Кажется, она знала, кого они могли взять, только верить в это не хотелось. Александр же поверил ей и её доводам. Он же поверил, да?
Светлана быстро составляла про себя список тех, с кем сталкивалась вче… Позавчера. Список не то, чтобы был большой, но сразу лишних из него не выкинешь.
Авдеев.
Сиделка.
Медсестра — целых две, утренняя и дежурная.
Санитарка.
Кухарка, развозившая еду.
Князь Волков.
Его лакей. Впрочем, он не приближался и не прикасался к Светлане, хотя порчу можно кинуть на расстоянии.
И… И… И Громов с Рокотовым.
И если второе покушение — не шутка, а Демьян был слишком серьёзен, чтобы так шутить, то выкидывать из списка нельзя ни Александра, ни Матвея. По хорошему нельзя. Только даже думать о таком противно — она не верила, что это сделал кто-то из них. Только не они. Значит, в подозреваемых пока главные князь Волков и его лакей.
— Агась, жандармы, — пробормотал Демьян. — Дело у нас забрали сразу же, как стало понятно, что вас опять чуть не убили. Покушениями на государственного чиновника занимаются жандармы, ведь покушение на чиновника — покушение на саму власть. Как-то так.
— И кого подозревают в нападении на меня? — напомнила Светлана самый важный свой вопрос, ответ на который она не услышала. Невиданное дело: Демьян да промолчал, не выкладывая все сразу.
Парень потупился, глядя в пол — Светлана снова узнала позу Александра, когда тот решает трудный для себя этический вопрос. Кажется, Демьян нашел себе кумира.
— Так это… Рокотова арестовали. Лександр Еремеич…
Она подалась вперед, боясь услышать ответ на свой вопрос:
— Он не возражал при задержании?
— Да куда там… — обреченно махнул рукой Демьян. — Приехал сам Рогозин с каким-то столичным хлыщом и сказал не мешаться под ногами. Его орлы дело за пару часов раскрыли, а мы в деле топтались месяц и не сдвинулись. Вот так и сказал.
— Александр Еремеевич согласен с тем, что напал на меня именно Рокотов? — Светлана продолжала настаивать. Сейчас было важно понять: она снова одна или все же можно надеяться на то, что её спину прикроют.
Демьян театрально вздохнул — вот любит он это!
— А что оставалось делать? Если не Рокотов, то… — он вскинулся и как-то виновато посмотрел на Светлану. — Выбора то не было — Лександра Еремеича взяли бы. Рокотов велел молчать и не лезть. Он позволил себя арестовать… Я думаю, что Рокотов напал. Больше некому. — Он принялся яростно самому себе это доказывать: — Авдеев не маг, его и медсестру, и сиделку, и санитарок всех проверили — ни на ком не было следов эфирной вспышки, окромя Рокотова. Лександр Еремеич не мог на вас напасть. Остается Рокотов. Не Лександр же Еремеич.
Светлана вздохнула и положила ладонь на судорожно сжатые пальцы Демьяна:
— Не Громов, точно. — Как же ей хотелось самой в это верить!
«И не Рокотов», — добавлять она не стала. Ни к чему это.
Если не Рокотов и не Громов, то что оставалось? Еда? Она не ужинала. Лекарства? Она вроде отказалась. Делали ли ей уколы, она не помнила — могли сделать, когда она уже провалилась в сон. Саша заходил в палату, но подозревать, что он мог причинить ей зло, глупо. Люди меняются, но… не настолько же. Она качнула головой — нет, в то, что это мог сделать Александр, она верить не будет. Он не мог. Только не он. Должна быть очень веская причина, чтобы он… Да нет, она одернула саму себя! Громов из тех, кто потащит в суд. Даже ради Верочки Лапшиной он бы… Или ради её дитя мог? Она закрыла глаза. Она уже ищет причины, которые могли бы заставить Александра действовать против неё.
Демьян словно почувствовал её сомнения — или себя пытался убедить? — он снова упрямо повторил:
— Только не Лександр Еремеич. Он не мог. Рокотов мог. Его сразу подозревали, еще со светочем. Он мог. Громов не мог.
Светлана молчала. Её саму терзали сомнения.
— Да о чем все я! Надо же телефонировать Лександру Еремеичу! — Демьян вскочил и собрался бежать на медицинский пост, где был городской телефон.
Светлана еле успела поймать его за руку:
— Стой… Я сама телефонирую. У меня есть кристальник. Сейчас вернусь в палату и сразу же…
— Вам помочь? — предложил руку Демьян. Как бы не была заманчива его помощь, ей надо начинать ходить самой. Хватит прохлаждаться в больнице. Её не выпишут, пока она не начнет ходить сама.
— Спасибо, я справлюсь.
Она нашла в себе силы подняться и даже не застонать, дошла до палаты и уже в дверях вспомнила, зачем же выходила на самом деле:
— Демьян?
— Ась? — Парень даже вскочил, демонстрируя готовность прийти ей на помощь.
— Ты не знаешь, что случилось с Баю… С моей кошкой?
Демьян опять помрачнел, старательно морща лоб:
— Так это… Ей тоже плохо стало. Её тоже пытались убить. Лександр Еремеич её к ведьме отвез.
— К Агриппине Сергеевне? — на всякий случай уточнила Светлана, пальцами цепляясь за дверной косяк, чтобы не упасть. Ноги ослабли, по ним табуном промчались мурашки. Баюшу тоже пытались убить? О том, что это не просто кошка, а баюн, знали лишь князь Волков, Матвей и, возможно, Александр. Зря, что ли, он корзину так внимательно рассматривал и Светлану правильно назвал забытым уже именем?
