Но одинокая волчица — не слишком подходящая компания для игр. Она не пренебрегает никакой добычей и неохотно делится едой.
Однажды Золотая Лапа настигла лису возле самого ее логова. На изрытом склоне оврага волчица обнаружила нору, скрытую за корнями выкорчеванного дерева. Только следы да немного разбросанной на снегу земли выдавали ее. Из этой норы выскользнула лисица. Золотая Лапа почувствовала ее резкий запах и притаилась в стороне. Она встала так, чтобы ветер дул на нее, и тут заметила высунувшуюся из норы острую мордочку. Волчица застыла. Стоило лисе повернуть голову — и она увидела бы ее. Золотая Лапа прыгнула, почти как кошка, ломая ветки поваленной ветром молодой сосны. Она свалилась лисице на спину, треснули позвонки. Волчица лапой прижала к земле тощее тело и с жадностью набросилась на добычу.
На запах прилетели две вороны. Одна из них, рискуя жизнью, принялась отвлекать на себя внимание хищницы, чтобы дать другой возможность стянуть кусок. Волчица ударила лапой, но промахнулась. Покончив с едой, она пошла обследовать склон, тщательно принюхиваясь. Если в лисьей норе остались щенки, их тоже можно было бы откопать. Однако там никого не оказалось, и Золотая Лапа продолжила свой путь на север.
11 сентября, понедельник
~~~
— Он словно сквозь землю провалился.
Анна-Мария Мелла оглядела коллег, собравшихся на утреннее совещание в кабинете прокурора. Пока им только удалось констатировать, что Стефан Викстрём пропал совершенно бесследно.
На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина. Инспектор Фред Ульссон, прокурор Альф Бьёрнфут, инспекторы Свен-Эрик Стольнакке и Томми Рантакюрё выглядели удрученными. Слова Анны-Марии будили в них худшие опасения: если тело священника действительно где-нибудь зарыто, полицейским остается надеяться только на удачу.
Свен-Эрик выглядел подавленным. Он явился на это совещание с кусочком пластыря на подбородке, даже немного опоздал, хотя обычно отличался пунктуальностью. На шее у него то там, то здесь торчала щетина — верный признак того, что у мужчины было плохое утро. У самых ноздрей белели остатки высохшего крема для бритья.
— И все-таки хоронить его еще рано, — сказал прокурор. — Возможно, он просто скрылся на время, когда узнал, что нас заинтересовала его поездка в США. Ведь как служитель церкви, Викстрём должен заботиться о собственной репутации. Пройдет время — и он наверняка объявится.
Полицейские снова замолчали. Альф Бьёрнфут оглядел своих подчиненных. Сейчас они представлялись ему сплошной инертной массой, которую трудно привести в движение. Они будто ждали, когда тело священника объявится само собой, вместе со всеми уликами и доказательствами, необходимыми для начала расследования.
— Чем он занимался накануне своего исчезновения? Что нам известно об этом? — спросил прокурор.
— В пятницу вечером без пяти семь он звонил на мобильный своей жене, — отвечал Фред Ульссон. — Потом у него были занятия с детьми в церкви, а около половины десятого вечерняя молитва. После десяти часов его больше никто не видел.
— А где его машина? — поинтересовался прокурор.
— Припаркована возле приходского дома.
«Совсем небольшое расстояние, — заметила про себя Анна-Мария. — Между зданием, где священник занимается с детьми, и приходским домом всего какая-нибудь сотня метров».
Инспектор Мелла вспомнила женщину, пропавшую без вести несколько лет назад. Мать двоих детей вышла вечером во двор покормить собак и как сквозь землю провалилась. Безутешный муж, который впоследствии и оказался убийцей, уверял, что его супруга не могла добровольно бросить детей. Ее тело нашли закопанным в лесу в нескольких метрах от дома. Тогда Анна-Мария думала то же, что и теперь: «Совсем небольшое расстояние…»
— А что выявила проверка разговоров по мобильному, электронной почты и банковских счетов? — спросил прокурор.
— Ничего особенного, — ответил Томми Рантакюрё. — Звонок жене был последним. Кроме нее священник беседовал с пастором и другими сотрудниками общины, председателем охотничьего клуба, сестрой жены… у меня имеется список всех разговоров с указанием темы каждого.
— Отлично! — довольно откомментировал Альф Бьёрнфут.
— О чем он говорил с пастором и сестрой жены? — поинтересовалась Анна-Мария.
— С сестрой жены о том, что он беспокоится за Кристин, якобы с ней совсем плохо.
— Это она писала Нильссон угрожающие письма, — пояснил Фред Ульссон. — Вероятно, это был самый ожесточенный из конфликтов между Мильдред и четой Викстрём.
— А с пастором? — настаивала Анна-Мария.
— Бертил Стенссон очень неохотно рассказывал об этом, но сообщил: Стефана беспокоило то, что мы ознакомились с бухгалтерскими документами фонда.
На лбу прокурора появилась чуть заметная морщинка, однако он не сделал никаких замечаний по поводу несанкционированного изъятия документа.
— И это лишний раз доказывает, что Викстрём исчез добровольно, — вместо этого сказал он. — Решил на время затаиться, чтобы избежать позора. Прятать голову в песок — обычная реакция в таких случаях. Люди сами не понимают, что тем самым только усложняют свое положение.
