни движения, которые могли бы выдать их местонахождение. На таком же расстоянии впереди находилась стена, и до Катона и остальных доносились звуки ремонтных работ. Враги работали без всякого освещения и старались говорить как можно меньше, да и то негромкими голосами. Но слабый стук щебня и ворчание людей, таскающих тяжелые грузы, заглушить было невозможно. На небольшом расстоянии от стены горстка парфянских застрельщиков стояла и сидела, ведя наблюдение, и именно они замедлили продвижение Катона, пока он и его люди занимали позиции. Пока застрельщики не решались продвинуться слишком далеко вперед, они не представляли опасности.
- Господин, - прошептал Рутилий, знаменосец когорты. - Они разжигают жаровни.
Катон оглянулся в сторону осадных машин и увидел, что из-за земляных укреплений, помимо мерцания факелов, стало виднеться зарево. - Передай, чтобы ребята были наготове.
Люди, лежавшие по обе стороны, повернулись к своим соседям и говорили так тихо, как могли. Катон вспоминал приказы, которые он оставил центуриону Метеллу, командовавшему метательными механизмами. Баллисты были наполовину приготовлены к выстрелу еще в сумерках, чтобы окончательная натяжка рычагов не сопровождалась слишком сильным и долгим лязгом храповиков и в то же время не перегружала торсионные стержни. Зажигательные заряды были подготовлены путем тугого обвязывания полосок льна, пропитанных смолой, вокруг древков тяжелых дротиков. А теперь солдаты разжигали жаровни и поджигали их для первого залпа. Тут Рутилий подтолкнул его и указал в сторону города. На мгновение Катон ничего не увидел, затем его глаза уловили движение. Какая-то фигура осторожно приближалась. Она остановилась и присела на корточки, наступила пауза, а затем Катон услышал звук, похожий на то, как кто-то опорожняет кишечник.
Из римских укреплений донесся металлический звук отводимых назад храповиков, и голос Метелла громко прокричавшего: - Запускай!
Серия резких тресков разорвала тишину ночи, и яркие вспышки света прорезали ночное небо, пронеслись над головами прижатых к земле римлян, ненадолго осветив парфянина, который почти в то же мгновение увидел нескольких людей Катона. Он вскочил, повернулся и побежал обратно к городу, когда первые снаряды врезались в разрушенные стены, рассыпая искры, которые осветили фигуры, склонившиеся над своей работой. Они застыли под внезапным суровым взглядом, а Катон выхватил копье и вскочил на ноги, набирая воздух в легкие.
- Вставайте, парни, и за дело!
План был достаточно прост. Пращники должны были нанести наибольший урон. Преторианцы должны были защитить их в первую очередь, а затем, если представится возможность, сделать все возможное, чтобы помешать защитникам ремонтировать стены и укрепления. Катон побежал вперед, темные фигуры подбегали с каждой стороны. Справа от него Макрон выкрикнул приказ атаковать, а сзади раздался шум готовящегося залпа. Кроме приказа, никто не должен был издавать ни звука. Катон хотел как можно больше напугать врага, и темные фигуры с потемневшими лицами, рвущиеся из ночи, представляли собой пугающее зрелище.
Прозвучала еще одна серия звуков, издаваемая баллистами готовящихся к новому залпу, затем раздался свист снарядов, летящих сверху, чтобы через мгновение упасть среди врагов. На этот раз один из снарядов поразил нескольких человек, так как один угодил прямо в группу людей поднимающих каменные блоки для строительства новой стены. Когда римляне приблизились к стене на сорок с лишним шагов, Катон выкрикнул приказ остановиться.
- Пращники! Вперед на пять шагов и стреляйте по готовности!
При звуке голоса Катона Метелл приказал расчётам баллист прекратить стрельбу. Пока преторианцы держали позицию, пращники выдвинулись вперед, вытащили свинцовые заряды из подсумков и закрутили над головой пращи посылая маленькие смертоносные куски металла в сторону врага.