— К ней самой, Светлана Лексеевна. — Он замер, а потом сам себя поправил: — Алексеевна!
— Как… она? — еле пропихнула колючие слова, застревающие во внезапно узком горле Светлана. Если и Баюшу задело, то выводы Александра верны — покушались именно на Светлану. И тогда, со светочем, и в этот раз. Раз она выжила, то убийцы не остановятся. Значит, надо ждать удара от всех, не терять бдительности и готовиться.
— Агриппина Сергеевна сказала, что оклемается. Она её в лес оттащила.
Светлана облегченно выдохнула — там дедушка леший, если, конечно, он еще не лег спать. Он позаботится о Баюше, раз уж даже Ивашку из лап смерти вытащил. Баюшу тем более вытащит — у неё еще несколько жизней в запасе точно есть.
Светлана поблагодарила Демьяна и вернулась в палату, только сейчас замечая, какой тяжелый, полный болезни воздух в ней. Надо проветрить и принять душ — в основном больным телом пахло как раз от Светланы. Только сперва надо телефонировать. Она, тяжело опустившись на кровать, взяла кристальник с тумбочки и быстро набрала по памяти знакомый номер Александра. В трубке тут же стихли гудки, словно её звонка нетерпеливо ждали весь этот день.
— Громов. Суходольский сыск. Слушаю. — это прозвучало сухо, резко, неожиданно, так что Светлана немного растерялась. Она собралась с мыслями и тихо сказала в трубку:
— Это маг губернской управы Богомилова вас беспо…
Кристальник буквально взорвался громким, полным облегчения голосом Александра:
— Светлана Алексеевна, хвала небесам, вы пришли в себя! Как вы себя чувствуете?
— Благодарю, хорошо. Это правда, что Матвея арестовали? — это было самое главное, что она сейчас хотела знать.
Громов не ответил, замечая очевидное:
— Простите, это не телефонный разговор. — Нет, телефонные барышни подслушать разговор не могли, это же не городские телефоны, но видно разговор предстоял долгий и серьезный. Светлана вдруг поняла, что Александр, скорее всего, верит в виновность Матвея. Иначе он бы сказал другое. — Я скоро к вам поеду и все объясню.
— Александр… Вы же…
— Простите, тут мало что зависело от меня. Я скоро буду. Я постараюсь все объяснить. Чуть-чуть потерпите.
Она вежливо попрощалась с Александром, понимая, что бороться за Матвея придется в одиночестве. Ничего. Последние десять лет она так и жила, ни на кого не надеясь, так что справится и сейчас. Должна справиться! Ведь от нее сейчас зависит не только Матвей, но и его племянники, чьи имена она даже не знает, как не знает и того, где их искать.
Так… Она заставила себя думать дальше. Михаил. Ей нужен Михаил!
Она набрала номер княжича — тоже помнила наизусть. Сколько раз она его будила звонком, чтобы он не опоздал на дежурства! А сколько раз он все равно опаздывал… Вот и сейчас трубку взял только после второго звонка — первый он просто проигнорировал.
— Волков, слушаю!
— Это Светлана… — начала было она и не договорила — Мишка оборвал её полным любви голосом:
— Душа моя, ты все же пришла в себя… Я так боялся за тебя. А эти клятые мертвяки в Зерновом все никак не угомонятся — я даже вырваться к тебе не могу. Ничего-о-о! Сейчас они как пожалеют у меня! Скоро буду, душа моя.
— Михаил… — еле вклинилась она в поток его слов. Впрочем Мишка её не услышал, продолжил как ни в чем не бывало:
— Свет моей души, прошу: никому не доверяй! Вообще никому! Ни Рокотову, ни Александру — никому, даже моему отцу. Никому! Ты в опасности, еще бы понять: почему. Но разберемся, ты только не доверяй, хорошо?
— Хорошо, — согласилась Светлана. — Миша…
Она оборвала себя — забылась и обратилась к нему, как тогда, в сентябре, а ведь для него ничего не было.
— Наконец-то, — с дикой, горчащей нежностью в голосе выдохнул Михаил. — Прошу, обращайся ко мне так и дальше, свет моей души. Знала бы ты, как ты мне дорога́!
А вот это было совсем некстати. И пусть почти впервые Михаил заменил свои признания в любви на более спокойное «дорога́», Светлане стало не по себе, она кашлянула, быстро меняя тему:
— Миша, ты же защищал работу в университете по проклятьям, верно?
Ей удалось озадачить княжича — он задумчиво, теряя все влюбленные нотки в голосе и всерьез обдумывая её слова, сказал:
— Ты думаешь, что на тебе проклятье? Это вряд ли. Я бы заметил. Александр бы заметил. Да, бывают привлекающие неприятности проклятья, но они сильны и были бы видны, хотя если тебе передали про́клятый предмет, то…
Она оборвала его, пока он не ушел в ненужные дебри рассуждений — она-то о племянниках Матвея беспокоилась:
— Нет-нет-нет, я всего лишь хотела спросить: тебе что-нибудь известно о проклятии рода Юсуповых? Может, ты делал по нему работу?
Михаил задорно рассмеялся, на миг вселяя в Светлану уверенность, что все с проклятьем Юсуповых легко и понятно, только помогать этому роду не спешат из личных побуждений.