— Да?
— Его узнал один из моих постоянных покупателей. Он видел точно такой на форзаце книги под названием «Ворота» писательницы Мишель Моан — это псевдоним. Роман не переведен на шведский язык, и у нас его нет. Однако я могу заказать для вас один экземпляр, если нужно.
— Да! — чуть не закричала Анна-Мария. — А о чем эта книга?
— О смерти, — ответила продавщица. — Она страшно дорогая, сорок фунтов. — Я звонила в издательство, несколько экземпляров уже посылали в Швецию, — продолжала женщина.
— И?
— Один заказ поступил из Кируны.
Анна-Мария затаила дыхание. Да здравствуют детективы-любители!
— Кто этот заказчик, вы знаете фамилию?
— Да, Беньямин Викстрём. Я записала адрес.
— Не надо, — оборвала ее Анна-Мария. — Большое спасибо, я перезвоню позже.
Свен-Эрик снова остановился у регистрационной стойки: он не мог просто так пройти мимо Сони.
— Ну, что говорят девушки? О коте что-нибудь слышно?
Соня покачала головой.
Внезапно за его спиной возник Томми Рантакюрё.
— У тебя пропал кот? — спросил он.
Свен-Эрик вздохнул.
— Он просто сбежал к другому хозяину, — продолжал Томми. — Ты же знаешь кошек, они ни к кому не привязываются, это лишь наши иллюзии… Кошки не знают, что такое преданность, это доказано наукой.
— Что за ерунда? — пробурчал Свен-Эрик.
— Это правда, — уверял Томми, глядя на Соню. — Ты ведь знаешь их манеру тереться о ноги или ластиться. Таким образом они помечают человека, который дает им кров и еду. Словно метят свою территорию. Они ведь не стадные животные.
— Возможно, — пожал плечами Стольнакке. — Но он спал со мной в постели, как маленький ребенок.
— Потому что там тепло, — объяснил Томми. — Ты значил для своего кота не больше, чем электрическая грелка.
— Но ты собачник, — оборвала Рантакюрё Соня. — Не тебе судить. Я тоже люблю кошек, — повернулась она к Свену-Эрику.
В эту секунда в дверях появилась Анна-Мария; она сразу же устремилась к Стольнакке, вцепилась ему в плечо и потащила к выходу.
— Срочно едем в дом священника в Юккас-ярви, — только и сказала она.
~~~
Кристин Викстрём открыла им дверь в халате и тапочках. Косметика на ее лице была немного размазана, светлые волосы гладко зачесаны назад.
— Мы ищем Беньямина, — сразу перешла к делу Анна-Мария, — хотели с ним поговорить. Он дома?
— Что вам от него надо?
— Поговорить с ним, — повторила Анна-Мария.
— О чем? — Теперь голос Кристин звучал раздраженно.
— Его отец пропал без вести, — терпеливо пояснил Свен-Эрик. — Нам надо задать Беньямину несколько вопросов.
— Его нет дома, — отрезала Кристин.
— И вы не знаете, где он? — не сдавалась Анна-Мария.
— Нет, но сейчас вы должны искать Стефана, — напомнила полицейским фру Викстрём.
— Можно взглянуть на комнату Беньямина? — спросила инспектор Мелла.
Кристин Викстрём устало моргнула.
— Нет, нельзя.
— Тогда просим извинить нас за вторжение, — вежливо сказал Свен-Эрик и направился к выходу, увлекая за собой свою напарницу.
— Черт! — выругалась Анна-Мария, когда они выезжали за ворота дома священника. — Насколько же надо быть глупой, чтобы не позаботиться об ордере!
— Высади меня здесь, а сама во весь дух гони за ордером, — предложил Стольнакке. — Я пока прослежу за ней.
Инспектор Мелла остановила машину.
— Поторопись, — еще раз напутствовал ее Свен-Эрик, а сам поспешил обратно к дому священника.
Он спрятался у ворот за кустом рябины. Отсюда просматривалась и входная дверь, и дымоход. «Если труба задымится, я войду в дом», — решил Стольнакке.
Через пятнадцать минут показалась Кристин Викстрём, успевшая сменить халат на джинсы и рубашку. Она несла на помойку какой-то пакет. Открывая крышку мусорного бака, Кристин оглянулась и увидела Свена-Эрика. Ему ничего больше не оставалось, как подбежать к ней и протянуть руку.
— Дайте мне это, — потребовал он.
Она молча протянула ему пакет. Стольнакке заметил, что фру Викстрём успела причесаться и подкрасить губы. Вдруг из глаз ее потекли слезы. Она не изменилась в лице и не сказала ни слова, просто заплакала, как будто чистила лук.
Свен-Эрик заглянул в пакет. Там лежали вырезки из газет со статьями о Мильдред Нильссон.
— Вот как? — удивился Стольнакке. — Где он сейчас, скажите мне?
— В школе, — ответила Кристин.
Она позволила инспектору обнять себя и зарыдала у него на плече.
~~~
— Ну и как ты себе это представляешь? — спрашивал Свен-Эрик, когда Анна-Мария парковала машину во дворе школы «Хёгалидскулан». — Что он убил сначала Мильдред Нильссон, а потом своего папу?
— Я ничего себе не представляю, — ответила она. — Но у него есть книга с тем же рисунком, что послали Мильдред. Вполне возможно, что послал он. И масса газетных вырезок о ее убийстве.
