— Я… жива… — еле выговорила она.
Саша подтянул её к себе, зацеловывая её лицо. Его ладони скользили по спине, согревая, а губы были везде. Он так и не научился целоваться, зато энтузиазма у него было много. Или это его страх так преобразился — Светлане было все равно.
Она обнимала его своими ослабевшими руками и надеялась, что больше никогда не отпустит его. У неё еще три стихии ждут свободы, но это такая ерунда. Главное — она выжила. Значит, и три остальные стихии получат свободу вместе с ней. Самое главное, для чего она нужна на троне, она сделает и не венчаясь на царство.
— Я тебя люблю… — Саша чуть отстранился, прислоняясь своим лбом к её.
— Я тоже тебя люблю, — смутилась Светлана. В груди жгло, словно огонь оставил на ней свою печать.
Саша потянулся за Светланиной шинелью и замер, невоспитанно глядя Светлане на грудь. Воротничок блузки болтался на ветру, показывая не совсем приличное — край её белья.
Саша опомнился, накинул на Светлану шинель и пробормотал:
— У тебя… на груди… сокол…
Светлана распахнула шинель, пытаясь рассмотреть пикирующего сокола — печать Рюриков. Её у неё никогда не было.
— Медный? — глупо спросила она, уже видя, что нет, не медный.
— Он, скорее…
— Золотой? — голос её сел.
— Я бы сказал: огненный.
— Вот же… — Светлана растеряла все приличные слова. — Холера!
Саша посмурнел, замолчал, погружаясь в какие-то свои размышления, и Светлане стало как никогда больно и страшно — с соколом она стала совсем недоступна для него. На соколицах женятся только избранные. Голубая кровь, белая кость.
Пальцы Саши принялись споро застегивать пуговицы её блузки, а потом…
Светлана выругалась, замечая, как змей выныривает откуда-то из облаков и пикирует прямо на них с Сашей.
— Холер-р-ра!
Пламя огненным бутоном раскрылось, поглощая их обоих.
Светлана, уже понимая, что не успевает, ладонями обняла Сашу за лицо:
— Сашка, ты человек! Я это знаю.
Пламя прошило её насквозь, обжигающе горячее до невозможности терпеть. Она лишь бормотала губами, чувствуя, как сгорает:
— Я знаю… Я верю…
И стало легче. Пламя закружилось вокруг них с Сашей, выжигая все ненужное и наносное. Сашины руки закрыли её от огня, крепко прижимая к себе. Он склонился над ней, но пламя больше не обжигало. Только дарило тепло, только напоминало, что оно и есть жизнь.
Когда пламя опало, змей был уже далеко — рванул куда-то на вновь отросших крыльях, и Светлана надеялась, что он еще долго не вернется сюда.
Саша заглянул ей в глаза:
— Как ты?
Она робко улыбнулась:
— Еще не поняла.
Кожа на груди под пикирующим соколом еще горела. Что ж, осталось только уточнить, что такого когда-то сделал Мишка, что превратил своего медного в золотого. И что сделал Дашков — у него тоже сам собой появился медный сокол, совсем не положенный ему по праву рождения.
Саша поднялся на ноги, поднимая и Светлану. Он помог ей надеть шинель, но смотрел при этом куда-то в сторону, заставляя Светлану нервничать. Неужели появившийся в неё сокол сломал то хрупкое чувство, что возникло между ними? Неужели огненный сокол разрушил уверенность Саши в её любви? Он же… Он же не передумал добиваться её? Он же не откажется от их любви из-за сокола?
Саша хмурился, смотрел куда-то в сторону, словно прощался со Светланой. Она понимала, что с огненным соколом, чтобы он не значил, от трона придется бегать энергичнее, чем раньше. Светлана тоже отвернулась в сторону. Она устала. Просто морально устала доказывать раз за разом, что Сашино происхождение ей неважно, что она хочет быть только с ним. Просто наложилось все. Страх перед непредсказуемой стихией, которая и убить мимоходом может, потому что разум нечеловеческий. Огромная кровопотеря. Усталость. Пламя. Она больше не может тянуть все сама.
Он все же отмер, решив что-то для себя, и принялся застегивать пуговицы на Светланиной шинели.
— Есть одна небольшая трудность… — все же сказал он. Так назвать огненного сокола было верхом храбрости, наверное, с его стороны.
— И что же…? — её голос звучал практически безразлично. Она не может себя изменить. Она не может отказаться от сокола только потому, что Сашу он пугает.
— Я не чувствую кромеж, а до Суходольска час на магомобиле, которого у нас нет. Но не беспокойся — я справлюсь.
Вот в этом Светлана никогда не сомневалась. Он точно справится. Он из тех, кто на руках донесет до Суходольска и даже не поморщится.
Светлана не сдержала смешок. Уткнулась ему в грудь, тут же подхваченная на руки. И снова рассмеялась — умеет она придумывать трагедию на пустом месте. Она закинула голову назад и смеялась над собственной глупостью.
— Сашка!!! С днем рождения тебя!!! — проорала она все же в небеса. — С днем рождения!
Он вдохнул полной грудью холодный воздух:
— А мир безболезненный, оказывается.
Он удобнее перехватил её и целеустремленно направился к дороге. Светлана обянла его руками за шею и закрыла глаза. Теперь все будет хорошо. Даже у Юсуповых. Если Феликс струсит, то она сама шагнет с его детьми на руках в пламя. Она точно знает, что дети не заслужили проклятье.
Калина выделил Саше четверть часа для убедительности подвига, а потом вынырнул из кромежа:
— Не пора ли домой, Елизавета Павловна? Сашка вредный, он дотащит, но там очень поздний ужин на кухне стынет… Пироги. С капустой. И с яйцом. Омлетным яйцом. Говорят, дико вкусно.
Светлана пробормотала только потому, что Алексей ждал от неё колкости в ответ, да и доказать Саше, что жива и здорова, хотелось:
— Кто говорит? Кто посмел претендовать на мои пироги?
— Так Баюша же.
Светлана улыбнулась, украдкой целуя Сашу в шею:
— Если только Баюша…
Калина пробурчал:
— Можете целоваться сколько угодно, но, прошу, дома. Я уже отморозил себе все, что можно и нельзя. И еще… Я ничего не видел.