— Давайте так… — начал было Аксенов, но Светлана опередила его:
— Вы хотели знать о лешем. Он дал показания. В лесу оставил светоч огненный змей. Он прилетел, растопил снег и лед, оставил светоч и улетел.
Аксенов придвинул к себе бумаги и взял перо:
— В чьем виде он был в лесу? У него нет лап.
Светлана возразила:
— Есть. Просто мелкие. Но точно есть.
Брови Аксенова взлетели вверх:
— Даже спрашивать не буду, как и когда вы так тщательно рассмотрели змея…
Светлана была благодарна ему за отсутствие любопытства:
— Он превратился в Александра Еремеевича, когда прятал светоч. Видите — я не лгу вам. У младшей Лапшиной был роман с упырем. Этому упырю в невесты предназначалась Екатерина Андреевна. Спросите её — она подтвердит. Вот вам и древний, славный род Дальногорских.
— Когда… Это… было⁈ — на Аксенова было страшно смотреть — он побелел, как мертвец. На лице только живыми глаза и были.
— Три года назад.
Видимо, три года назад что-то произошло между Аксеновым и Катей, потому что Максим Яковлевич не удержал свои эмоции под контролем — сжал челюсти так, что даже у Светланы заболели зубы. Перьевая ручка чуть не хрустнула в его руках.
Светлана, давая время Аксенову прийти в себя, медленно продолжила:
— … Упырь, сами понимаете, жил тут. Его уничтожила я и Громов. Младшая Лапшина своей болью по утрате привлекла огненного змея. Подозреваю, что ей больше повезло в его ловле. Я не смогла одеть на него крест — она справилась, а потом начала мстить мне и Громову. Пока версия такая. Анонимку, кстати, прислала не Лапшина — конверт был взят в доме Волковых… Анонимка с этим делом не связана. — Она чуть не рассказала про змея в гостиной Лапшиных, но потом вспомнила свою ложь о том, что никого во время пожара она не видела. — И еще… На пожар Громов пришел вместе с Волковым-младшим. Он не мог быть одновременно в доме Лапшиных и с Волковым.
Аксенов откинулся на спинку кресла:
— А вот это спорно… Он мог все успеть. Он кромешник. Есть три свидетеля, которые видели, как Громов входил в дом Лапшиных перед пожаром. И не надо пока вмешиваться со словами: «Змей!» Я помню об этой версии… Я потом скажу вам, где мог быть змей в тот момент. Горничная Лапшиных слышала, как в гостиной Громов и старшая Лапшина ругались. Горничная даже помчалась за кухонным мужиком, чтобы тот выставил Громова, но, когда она вернулась, не найдя мужика, в гостиной уже начался пожар. Вы приблизительно тогда же были в гостиной и Громова уже не видели — он аккурат в это время появился перед домом с Волковым. Волковым, который был по многочисленным показаниям медперсонала в больнице… Но есть ма-а-аленькая загвоздка. Михаила Волкова до появления с Громовым видели в то тоже время, что и в больнице, в уличной толпе глазеющих на пожар.
Светлана старательно держала лицо. Точно. Она сама видела Мишку в толпе. Получается, это был змей? Но тогда ничего не сходилось…
— Вы скажете, что это ошибка… Но я видел ваши сентябрьские записи в деле о жертвоприношении. Комплекция Волкова весьма специфична. Он гигант. В городе, кроме Волкова-младшего, есть купец Солодовский, но он другой масти — он брюнет. Приезжих берендеев пока магуправа и жандармерия не зарегистрировали. Есть еще Волков-старший, он той же комплекции, что и Михаил Константинович, они очень похожи, особенно в темноте, но по всем медицинским заключениям он не способен двигаться. Он не способен стоять. Волков-младший не мог быть одновременно и в толпе, и в больнице. Сами понимаете, это мог быть только змей… Простите, Светлана Алексеевна, как бы мне не хотелось верить в виновность Громова, пока все указывает только на него. В доме мог быть только он, если в толпе стоял псевдо-Волков.
— Но… — Светлане хотелось кричать и ругаться на саму себя — там, на пожаре, она испугалась подставить Сашу и промолчала о змее в гостиной Лапшиных, и теперь… Она все же подставила Сашу! Своим молчанием.
Аксенов с неожиданным сочувствием посмотрел на неё:
— Раз змей был в толпе в образе Волкова, то тогда по вашей версии пришел к Лапшиным? Два змея? Или все гораздо проще: Громову нужна была свобода от Лапшиной-младшей, он её и получил. Иногда, Светлана Алексеевна, мы любим не тех и доверяем не тем…
— Громов не идиот, чтобы красоваться перед дверьми Лапшиных. Он умеет ходить кромежем.
— То есть вы допускаете мысль, что он все же мог тайком прийти и убить Лапшиных?
Светлане нужно было время, чтобы все обдумать, только вот Аксенов не хотел его ей давать:
— Максим Яковлевич…
— Я допускаю, что все может оказаться не так, что кто-то солгал, кто-то что-то не так понял, и я ошибся в расшифровке событий, но поймите меня: при таком количестве свидетельских показаний я не могу оставить на свободе Громова.
Светлана смирилась — она понимала Аксенова: правила есть правила. Не соври она, все могло быть иначе.
— Можете хотя бы сказать: как убили Веру Лапшину? И где сейчас нательные кресты Лапшиных — они мне очень нужны.