Ректором оказалась приятная женщина пятидесяти с лишним лет, немного полноватая, в юбке до колена, необычного покроя темно-синем пиджаке и с ярким платком, повязанным вокруг шеи. У Свена-Эрика при виде ее сразу поднялось настроение: он любил энергичных женщин.
Анна-Мария объяснила, кто им нужен, и попросила ректора действовать без лишнего шума. Женщина посмотрела расписание и позвонила нужному учителю.
Пока ждали Беньямина, она поинтересовалась, в чем дело.
— Мы полагаем, что он угрожал Мильдред Нильссон, священнику, которая была убита прошлым летом, — пояснила Анна-Мария. — И хотели бы задать мальчику пару вопросов.
Ректор покачала головой.
— Простите, но мне трудно в это поверить, — возразила она. — Беньямин и его друзья выглядят устрашающе: черные волосы и бледные лица, подведенные глаза, не говоря уже об одежде. В прошлом семестре один из его приятелей носил рубашку с изображением скелета грудного младенца!
Она рассмеялась и содрогнулась в притворном ужасе. Однако, заметив улыбку на лице Анны-Марии, вмиг стала серьезной.
— Но на самом деле это довольно безобидные дети, — продолжала ректор. — В прошлом году, когда Беньямин учился в восьмом классе, у нас с ним были небольшие проблемы, но сейчас я не задумываясь доверила бы ему присматривать за маленьким ребенком, если б такового имела.
— А что за проблемы были с ним в прошлом году? — поинтересовался Свен-Эрик.
— Он стал хуже учиться, и потом… он был, как вам сказать… — Ректор задумалась, подбирая нужные слова. — Они всячески демонстрировали свою исключительность, так вызывающе одевались… Мне кажется, таким образом они выносили наружу свое чувство отчужденности. Руки у Беньямина были все изрезаны, он имел привычку на уроках ковырять свои раны. Однако после Рождества он изменился. Сдружился с одной девочкой, они организовали группу… — Женщина улыбнулась. — Прошлой весной давали концерты здесь, в школе. Однажды поставили на сцене голову поросенка и рубили ее топором. Мне показалось, они делали это с большим наслаждением.
— Он умеет рисовать? — поинтересовался Свен-Эрик.
— Да, — не задумываясь ответила ректор, — в этом он мастер.
Тут раздался стук в дверь, и в кабинет вошел юноша. Анна-Мария и Свен-Эрик представились.
— У нас к тебе есть несколько вопросов, — сказал Стольнакке.
— Я не буду разговаривать с вами, — ответил Беньямин Викстрём.
Анна-Мария вздохнула.
— В таком случае мы арестуем тебя по подозрению в незаконной угрозе, — сказала она, — и отвезем в участок.
Юноша поднял глаза к небу, растрепанные черные волосы падали ему на лицо.
— Везите, — ответил он.
~~~
— Не понимаю, как с ним еще говорить? — недоумевала Анна-Мария.
Беньямин Викстрём сидел в комнате для допросов номер один. По дороге в участок он не вымолвил ни слова. Инспекторы Мелла и Стольнакке взяли себе в буфете по чашечке кофе и кока-колу для задержанного. Навстречу им по коридору бежал прокурор Альф Бьёрнфут.
— Кого вы привезли? — кричал он, задыхаясь.
Они изложили ему суть дела.
— Ему пятнадцать, — заметил прокурор, — с ним должен быть его опекун или кто-нибудь из родителей. Мать здесь?
Свен-Эрик и Анна-Мария обменялись взглядами.
— Привезите ее сюда, — распорядился Бьёрнфут. — Дайте парню поесть, если он захочет, и позвоните в социальную службу, они тоже должны прислать своего представителя. А потом позовете меня.
С этими словами прокурор исчез.
— Только не она! — взмолилась Анна-Мария.
— Я съезжу за Кристин Викстрём, — успокоил коллегу Свен-Эрик.
Через час они снова собрались в комнате для допросов. Свен-Эрик и Анна-Мария сели по одну сторону стола, Беньямин Викстрём по другую, слева чиновник из социальной службы, справа заплаканная Кристин Викстрём.
— Ты послал этот рисунок Мильдред Нильссон? — спросил Свен-Эрик. — Скоро мы получим результаты исследования отпечатков пальцев, поэтому, если это сделал ты, лучше признаться сразу.
Беньямин Викстрём упрямо молчал.
— Боже мой! — запричитала Кристин. — Как ты мог такое сделать, Беньямин? Разве это поступок здорового человека?
Мускулы лица юноши напряглись. Он уставился в стол, прижав руки к телу.
— Думаю, нам нужно сделать перерыв, — сказал секретарь социальной службы и положил руку на плечо Кристин.
Свен-Эрик кивнул, выключил магнитофон и вышел за дверь вместе с фру Викстрём и секретарем.
— Почему ты не хочешь с нами побеседовать? — спросила Анна-Мария Беньямина, оставшись с ним наедине.
— Потому что вы ничего не поймете, — ответил юноша. — Вы совершенно ничего не понимаете.
— То же любит повторять мой сын, он твой ровесник, — заметила инспектор Мелла. — Ты знал Мильдред?
— Это не она здесь нарисована. Вы что, не видите? Это автопортрет.
Анна-Мария пригляделась. До сих пор она не сомневалась, что это Нильссон, но рисунок действительно изображал человека с длинными черными волосами.
— Ты ведь дружил с ней, так? — продолжала Анна-Мария. — И поэтому собирал вырезки со статьями о ее смерти?