— Куда он мог отправиться без машины? — спросила Анна-Мария. — Просто прогуляться? В это время не было ни поездов, ни самолетов.
— А если он взял такси? — предположил прокурор.
— Таксисты тоже не выезжали, — возразил Фред Ульссон.
Анна-Мария с уважением посмотрела на коллегу. «Настоящая ищейка», — подумала она.
— Хорошо, — подытожил прокурор. — Томми, я хочу, чтобы ты…
— Обошел жителей поселка Юккас-ярви в окрестностях приходского дома, — перебил его Рантакюрё, — и расспросил их, не заметили ли они чего-нибудь подозрительного.
— Да, именно так, — подтвердил прокурор.
— И еще раз переговорил с детьми, которые приходили на занятия к священнику.
— Отличная идея! — восхитился прокурор. — С тобой пойдет Фред Ульссон.
— Свен-Эрик, — обратился Бьёрнфут к Стольнакке, — тебе, вероятно, следует связаться с психиатрами из центрального управления. Посмотрим, что они скажут.
Свен-Эрик кивнул.
— А что с тем рисунком? — сменил тему прокурор.
— Им до сих пор занимаются криминалисты, — ответила Анна-Мария. — Мы ждем результатов.
— Хорошо, — сказал Бьёрнфут. — Следующая встреча завтра утром, если раньше не всплывет что-нибудь интересное.
Он с легким щелчком сложил свои очки и засунул их в нагрудный карман.
Совещание закончилось.
Направляясь в свой кабинет, Свен-Эрик остановился возле ресепшена.
— Слушай, Соня, — обратился он к девушке за регистрационной стойкой. — Если кто-нибудь позвонит насчет серого кота, будь добра, дай мне знать.
— Это Манне?
Стольнакке кивнул.
— Его нет вот уже неделю, — ответил он. — Манне никогда не гулял так долго.
— Буду держать ухо востро, — пообещала Соня. — Но он вернется, вот увидите. Сейчас тепло. Манне, должно быть, развлекается где-нибудь.
— Он кастрированный, — мрачно возразил Стольнакке.
— Хорошо, — кивнула Соня, — я передам девушкам.
Психиатр из центрального управления ответила по своему прямому номеру. Казалось, она была рада слышать Свена-Эрика. Стольнакке пожалел про себя эту молодую женщину, вынужденную впутываться в грязные полицейские дела.
— Полагаю, вы читаете газеты? — спросил он ее.
— Да, вы нашли священника?
— Нет, он по-прежнему считается пропавшим без вести. Хотелось бы знать, вы обо всем этом какого мнения?
Врач задумалась.
— А что именно вы хотите знать? — спросила она.
Свен-Эрик попытался собраться с мыслями, чтобы как можно четче сформулировать вопрос.
— Итак… — начал он. — Что, если мы примем как версию вариант, на который намекают газетчики?
— Что Стефан Викстрём пал от руки серийного убийцы? — уточнила психиатр.
— Да, насколько это вероятно?
Она молчала, ожидая, что Свен-Эрик выразится определеннее.
— Лично мне, — продолжил Стольнакке, — его исчезновение представляется странным. Если убийца повесил Мильдред Нильссон на органных трубах, почему бы ему было не сделать то же самое со Стефаном Викстрёмом?
— Может, он хотел замести следы? Ведь на одежде Мильдред Нильссон обнаружили волоски собачьей шерсти, так? На этот раз убийца решил спрятать тело, возможно, лишь на некоторое время.
Она замолчала и как будто задумалась.
— Пока все, — закончила она. — Мы продолжим разговор, если вы обнаружите тело. Ведь он мог исчезнуть и добровольно.
— Хорошо, — ответил Свен-Эрик. — Он действительно мог исчезнуть добровольно. Всплыла одна грязная история, связанная с деньгами основанного общиной фонда. У Викстрёма рыльце в пушку, и он знал, что мы напали на след.
— Что за грязная история? — поинтересовалась психиатр.
— Речь идет о сотне тысяч. Не уверен, что этой суммы достаточно, чтобы завести дело. Это была командировка, превратившаяся, по сути, в развлекательную поездку с семьей.
— То есть вы не считаете эту историю достаточным основанием для того, чтобы скрываться от правосудия?
— Абсолютно нет.
— А может, Викстрёма напугало внимание полиции к его персоне?
— Что вы имеете в виду? — рассмеялся Стольнакке.
— Ничего конкретного, — решительно ответила она. — Желаю удачи. — Теперь голос психиатра зазвучал холоднее, и это означало, что она перешла к формальным прощальным фразам. — Созвонимся позже.
Стоило психиатру положить трубку, как Свен-Эрик понял, что она имела в виду. Что Стефан Викстрём убил Мильдред Нильссон.
Все его существо протестовало против подобного допущения.
«В таком случае, — размышлял Свен-Эрик, — Викстрёма пугало бы обращение к нему полицейского по любому поводу. Даже если тот спросил бы его, который час».
Зазвонил телефон Анны-Марии Меллы. Это оказалась продавщица из специализированного книжного магазина в Стокгольме.
— Я кое-что выяснила о вашем рисунке, — с ходу заявила женщина.