– Ну, что, Жмых, рискнем печенкой еще раз? Все или ничего!
– Все или ничего, Хват. Погнали…
Они дождались уничтожения турели, а затем и ликвидации большинства прожекторов, включили ПДА, обычно определяющий аномалии, но в данном случае выискивающий в земле металлические предметы.
Мины!
Их-то наемники боялись больше всего. Не сталкера, засевшего на верхушке «Дуги», с которым можно было совладать. Он же, как ни крути, был всего лишь человеком, не чудовищем типа злыдня или химеры. Обыкновенным человеком. Из крови и плоти, из нервов. Он устал, он все равно боялся, явно был обескровлен и сник. Одному против всех – это ничто! В жизни такого не бывает. Общество задавит любого выскочку, бросившего вызов всем вокруг. На корню написано такому – сгинуть. Корсар должен был сгинуть! Он просто обязан был исчезнуть из жизни навсегда.
А вот эти проклятые мины, которые он понатыкал в округе, могли доставить массу неприятностей. От оторванной конечности на «лягухе» до выпотрошенного «моней» или «Ведьмой»[16] тела.
– Жмых, смотри за экраном внимательно. Я тебя прикрою.
– Да знаю, не пацан зеленый!
– Хват, держи ПДА, сам топай вперед первым. Чо лыбишься?
– Да все нормуль будет, Жмых. Не дрейфь. Я все прикинул.
– Чо ты там прикинул, стратег хренов?
– Смотри сам. – Хват присел на корточки, поводя стволом винтовки из стороны в сторону и не отрывая взгляда от пары оставшихся целыми источников света станции. – Все его огневые точки поражены. Если он сам еще живой, то носиться по порушенной высотке антенн из конца в конец не сможет физически. С той стороны военсталы даванут сейчас, отвлекут его от нашего фланга. А мы тут как тут! Видишь вон ту лестницу? По ней и залезем, снимем гаденыша. Поэтому давай, живей веди нас к подножию станции.
– Красиво поешь, Хватик! Ну, даже если пройдем мины, если свои не подстрелят, приняв за сталкера, ползущего по антеннам, а вдруг не все его огневые точки уничтожены? И на черта нам лезть наверх, если отсюда снять можно? Тебе он живой, что ли, нужен? Мне нет. Вояки награду за любого дадут.
– Отсюда? Жмых, ты что?! До сих пор сотня стволов не смогла взять, достать, а ты как-то сбацаешь? Ага, снайпер! Пошли, умник. Форвард…
Жмых боязливо стал озираться, сморщил физиономию, поглядывая на парочку прожекторов, освещавших как раз их фланг.
– Давай хотя бы свет устраним, а то как в тире мишени.
– Двигай давай! Слышишь, военсталы начали там? Корсару ща не до нас. Ну-у? Живей, гусяра!
Жмых неуверенно двинулся дальше, не отрывая взгляда от попискивающего ПДА.
На противоположном фланге, где-то возле фундамента «Дуги», действительно послышалась стрельба, раздались взрывы. Даже донеслись крики и рык зверей. Наемники снова переглянулись, но все же медленно пошли вперед. Их прикрывали чахлые кустики, высокая, местами выгоревшая трава и темень. Из светлых пятен от прожекторов они выбрались, поэтому стало немного спокойнее.
У подножия ЗГРЛС обнаружили мину, обошли ее и залезли на железобетонный фундамент. Выдохнули. Убрали ПДА, сложили рядышком боевые ранцы, но «Муху» Хват оставил на себе. Так, налегке, со стрелковым оружием и поползли по лестнице вверх.
До цели им оставались какие-то три десятка метров и пять минут возни…
Мутанты напали неожиданно. В общем-то, как обычно! Сначала из рук одного из сталкеров вырвалась двустволка, исчезнув в кромешной тьме над гарнизоном, затем сам хозяин ружья отлетел на три метра, пораженный чугунным блином от канализационного коллектора.
– Снобы атаку… – заорал другой воин, кажется, из анархистов, но прилетевший из ниоткуда кирпич разбил ему лоб.
– Огонь на одиннадцать, – заорал Скорейко, начав поливать промежуток между двумя казармами свинцом автомата. – Всем огонь по мутантам!
Сразу несколько стволов стали изрыгать заряды в сторону смутно обозначившихся карликов. Туда полетели подствольные и ручные гранаты, одна из которых вернулась обратно и под крики бойцов взорвалась в их стане. Одиноко светивший прожектор, уцелевший после всего хаоса бойни, бледным холодным лучом созерцал картину схватки мутантов и горстки людей на территории бывшего гарнизона. Все пернатые давно разлетелись, аскариды расползлись, тучи развеялись, явив Зоне мерцающие на темно-синем небосводе звездочки. Даже ветер, будто испугавшись гула сражения, затих и спрятался в холмах.
И только Корсар, наблюдавший за схваткой снобов и штурмовиков, кусал губу и лихорадочно соображал о дальнейших своих действиях. В запасе было еще несколько сюрпризов для особо ретивых врагов, но и битва вступила в свою завершающую фазу. Однозначно. Он это чувствовал.
Сталкер вынул из сидора пару ручных гранат, не тратя те, что были напиханы в карманы разгрузочного жилета. Привел их в боевое состояние, шепнул: «Извиняйте, братцы!» – и бросил вниз.
К общему переполоху внутри гарнизона добавились два взрыва, несомненно понизивших боеспособность военсталов. Корсар довольно крякнул и стал собирать манатки, чтобы выдвинуться вправо, меняя позицию.
