Чудовищный план осуществлялся в точности так, как того пожелал Джанчотто. Шестнадцатилетняя Франческа да Полента была ослеплена красотой, элегантностью и манерами Лжеджованни. И Гвидо, ее отец, не усмотрел никаких препятствий, способных помешать замужеству Франчески. Почему бы и впрямь не отдать единственную дочь такому могущественному и грозному властителю, тем более соседу? В союзе двух городов, которые после Венеции были самыми сильными во всей Адриатике, он видел одни только преимущества. Правда, его несколько удивила внешность жениха. Он, конечно, слышал немало разговоров об уродстве Джованни, но в конце концов выгоды от этого союза пересилили все сомнения. Девичья красота не более чем разменная монета большой политики.
Однако случилось нечто, чего никто не мог предвидеть, и меньше всех – старый лис Малатеста.
Едва взглянув в первый раз на Франческу, Паоло сразу же позабыл о том, что любил Беатриче. Он видел отныне только ту, которую должен был передать Джанчотто. И, надо признать, необыкновенная прелесть Франчески могла бы послужить оправданием молодому человеку, потому что свет еще не видывал ни более красивого лица, ни более восхитительной фигуры.
Нежно-розовый румянец, пышные светлые волосы… Франческа была из тех редких блондинок, которых прославил своими портретами великий Тициан. И при этом – глубокие, темные, почти черные бархатные глаза. Каждый из жестов этой очаровательной девушки стоил целого стихотворения, а ее голос был столь мелодичен, что заставил бы позавидовать и ангела. Конечно, Беатриче тоже была хороша, но не так ослепительна, как Франческа, а Паоло… что ж, Паоло был всего лишь мужчиной.
За несколько секунд чудодейственный взгляд Франчески превратил дерзкого, самоуверенного посланника в самого несчастного из людей. Стоило Паоло только подумать о судьбе, уготованной этому божественному созданию, он почувствовал, как в нем растет возмущение. Совершить такую низость по отношению к этому божеству, сошедшему на землю. Никогда!.. Как только мнимого жениха препроводили в приготовленные для него и его свиты апартаменты, он дал волю своему гневу.
– Пусть Джанчотто является сюда сам и женится, если ему угодно! – воскликнул он. – А я уезжаю…
– Ты не сделаешь ничего похожего, братец, – возразил ему Малатестино, небрежно поигрывая своим кинжалом так, будто ему просто очень нравилось, как легко входит и выходит из ножен, обильно украшенных драгоценными камнями, его оружие.
– Ты точь-в-точь выполнишь приказание нашего отца, – добавил Пандольфо, убедившись, что его шпага в полном порядке. – Иначе мы сегодня же вечером похитим девчонку и отвезем ее в Римини, захочет она или не захочет. А ты потом выпутывайся как знаешь.
Отец не зря послал вместе с Паоло двух младших – не только надежности ради, но и справедливо опасаясь его склонности легко увлекаться и восторженного характера. А эти двое славились своей жестокостью и необузданностью. Они считались отъявленными мерзавцами, для которых убийство, святотатство или похищение были самыми что ни на есть естественными поступками.
Паоло не нужно было пояснять, что ждет его в случае неповиновения: Малатеста, не задумываясь, приговорит к мучительной смерти того, кого посчитает мятежником… А Франческа все равно не избежит уготованной ей участи. Лучше уж послушаться: по крайней мере, бедное дитя, брошенное в гнездо хищников, будет иметь преданного друга с верным сердцем. Впрочем, в это мгновение кровь Малатесты ударила и в голову Паоло.
«Я убью Джанчотто! – подумал он. – Франческа будет свободна, а мне к тому же достанется Римини!»
Каждого из членов этой милой семейки отличала редкостная находчивость. Временами даже в нежном Паоло поэзия засыпала, уступая место куда более прозаическим вещам.
Несколько дней спустя в розовой Равенне, озаренной ярким солнцем, лучи которого превращали в ослепительное зеркало стоячую воду лагуны, состоялось бракосочетание Франчески с Паоло, выступавшим под именем Джованни. Венчание происходило в церкви Сан-Витале. Девушка сияла от радости. Она была настолько счастлива, что молодой человек, руку которого она сжимала, не решался даже поднять на нее глаза. Никто никогда не видел еще ни такой светящейся счастьем невесты, ни такого серьезного жениха. Паоло чувствовал наглые взгляды своих младших братцев и знал: эту недостойную комедию придется довести до конца.
Еще тяжелее стало у него на душе, когда, отбывая из родного города, столь прекрасного в своем нетронутом великолепии, Франческа шепнула ему на ухо:
– Мне казалось, мой повелитель, что в день, когда придется покинуть Равенну, мое сердце разорвется. Однако сейчас я счастлива, потому что покидаю ее ради вас!
Она вся светилась таким искренним, таким простодушным счастьем, что Паоло почувствовал: он не может больше молчать. Мнимых новобрачных окружала веселая и шумная толпа, и он решился.
– Милая Франческа, – прошептал он очень быстро, – вряд ли вы будете такой счастливой, когда узнаете: я всего лишь средство для достижения цели, – и завтра, быть может, вы возненавидите меня!
– Что вы этим хотите сказать?