Один из первых выстрелов попал в парфянина, который все еще пытался удержать свои провисшие штаны, пока бежал в безопасное место. Его голова мотнулась вперед, а руки дернулись, в результате чего штаны упали и запутали его ноги, и он упал головой вперед. Еще несколько выстрелов с жужжанием пронеслось в сторону мужчин, карабкавшихся обратно по стене, сбив с ног еще нескольких, и когда последний скрылся во мраке, Катон приказал пращникам опустить оружие и ускоренным шагом двинуться вперед. Он первым достиг подножия завала слева от ворот и начал карабкаться наверх, а его люди последовали его примеру с обеих сторон, останавливаясь лишь для того, чтобы добить раненых противников и собрать горящие зажигательные заряды.
Когда они достигли полуразрушенной городской стены, Катон подхватил один из горящих дротиков, застрявший между двумя камнями, и перебросил его на другую сторону. Затем он заглянул за ограждение, и в свете вражеских факелов увидел сотни людей, копошившихся внизу. Многие из них были парфянами, вооруженными луками и копьями, но большинство явно были горожанами, сформированными в ремонтные бригады для работы по восстановлению обороны. Все они смотрели вверх, их испуганные лица отражали отблески пламени. Позади них, как он и предполагал, возвышалась низкая внутренняя стена, увенчанная грубым частоколом.
И снова пращники принялись за работу, посылая смертоносные снаряды в компактную массу. Промахнуться было почти невозможно, и воздух наполнился криками и воплями боли и паники. Катон почувствовал себя поглощенным диким восторгом от представшего перед ним зрелища и крикнул преторианцам сбрасывать разбитые остатки стены.
У них была лишь короткая возможность нанести как можно больший урон, прежде чем парфяне предпримут мощную контратаку. Некоторые из них уже пускали стрелы из толпы внизу. Еще больше парфян появлялось вдоль внутренней стены и оттуда устремился шквал стрел. Неподалеку один пращник вскинул руку с пращой, но был мгновенно сражен стрелой в горло и опрокинут обратно на щебеночный склон остатков стены позади себя. Еще несколько стрел попали в цель, свалив двух преторианцев и еще одного пращника. Затем одна стрела ударилась о каменную глыбу неподалеку и срикошетила близко от лица Катона, так что он почувствовал порыв воздуха при ее пролете. Он бросил копье, подхватил камень размером с небольшую дыню и швырнул его вниз, на врага внизу. Он не стал дожидаться, куда он приземлится, прежде чем подхватить другой и бросить его так далеко и сильно, как только мог.
Рядом с ним раздался хрип, и Катон, оглянувшись, увидел, что знаменосец Рутилий отшатнулся назад с древком стрелы, пронзившим его плечо.
Пришло время уходить.
- Отступаем! Отступаем! - Он повернулся направо и крикнул еще раз, чтобы Макрон услышал команду, затем взял копье в одну руку, а другой подхватил раненого знаменосца.
- Ты справишься сам?
- Да… Да, господин.
- Тогда назад, мы отступаем.
Рутилий, спотыкаясь, спустился по обломкам и отошел от стены, но некоторые преторианцы и пращники все еще лихорадочно бросались на баррикаду ломая её. Катон проклял их себе под нос, прежде чем снова закричал. - Отступайте, черт вас побери!
На этот раз они повиновались сразу же, бросив свою работу, схватив оружие и спустившись по руинам стены в безопасное место. Катон бросил последний взгляд на внутреннюю стену, чтобы зафиксировать в памяти детали, затем увидел, как лучник взмахнул луком и прицелился в него, повернулся и бросился бежать, когда стрела просвистела над его головой. У подножия стены люди выполняли приказы, отданные им на инструктаже перед наступлением сумерек. Преторианцы бросились назад к лагерю, темные фигуры проносились сквозь ночь. Пращники следовали за ними на небольшом расстоянии, а затем повернулись и вложили в кожанные мешочки свежие заряды. Катон последним прошел через линию стычки и остановился, тяжело вздымая грудь. Крики защитников донеслись до него, перекрывая шум крови в ушах. Они испустили нестройный хор криков, отправившись в погоню за отрядом налетчиков.