— Алекса-а-андр Еремеевич, — протяжно выдавил из себя несчастный парень, — ну имейте совесть, я буду ужом вертеться, ища берендея, а тут бер окажется.
Громов твердо сказал, до сих пор не вспылив из-за явно бунтующего помощника — удивительное самообладание:
— А ты, Синица, как настоящий сыщик, действуй на упреждение — пока я тут буду искать следы, ты уже все сведения соберешь. И еще, ты упустил из виду один немаловажный факт: мед… — Под тяжелым взглядом Светланы Громов тут же поправился: — виноват, Светлана Алексеевна, постараюсь лучше следить за языком. Факт в том, Синица, что беры не брезгуют падалью, а у нас тут полночи труп валялся, и никто на труп не покусился. Пусть сейчас осень, и беры не страдают от голода, но подозрительно это, что так близко от трупа бер ходил, да не тронул его. Так что сведения о берендеях и подобных им, Синица, кровь из носа добудь!
— А Петров чем займется? — вздохнул придавленный бумажной рутиной Синица.
— А Владимир Захарович возьмет в оборот околоточного, вооруженного пистолетом, и тоже соберет все сведения о подозрительных личностях, заодно проверит снесенный забор на предмет следов и их же зафиксирует, пока я в парке буду искать следы. Если все будет хорошо, то именно у забора мы с ним и столкнемся.
Светлана решила вмешаться: безумство Громова ей не нравилось — не ходят на медведя с пистолетом:
— Вы, действительно, собираетесь идти за бером?
Он в первый момент посмотрел ей в глаза — взгляд у него был чистый, стальной, — а потом воспитанно чуть отвел взгляд в сторону:
— Светлана Алексеевна, я отвечаю за безопасность живущих на моем участке людей. Если это берендей — я с ним справлюсь, а если бер — я обязан отследить его и сообщить егерям: пусть они его ловят. Представляете, что будет, если бер выйдет в Сосновский? У меня выбора нет. Надо идти по следам бера.
Не безумец — храбрец. Светлана присела обратно у медвежьего отпечатка. Взять след она могла и со своим четвертым рангом, а вот сделать его видимым для хвостомоек — это задачка посложнее. Она положила ладонь прямо на след и принялась напитывать его окружающей храмовой благостью — своих сил ей не хватит.
Громов заинтересованно подался к ней:
— Светлана Алексеевна, вы уверены в собственных силах? Или вы берете заемные — сейчас великий праздник, эфира вокруг должно быть много.
Она лишь кивнула, не отвлекаясь на слова. Громов не удержался от нотаций:
— В любом случае будьте аккуратны — магия ошибок не прощает.
Светлана снизу вверх посмотрела на него: и откуда он такой умный взялся? Странный он: очевидное не знает, зато что-то связанное с магией — запросто.
— Я хотя бы попробую — вдруг получится. На магических курсах нам объясняли основы заимствований. — Она закрыла глаза, чтобы Громов понял, как ей тяжело. Он тихонько ругнулся себе под нос, прокашлялся и замолчал, больше не отвлекая.
Благости вокруг было много — она с головой захлестывала Светлану, отдавая елеем и кисловатым вкусом просфоры на языке. Главное, подчинить себе чуждый эфир и заставить его помочь. Перегруженные каналы в теле Светланы, рассчитанные на слабый ток эфира, горели огнем, сопротивляясь благости. Надо отрешиться от боли — эфир ошибок не прощает. Она прислушивалась, как пела одинокая птица, как что-то шептала береза — какую-то тихую сказку, как тяжело дышал затаившийся далеко леший, боясь показаться, как с шорохом падали на землю все новые и новые хвоинки немногочисленных лиственниц. Дышать. Не отвлекаться на огонь в каналах. Это пройдет.
Громов стоял спокойно, даже кристальник свой не достал, чтобы проконтролировать Светлану и её превышение ранга. Доверяет или готов на все ради достижения цели? Раз он её не проверял, то… Она подчерпнула еще благости — по рукам и ногам как наждачная бумага прошлась, разрывая каналы, — и поставила визуализацию следа с задержкой, а сама, снова и снова зачерпывая все так и сопротивляющийся эфир, начала поиск бера ли, берендея ли — в звериной форме все едино: они опасны. Потихоньку, осторожничая, чтобы носом от усилия не пошла кровь, она мысленно прочесывала парк до самой его ограды. Бера не было, как и берендея — медвежьи следы заканчивались за оградой, словно их хозяин улетел по воздуху или… Светлана вздрогнула: уехал на магомобиле. Этот вариант исчезновения следов был более реальным, чем летающий бер.
Уже заканчивая поиск и втягивая в себя длинные жгуты эфира, которые словно щупальца спрута окутал парк, Светлана замерла — в голове вкрадчиво, но от этого не менее больно возникла чужая мысль: «Помоги!»
Кажется, её повело в сторону, потому что следующее, что она почувствовала — горячие пальцы на её плечах и чужое дыхание, щекотно выдавливающее в ухо: «Холера!»
Громов откашлялся и мягко выговорил:
— Светлана Алексеевна, не стоит метить в первые святые — я же просил быть осторожнее.
— Это не тот случай… — заплетающимся от боли языком еле произнесла Светлана. Сейчас бы бежать на призыв о помощи, но мышцы стали, как желе — тряслись и дергались сами по себе. Без поддержки Громова Светлана бы упала на землю. Накатила ненужная слабость — Громов был прав: магия ошибок не прощает. Особенно когда лезешь не в свой ранг заклинаний.