– Хочу сказать, что меня силой и принуждением заставили обмануть вас. Умоляю: простите меня, потому что я не мог поступить иначе. Пока я не могу ничего объяснить. Единственное, чему молю поверить: я люблю вас, люблю больше, чем можно любить на этом свете!..
Только что омрачившееся лицо девушки после этих слов снова засияло от радости. Франческа не слишком хорошо поняла, что за таинственная опасность ей угрожает, но, услышав признание Паоло, подумала, что никакая, даже самая страшная угроза не способна омрачить их счастье.
Они добрались до Римини, и несчастная поняла, что ей предстоит на самом деле.
– Моему сыну Паоло было поручено жениться на вас как доверенному лицу своего брата, – объявил старик Малатеста.
Она, выражая приличествующее случаю почтение, склонилась перед ним в глубоком поклоне, но, услышав эти слова, подняла голову. Ее огромные глаза стали, казалось, еще больше от удивления и испуга.
– Паоло? Но ведь его зовут Джованни…
– Нет. Его зовут Паоло… Но женился на вас действительно Джованни, наследующий Римини.
– Синьор, я ничего не понимаю!
– Мой сын Джованни – весьма достойный человек. Он, правда, не из тех, чья внешность радует глаз. Но для блага наших двух городов требовалось, чтобы эта свадьба состоялась. Впрочем, сердце Джованни стоит внешности Паоло. Это доблестный воин, чрезвычайно умный человек и…
Продолжения не последовало: Джованни собственной персоной явился перед ошеломленной Франческой. Выглядевший в своем роскошном наряде особенно нелепо и еще более отвратительно, чем всегда, он медленно приближался к той, кто отныне объявлялась его законной супругой. Он улыбался. По мере его приближения лицо Франчески выражало все более и более сильный страх, доходивший почти до безумия. Она сделала обеими руками такой жест, будто хотела оттолкнуть от себя чудовищное видение. И, не дождавшись даже, пока новоявленный супруг коснется ее хоть кончиками пальцев, несчастная, испустив ужасный крик, упала без сознания.
Для Паоло ад начался тогда, когда прислуживавшие Франческе женщины на руках отнесли ее в богато обставленную спальню, отведенную для первой брачной ночи молодых супругов. Ему надо было стерпеть появление у дверей этой спальни Джанчотто, который шел следом за служанками. Охваченный желанием убить Джанчотто прямо сейчас, Паоло инстинктивно схватился за рукоятку кинжала, но его остановила твердая рука.
– Твоя роль подошла к концу, мой милый! Теперь надо оставить новобрачных наедине…
Резко обернувшись, Паоло увидел рядом с собой свою жену Беатриче. Она улыбалась, но глаза оставались серьезными.
Проведя дрожащей рукой по лбу, он прошептал:
– Разве ты не видишь, как ей плохо, Беатриче? А Джанчотто так груб, он настоящее чудовище!..
– Странные слова ты говоришь о своем брате в день его свадьбы! Конечно, Джованни уродлив, кто спорит, но он без памяти влюбился. Он, безусловно, сможет показать себя и нежным, и терпеливым…
– Нежным? Терпеливым? Он?! Все, что ему надо, – это овладеть ею! Пусть даже она при этом умирает… Он… Он ее не выпустит из своих лап!..
– Но она принадлежит ему на самом что ни на есть законном основании! – сухо оборвала излияния мужа Беатриче. – И тебя это больше не касается, Паоло! Каждому Господь посылает свои испытания. Впрочем, кто знает. Сколько красивых девиц обожали еще и не таких уродов! Пойдем отсюда, если ты не хочешь, чтобы я увидела иную причину для твоих чересчур уж рыцарских чувств!
Паоло с усилием пожал плечами.
– Ну уж тоже придумала! С ума сошла? – сказал он, пытаясь выдавить из себя улыбку.
Это плохо ему удавалось, потому что сердце его замирало, он испытывал не сравнимое ни с чем отчаяние, когда Беатриче уводила его подальше от запертой двери, за которой Франческа, должно быть, умирала от страха и горя в объятиях Джанчотто.
Не одна Беатриче заметила, какую ненависть питал теперь Паоло к своему брату. Старик Малатеста, который прекрасно разбирался в людях, с первой же минуты появления в доме Франчески понял, какая буря бушевала в сердце его второго сына. Потому на следующий же день после приезда невесты Джанчотто в Римини он отправил Паоло с отрядом надежных людей охранять крепость Чезенатико. Естественно, Беатриче отправилась с ним.
Но в очень скором времени Беатриче сама стала упрашивать свекра отозвать их домой. Отдаленная крепость оказалась совсем неподходящим местом для молодой женщины. Ее томило одиночество, да и условия жизни оставляли желать много лучшего. К тому же ее не очень-то пугала мысль о том, что Паоло снова встретится с Франческой: Джанчотто не спускал глаз со своей красавицы, охраняя ее куда ревностнее, чем дракон свои сокровища. Горбун не отпускал ее от себя ни на миг, повсюду возил за собой, заставлял даже ездить с ним на охоту, которую она ненавидела. Паоло мог спокойно возвращаться: все равно ему не удастся улучить минутку, чтобы поговорить с Франческой наедине…