— Вера Лапшина умерла от удара головой о твердый предмет — её толкнули и она ударилась скорее всего о выступающие части деревянного подлокотника дивана. Я допускаю, что злого умысла не было — случайность, непредумышленное убийство. Но старшую Лапшину убили уже умышленно — ей не дали спастись из пламени. Она задохнулась. Следы борьбы в попытке освободиться остались на её руках. И еще… Вера Лапшина не ждала ребенка. Я не знаю, кто пустил этот слух и зачем… Лапшина была девицей. Как-то так. Если вам нужны их кресты — напишите запрос на мое имя. Я его удовлетворю. Больше ничем помочь не могу.
Глава двадцать четвертаяСветлана ищет жениха
Последнее время Светлана почти постоянно перемещалась по городу кромежем, и только сейчас заметила, как изменился Суходольск.
Город притих, стал строже и настороженнее. Все так же ярко светили фонари, но прогуливающихся стало меньше — все же Рождественский пост накладывал на все свой отпечаток. Суходольск слишком провинциален, тут традиции сильны. А еще на улицах стало больше полицейских и военных. И нищих. Пусть забастовки на заводе «Загоровец» и на приисках Светлану не касались, на городе они не могли не отразиться. Серафима Родионовна, сиделка в больнице, рассказывала. Надо будет найти её и расспросить откуда взялись слухи об уходе княгини в скит. Впрочем, зачем ей искать самой? Она, медленно шагая по улице в сторону электрического театра, попросила тьму найти Серафиму Родионовну и расспросить её. Тьма просьбе не удивилась — раньше ей и не такие задания давали.
Наслаждаясь легким морозцем, Светлана не спешила ловить извозчика. Может даже, в голову пришла шальная мысль: дойдет домой пешком — давно не гуляла по улицам города просто так. Слабость была, но не настолько, чтобы не было сил на прогулку. В любом случае, она всегда может вернуться домой кромежем.
Возле остова театра, загороженного деревянным забором, Светлана остановилась. Вспомнился Сашка, как он стоял посреди площади и гасил пламя. Если бы не это — Светлана в Серых ручьях не справилась бы. Забавно, как сплетаются вместе разные события — словно ручейки сливаются в один мощный поток, который несет куда-то Светлану, что и не понять конечной его цели.
— Много погибло? — спросила она пустоту. Тут, рядом с ней, никого из горожан не было — все старались гулять по противоположной стороне улицы. Тут даже нищие не жались к забору в попытке согреться.
Угрюмый скелет театра отпугивал всех. Черные слепые окна в белых снежных шапках подоконников, проваленная крыша, легкая гарь в воздухе до сих пор. И тишина. Ошеломительная тишина. Сюда никто даже свечи не принес и цветы не возложил в память о погибших.
— Как ни странно, никто не погиб, — ответила тьма вновь незнакомым голосом, когда Светлана уже перестала ждать ответа. И кого же дернули из опричнины, чтобы он ответил на её вопросы?
— Разве? — Светлана развернулась к тьме, но никого не нашла.
Тьма подтвердила:
— Даже киномеханик выжил, а они почти всегда погибают при пожарах в синематеатрах. У пострадавших ожоги разной степени тяжести, ожоговая болезнь, переломы, полученные в давке, и инфаркты. — Голос словно зачитывал какой-то отчет. — Многие пострадавшие уже выписаны домой, Елизавета Павловна. Что-то еще?
Она снова осмотрела театр с крыши до второго этажа — остальное скрывал забор. Никто не погиб. В такой громаде выжили все, а ведь даже Авдеев подозревал, что жертв будет много, очень много.
— Причину пожара уже нашли?
Голос кашлянул, принялся, видимо, листать отчет — оставалось надеяться, что его потом вернут в пожарную часть или в полицию — откуда-то же его украли.
— Первичные очаги возгорания найдены во многих, далеко расположенных друг от друга местах — для усиления паники, наверное. Причина предполагается одна — умышленный поджог. Злоумышленников пока вычислить не удалось. Скорее всего шпана.
— … Или огненный змей, — неожиданно поняла Светлана. — Что на магдетекторах было в момент пожара?
Пауза чуть затянулась, а потом все же Светлане ответили — она уже пошла прочь от театра, перейдя улицу и направляясь к Липовой, ведущей домой:
— Магвозмущение второй степени. В тот момент уже шла служба в ближайшем храме. Что-то еще?
Светлана кивнула, задумчиво глядя себе под ноги — тротуар после снегопада плохо почистили, городовых на дворников нет!
— Магвозмущения на детекторах в момент пожара дома Лапшиных были?
Мимо пронесся магомобиль, его пассажирам было все равно, что чиновница в черной шинели идет и разговаривает сама с собой.
— Тоже второй степени. И тоже совпало со службой в храме. Проверить случаи других пожаров в Суходольске с…
Она прищурилась:
— … с октября. С десятого октября — с момента нападения со светочем.
— Забрать дело в опричный сыск?
Светлана посмотрела в сторону го́лоса и, конечно же, никого не увидела.
— Нет, не сметь!
Если с Аксеновым еще как-то можно найти точки соприкосновения и попытаться повлиять на расследование, то на Соколова ей давить нечем. Дело уйдет в опричный сыск с концами, её даже с результатами расследования и суда могут не ознакомить: зачем тревожить Великую княжну лишний раз?