Вот тут его и срубила пуля…
– Цель вижу! – доложил снайпер, замерев возле своего детища. – Жду приказа на уничтожение.
– Чего ты ждешь, боец? Ты работаешь в свободном режиме. Огонь на пораже… – ответил стоявший над ним Завуч, в ПНВ выискивающий сталкера.
– …Отставить поражение! – прервал по радиосвязи своего замбоя Долгушин, находясь в двухстах метрах от подчиненных.
– Не понял, старлей?!
– Что ты не понял, лейтенант Историн? – прошипела гарнитура связи. Голос Долгушина был сиплым и надломленным, видимо, от полученных ранений и усталости.
– Был приказ майора об уничтожении…
– …Ну, был. Такой же, как и о его захвате живым. Поэтому, лейтенант… Нет… Снайпер, ты слышишь меня?
– Так точно, командир!
– Леха, это ты?
– Я-а, командир.
– Слушай мою команду, боец. Цель не подлежит уничтожению!
– ???
– Старлей, ты чего несешь? – Завуч оторвался от бинокля, опустил голову и заметил удивленный взгляд снайпера. – Долг, ты в своем уме?
– Вы меня слышали? Я сказал, цель не подлежит уничтожению. Ликвидацию объекта отставить. Леха! Выбей Корсара по конечностям. Лиши его возможности двигаться. И вообще сопротивляться. Слышишь меня?
– Да… да-да… Есть, командир.
– Долг, тебе он зачем живой? – Завуч зло сплюнул в сторону. – Он ребят наших половину положил. Он полгарнизона уничтожил. Войну, мать его, объявил всем. Нам всем! Вызов, сцука, спецназу бросил. И ты сейчас…
– …Историн, ты свои нервы засунь в ножны. Ты на войне, офицер… а на войне принято слушать и выполнять приказы вышестоящего руководства, не ныть и не идти на поводу воспаленных эмоций. Вы оба слышали приказ. Мой приказ. Выбить противника в «трехсотые», взять живым. И предать нормальному настоящему суду. Все. Исполнять.
– Твою ж… Не слышу тебя, Долг! – Завуч зажал гарнитуру связи в кулаке, поймал недоуменный взгляд снайпера и сквозь зубы строго сообщил. – Вали этого гада начисто. Никаких ранений. Ты меня понял, боец?
– П-понял-л, т-товарищ лейтенант, – заикаясь, недовольным тоном ответил стрелок и неохотно прильнул к оптике винтовки.
Через несколько секунд раздался выстрел.
Канонада стояла такая, будто на Зону обрушилось вражеское полчище, встретив плотный огонь всех родов войск. На самом деле оставшиеся в живых военсталы с парой сталкеров пытались отбиться от третьей атаки мутантов. Схватка, казалось бы, стала утихать, когда семейку снобов все же удалось уничтожить, а людям подоспела помощь извне – прибыло отделение мотострелков и трое спецназовцев. Но вдруг звериная сторона снова активировалась, и на бойцов хлынула свора тех тварей, что делала передышку на территории части ПВО. И хотя их было уже не так много, как в первую атаку, но порядком уставшие, перепуганные до смерти люди, потерявшие почти весь боекомплект, с ужасом приняли очередной бой.
Какофония криков, стрельбы и взрывов, визга и рыка заполнила участок гарнизона и походила на что-то невообразимое. Если до сих пор участникам этой битвы приходилось отражать стаи мутантов из хорошо укрепленных позиций Периметра, то теперь пришлось встретиться «лицом к морде» в незащищенных условиях. Ночью, с заканчивающимися боезапасами, имея в тылу, а точнее, сверху, еще одного противника – Неприкасаемого.
Это выбило из колеи даже видавшего и не такие виды капитана Скорейко. Он яростно отстреливался, пятился назад, медленно забираясь на груду бетонных балок.
– Всем наверх… – заорал военстал, перезаряжая автомат и не сразу попадая магазином в паз, чертыхаясь, ломая ноготь о защелку и зацеп магазина. – Всем прочь с земли… Твою ж мать!.. Сучий потрох… Назад, Серега! Лезь на крышу, гребаный… Да что ж за…
– Командир, слева-а!
– Гамлет, бойся справа…
– Мля-а! С тыла заходят волчар-ры…
– Гранатой бей… Бей бл…
– Куда ты прешь, идиот…
Вопли, визг, ругань, вой. И частая беспрерывная оружейная трескотня.
Капитан увернулся от прыгнувшего на него псевдопса, запутался в ремне автомата, поэтому, не теряя времени, выхватил нож и им уже встретил новый выпад мутанта. Дикий страшный оскал твари вмиг исчез, когда клинок до рукоятки вошел под лопатку зверя, с морды монстра на лицо офицера потянулся сгусток слизи.
– Ч-черт! Гадина.
Капитан оттолкнул хищника в сторону, дрожащей рукой воткнул лезвие в ножны, еле попав в них, рукавом грубо вытер лицо и стал искать автомат, провалившийся в щель между балками. По рычанию за спиной он понял, что рано еще расслабляться и терять бдительность. Оборачиваясь, мгновенно ушел в сторону, выхватывая из нагрудного отсека разгрузочного жилета «Удав». Больно ударился спиной об острый край бетонной балки, но палец уже жал и жал спусковой, посылая из ствола пистолета пули.
Вонючий лисоед с взъерошенной на загривке шерстью опрокинулся уже после второго выстрела, заскулил, падая с горы балок вниз. Военстал хладнокровно выпустил в него всю обойму, автоматически, заученными движениями вставил новую и бегло осмотрел поле боя.