— Тот, тот. Борьба с язычниками, а именно этим мы сейчас и занимаемся, к канонизации и ведет в случае смерти. Светлана… — Он запнулся, вставая сам и поднимая её: — … Алексеевна, не стоит это того.
В его объятьях было приятно, даже несмотря на мокрую от усилий мужскую сорочку. Аромат бергамота усилился, скрывая настоящий запах мужчины. Руки Громова благовоспитанно лежали на талии Светланы, не собираясь никуда смещаться. Застеснявшийся Синица отвернулся в сторону и неожиданно заалел кончиками ушей. Петров отрешенно наблюдал, как вспыхивает дорожка из разбросанных то тут, то там медвежьих следов — парочка незамеченных вспыхнула даже возле капища.
— Берендей, — констатировал Петров. — Бер бы не устоял и поел мертвечины.
Светлана выдохнула в грудь Александру Еремеевичу — в её голове еще стихали огненные отголоски крика о помощи:
— Отпустите, прошу. Я уже в порядке.
Он чуть отстранился и заглянул в глаза:
— Вы уверены?
Она лишь кивнула, судорожно пытаясь понять, как прийти на помощь звавшему её. Признаваться в поиске нельзя.
Громов окончательно отпустил её, шагнув назад:
— Светлана Алексеевна, пойдемте — я провожу вас до магомобиля.
Она заставила себя притворно вздрогнуть.
— Слышите? — Ничего более умного ей в голову не пришло.
— Что? — Напряглись все хвостомойки, хватаясь за свои «селедки» — Громов даже пистолет рванул из кобуры. Мужчины старательно вслушивались в лесную тишину. Сейчас, как на грех, даже птица смолкла. Только ветер и игрался лапами сосен да тонкими веточками берез, осыпая все золотыми листьями.
Светлана притворно закрутила головой:
— Вот! Опять! Слышите — кто-то кричит: «Спасите!»
Не дожидаясь возмущения мужчин, она на подгибающихся ногах побежала дальше в парк, откуда её настигла просьба о помощи. Сейчас была дорога́ каждая минута. Кто-то выжил, столкнувшись, быть может, с берендеем. Кто-то, кто его видел. Кто-то, кто сможет его опознать.
Она, снова зачерпывая благость и не давая перегруженным каналам зарубцеваться, мчалась, слыша за спиной гневное сопение — «холера!» металась эхом между деревьев. Светлане было все равно — главное успеть. Жаль, что целительских сил у неё нет. Оставалось надеяться на крепость здоровья того, кто позвал на помощь. В ней словно проснулось второе дыхание. Ноги сами несли её, окрыленные надеждой поймать убийцу. Сейчас даже каблуки не мешали, хотя Громов, не отстававший ни на шаг, то и дело страховал её, протягивая руку и тут же отдергивая, убедившись, что Светлана не собирается падать и сворачивать шею.
Она вылетела на огромную прогалину в окружении усыпанных золотыми листьями берез. Здесь все буйно заросло папоротниками и лопухами. Часть из них была примята и поломана, словно тут прошел слон, только мужчины, звавшего её, видно не было. Светлана судорожно вдыхала ставший упругим и непокорным воздух, мешавший прийти в себя. Громов, бросив на неё тяжелый взгляд, уверенно прошелся по прогалине. Солнечные лучики прыгали по его волосам и фигуре — он словно купался в золоте.
Светлана сглотнула: где искать звавшего её, она не знала.
— Тут кровь! — громко сказал Громов, разглядывая поломанную вайю папоротника. — Тут явно кто-то дрался.
Светлана неуверенно пошла по высокой траве в надежде случайно наткнуться на звавшего её.
Громов громко крикнул, прикладывая ладони ко рту:
— Эге-гей! Отзовитесь! Мы пришли вам помочь!
В ответ была тишина. Только порскнула из травы перепуганная птица, громко хлопая крыльями. Леший вздохнул, но не показался.
— Помоги, дедушка, я отблагодарю потом… — прошептала Светлана, идя по поляне наугад.
Рядом вроде сам по себе колыхнулся громадный лист лопуха. Светлана пошла к нему, по-прежнему никого не видя — лопух для верности, чтобы она не прошла мимо, еще и вцепился в её юбку своими пурпурными колючими цветками. Светлана отвела в сторону чуть пожухлый лист: на земле лежал обыкновенный кот. Серый. С черными полосками на мордочке, сходящимися буквой V над глазами. «Победитель» — из-за знака на лбу так их называла матушка. Глаза его были закрыты. Язык вывалился из пасти. Грудь еле вздымалась в судорожном, редком дыхании — от шеи и до хвоста по спине шли отметины от когтей бера. До мышц. До белых костей. До внутренностей.
Светлана рухнула на колени — почему она слышала человеческий крик о помощи, она потом подумает: Громов же легко поймает её на лжи — приличные коты не разговаривают. Сейчас главное помочь, а не придумывать отговорки для пристава. Она не позволит берендею забрать жизнь этого кота. И почему она не умеет лечить⁈
Так. Что там было на курсах первой помощи? Для начала остановить кровь. Даже перевязать раны нечем. Нижние юбки она не носила, галстука не хватит для перевязки таких ран, стащить с себя блузку — Громов не поймет.