Он крепко прижимал её к себе, и Светлана поняла, что ему отчаянно страшно.
— Могу поклясться на крови — я не знаю ритуал. Не буду лгать — я собиралась в случае чего пролить на капище свою кровь, совсем чуть-чуть. Но зарниц в Сосновском не было, и духи пришли за своей оплатой. Значит, нужна не только кровь, знание ритуала все же важно. Но я его не знаю. Я не смогу принести жертву, как сделал Дмитрий… И, Саша, Сашенька, я боевой маг. Я могу за себя постоять. Честно. Меня Баюша пролечила — мои сожженные в ту ночь эфирные каналы… Я третий ранг сейчас, а кратковременно могу первый брать. Я не лгала тебе — я не помню ту ночь.
Земля прекратила трястись, и навалилась тишина.
— И тебе, и мне нужно на службу, — внезапно согласился Александр, удивляя Светлану глубиной своей веры в неё. — Мы нужны городу. Будь осторожна. Следи за спиной. Никого не подпускай к себе. Даже знакомых — сейчас может предать любой. К Матвею не подходи — у него язык без костей. Понимаешь? Не подходи ни за что. Он тебя сдаст толпе. Не подходи. Против испуганной толпы не выстоять никому.
Она сказала очевидное, наслаждаясь его теплом:
— Сашенька, у меня кровь слабее, чем у Мишки. Он реагировал на Михаила, не на меня. Екатерина тоже была из Рюриковичей, но слишком далекая ветвь, чтобы я была Золотой соколицей.
— Все равно. При любой опасности уходи в межмирье. Просто закрывай глаза — так проще. Закрывай глаза и иди домой. Он сам тебя притянет. В Навь не суйся — по первости оттуда не выбраться без помощи со стороны. Передвигайся по городу через межмирье — так быстрее. И будь очень, очень, очень осторожной.
— Саш… Что придет следующим по словам Матвея?
— Пламя. Завтра будет пламя.
Светлана вздрогнула, и Саша твердо сказал:
— Дай миру переболеть. Не становись убийцей.
— Не стану, Саша.
— Можно тебя поцеловать? — это прозвучало так внезапно, что Светлана, отстраняясь, запнулась:
— К…Конечно.
Он поцеловал. В лоб. Еще и добавил:
— На удачу.
Вот же воспитанная нечисть… Она сама потянулась к его губам. Они были шершавые, жесткие и абсолютно неуверенные. Поцелуй вышел скомканный, глупый, странный. Она не знала, что делать. Сашка… Сашка тоже не знал. Её словно молнией пронзило — он никогда до этого не любил. Он никогда до этого не целовался. Он… Он только её.
Саша отстранился виновато:
— Прости.
Она прислонилась лбом к его груди:
— Сашка…
— Идиотина?
— Живи, Саша. Ладно? Попытайся, пожалуйста. Я хочу влюбиться. Я отчаянно хочу любить и быть любимой. Я хочу доверять, я хочу жить. Я хочу свой дом на берегу озера. И лес, чтобы обязательно был лес. И грибы. И туман, и ты… Подари мне мечту. Обещай, что выживешь.
Он снова поцеловал её в губы и прошептал:
— Главное, чтобы выжила ты. Я подарю тебе мечту. Обещаю. Только выживи.
Ночь была слишком длинной, нескончаемой, полной отчаяния, криков о помощи и стонов, ругани, попыток нажиться даже в такой ситуации, кровавых пятен, обрушившихся домов, зарев далеких пожарищ, тонких лучиков электрических фонарей в кромешной тьме, поглотившей город, и боли — её Светлана ощущала всей кожей, снова погружаясь ТУ ночь десять лет назад.
Сашка безропотно принял от Светланы кровь, еще и для своих раненых городовых попросил — пока Светлана воздушной петлей удерживала расползающиеся во все стороны бревна бывшего участка, он вытащил из-под завалов троих пострадавших полицейских. Еще и чью-то форму для Светланы прихватил — спасать город в одной рубашке и шлафроке неудобно. Чужие сапоги, так же принесенные Сашей из-под завалов, были большими, но это лучше, чем домашние туфли.
Она как памятку повторяла про себя список обязательных дел. Пожарные депо — это были единственные люди, обученные спасать. Потом полицейские участки — поддержание порядка и помощь с разбором завалов. Потом жандармы — эти способны только на поддержание порядка. Потом губернатор. Потом связь — ретрансляционную башню на Ежовой завалило, и кристальники перестали работать. Или наплевать на губернатора и первым делом налаживать связь? У губернатора хватает слуг, которые вытащат его из-под завалов. Да и Светлана подозревала, что центр города не пострадал — там крепкие строения, они уже пережили десять лет назад нечто подобное. Если где и разрушились дома, так это в Уземонке и Низинке. Эти районы надо проверять первыми. Низинка вообще трущобы, там в каждой комнате до двух десятков проживающих. Там до несколько сотен погребенных под завалами может разом оказаться.
Она забыла больницы. И богодельни — их тоже надо проверить в числе первых — на возможные трещины, грозящие обрушениями. Приюты. Тут только разорваться на сотню мелких Светлан или перемещаться кромеж, как говорил Сашка.
Он, накидывая на плечи Светланы чужую провонявшую потом и махоркой шинель, снова, как заклинание повторил:
— Прошу, доверься мне. — Он словно хотел что-то добавить, но не смог — поджал губы и только пожелал удачи. Она им всем сегодня пригодится.
Она попыталась уйти в межмирье. Она честно закрыла глаза, она сделала пару шагов, чуть не падая — её поймала Сашкина рука, возникшая из темноты.
— Саш… Я не могу… — призналась она, открывая глаза.
— Это твой дом. Понимаешь? Дом. — Он встал за её спиной и положил руки на её плечи. Его голос звучал у самого уха Светланы. — Дом… Мы все оттуда. Все из межмирья, потому что не ушли — нас не успели крестить, хороня под порогами, а то и на перекрестках. Только становиться игошами и портить жизнь родителям мы не захотели. Закрой глаза… Представь дом. Поверь, что он у тебя есть. И он в межмирье. Позволь ему притянуть себя. Поверь, что твое место там.
Она сделала шаг… Саше она верила. Его руки на её плечах исчезли. Она оказалась в привычном черно-белом нигде. В белом свете прятался умирающий мир. В черноте скрывалась её семья. Отец. Мать. Быть может, Дмитрий, не запомнивший ритуал. Светлана еле прогнала крамольную мысль — и отец, и мать знают ритуал. Их можно спросить. К ним можно пройти — только надо рискнуть и сделать шаг в Навь.
От шага её удержало только одно — её помощи ждет пострадавший город.
За спиной мелькнула какая-то неясная тень, и Светлана не стала рисковать — это ведь могут быть те самые кромешники, которые «благородно» утащат под свою защиту, не интересуясь её мнением в отличие от Сашки. Она сделала шаг в живой мир, сейчас темный и разваливающийся на глазах.
А ведь будет вторая волна. И третья. И четвертая. Хорошо, что духи действовали «по инструкции» — каждый по очереди выказывал свое неудовольствие, а не как в «Катькину истерику» призванные в единый миг… Только это если верить словам Матвея. Что он там кричал? «Воздух взбунтуется, а вода уйдет»? Хоть от воды не ждать подлянок. Как уйдет, так и вернется.
Она снова и снова позволяла кромежу притягивать себя — ей слишком многое в городе надо проверить. Пожарные депо уцелели. И полицейские участки тоже — кроме Низинки. Там Светлана в течение получаса удерживала эфиром разрушенные стены, пока полицейские извлекали из-под завалов живых и мертвых. Пристав Егоров погиб в своей казенке — он уже лег спать. Околоточный вцепился окровавленными пальцами в локоть Светланы:
— Помогите! Маг, вашбродь, умоляю. Тут рядом дома, как спичечные коробки, повалило. Помогите там извлечь жителей из-под завалов.
Она заставила себя отказать ему:
— Я не могу. Сейчас у меня другие дела. Я вернусь, но позже.
Исчезая в кромеже, она слышала, как ей в спину буркнули:
— А чё ты хош — бабе на службе не место.
Светлана сцепила зубы — эта баба только что помогла его вытащить из-под завалов. Плевать! Она не ради благодарностей это делает.
Проверять жандармов было не обязательно — только время зря потеряла. Там уже со всем справился их собственный маг — как Светлана и предполагала: весь центр уцелел, отделавшись легким испугом. Маг поймал её за руку:
— Голубушка, давайте-ка к губернатору — там вы нужнее. Надо проверять дома в центре на возможные повреждения… Тут же дело предоставьте настоящим мужчинам.
Именно мужчиной он и перестал быть — на пару часиков или до ближайшего целителя после Светланиного удара. Она не любила, когда её хватали за руки.
И снова кромеж.
Телефонная станция, сейчас неработающая. Взять адрес-календарь и ориентируясь по нему найти дом главного инженера. Вытащить его и его семью из-под завалов. Городу нужна связь. Кромежем, краем глаза замечая, что Светлану там уже кто-то ждет, оттащить инженера на Ежиную гору к ретранслятору. Уже действуя по его указке, доставить других его сотрудников, а в кромеже темная тень все ближе и ближе.
Потом больницы — проверка зданий на прочность.
Приюты.
Медленно светало. Или это Светлана привыкла к темноте? Часов не было. Кристальник был все еще мертв. Нужно время на восстановление связи.
Богодельни.
Храмы, куда сейчас набивались испуганные люди.
По пути она ошибалась и сбивалась. Как не помочь плачущему ребенку, спасая его родителей из-под завала? От Светланы не убудет сил. Как пройти мимо дома, рушащегося с дикими стонами и криками не успевающих выбраться?
Она смогла пройти только мимо женщины, умоляющей спасти её ребенка. Светлана не целительница и не некромант. Она сейчас даже усыпить страдающую женщину не могла — усыпит, а ту ограбит дикая толпа. Или произойдет ещё что-то похуже.
И снова вернуться на круг приюты-богодельни-кромеж.
Светлана вспомнила про заводы — там столько источников для пожаров! Суходольск — провинциальный город, но что же он, казавшийся всегда маленьким, оказался таким большим!
Мимо дома, где проживала госпожа Вырезова, Светлана пройти тоже не смогла. Возможно, это был единственный шанс узнать, что же произошло с Дмитрием. В такой неразберихе Вырезова сбежит, и они её уже не найдут. Сбежать Вырезова при всем желании не смогла бы. Она была мертва уже несколько дней как — белое, обескровленное тело уже вздулось на полу, где валялось разлагаясь. Дмитрий. Вырезову убил Дмитрий. Иначе объяснить обескровливание невозможно.