— Ты сможешь найти тот овраг? Или только Колька точно знает место?
Мысленно он показал ей фигу, а внешне изобразил спокойную уверенность.
— Овраг ровно в километре от шоссе. Вдоль него высоковольтная линия тянется, издалека видно.
— И где нужно поворачивать? — Алена отставила сумку и принялась рассматривать колготки, которые оттуда вытащила. — Затяжки, — пробормотала она. Опять придется новые покупать.
Это был отвлекающий маневр. Роман предположил, что сейчас она примется натягивать колготки, мороча ему голову. Она была хитрой. Но Николай, надо отдать ему должное, оказался хитрее. Он научил Романа, как отвечать и что говорить.
— Зачем тебе туда поворачивать? — спросил Роман таким же равнодушным тоном, каким разговаривала Алена.
— А вдруг с вами что-то случится? — сказала она, снимая юбку. — Мы все вместе одинаково рискуем. У нас все должно быть поровну.
— Резонно. Колька вернется, мы тебе вместе расскажем.
— Лучше ты. — Покрутившись в трусах, Алена села на диван и занялась надеванием тесных колготок. — Рахманов на меня злится, никак простить не может. Из-за тебя, между прочим.
Ее уловки были шиты белыми нитками. Что не мешало Роману с удовольствием наблюдать за ее стройными ногами, обтянутыми черной лайкрой.
— У меня есть план, — сказал он. — Там все подробно отмечено.
— Покажешь?
Алена остановилась перед ним в своих колготках, делающих ее еще стройнее и изящнее, чем она была на самом деле. «Она даже попробует тебя соблазнить, — предупредил Николай перед уходом. — Но если ты поведешься, я тебе башку откручу. В прямом смысле».
— Да смотри, пожалуйста, — пожал плечами Роман. — Вот. — Он положил на диван мятый листок, изрисованный и исписанный ручкой. — Все равно ничего не запомнишь.
— Я просто посмотрю, — сказала Алена.
— Скорей бы уже возвращался. Жрать хочется. В холодильнике точно ничего нет?
— А?
— Может, хоть сыр остался? — спросил Роман. — Или сосиска завалящая?
— Не знаю. Посмотри на всякий случай.
Выйдя из комнаты и притворив за собой дверь, Роман заглянул в щель. Алена поспешно достала мобильник и приготовилась фотографировать чертеж. Когда он возвратился, она уже сидела на диване, качая ногой. В колготках и юбке. Необходимость устраивать эротическое шоу отпало.
Пробираясь следом за Николаем по темному чердаку, Роман неожиданно поймал себя на мысли, что товарищ поделился с ним не всеми своими догадками. Раз уж Колька предвидел, что Алена постарается выведать местонахождение золота, то ему было известно заранее, что она сбежит.
Пол чердака был устлан стекловатой, поверх которой тянулись мостки, пружинящие под ногами. Чтобы доски не проломились, приходилось переходить от балки до балки по одному. Друзья подсвечивали себе телефонами, но все равно оступались и цеплялись то за веревки, то за провода, свисающие с крыши или протянувшиеся в темноте, а один раз в лицо Романа врезалась ошалевшая птица, до того испугавшая его, что он чуть не потерял равновесие и не упал.
— Быстрей! — прошипел Николай. — Скоро они за нами полезут.
— Пока дверь откроют, пока увидят, что нас нет…
— Думаешь, у бандитов отмычек нет?
Роман притих, сосредоточившись на прохождении последнего мостика. Николай разбудил его каких-нибудь пять-десять минут назад, и он еще не вполне проснулся, ловя себя на мысли, что происходящее ему только снится. Реальность была не страшнее ночных кошмаров, но, несомненно, намного опаснее.
— Сюда! — скомандовал Николай, спрыгивая с помоста и направляясь к люку, утопленному в настиле из шлака или гравия.
— Похоже, тут тоже замок, — начал было Роман.
— Заткнись!
Выставив перед собой согнутую ногу, Николай стал прислушиваться к тому, что происходит внизу.
Роман не обиделся на грубость. Как не обиделся на то, что товарищ предупредил его в последний момент. Мог бы вообще не предупреждать. Тихонько оделся бы и улизнул следом за Аленой. Время было позднее или раннее, в зависимости от того, как посмотреть. Половина четвертого ночи или утра. Хлопая глазами, Роман уставился на дисплей, а потом на склонившегося над ним Николая.
— Одевайся, живо, — распорядился тот. — Она ушла. Сейчас отправит сообщение с нашим адресом, и тогда будет поздно.
— Алена? — хрипло спросил Роман. — Сбежала?
— Да, — коротко ответил Николай.
— Хочешь сказать, она собирается нас сдать?
— Подозреваю, уже сдала. Шевелись, Ромка!
Роман заторопился, делая множество неверных и ненужных движений.
— Ты видел, как она уходила?
— Да. Я знал, — признался Николай. — Насколько я понял, чеченцы ее мать в заложницы взяли. Алене было некуда деваться. Ей не оставили выхода, понимаешь?
— Она могла нам честно все рассказать, — буркнул Роман, затягивая пояс. — Не бросать здесь, как сонных баранов, на растерзание. Почему ты ее отпустил?
Николай ответил не сразу. Выглядывая из-за шторы, он смотрел вниз.
— Почему отпустил? — повторил Роман раздраженно.
— А ты не понимаешь? — спросил Николай.
— Понимаю.
Роман хотел вздохнуть, но поперхнулся слюной и закашлялся, потому что услышал.
— Это они. Быстро добрались. Наверное, караулили где-то поблизости. Запеленговали, откуда Алена звонила.
Подскочив к окну, Роман увидел два больших внедорожника, медленно едущих вдоль дома с выключенными фарами. В следующее мгновение Николай сунул ему заблаговременно приготовленную сумку и дернул за рукав, предлагая не медлить.
И вот они на чердаке пятиэтажного дома, куда забрались, чтобы улизнуть через другой подъезд, но, судя по напряженному лицу Николая и его позе, этот путь был отрезан.
— Что там? — спросил Роман шепотом.
Николай поднес палец к губам. Другая рука сжимала пистолет, направленный на крышку люка. Роман услышал, как под ней кто-то кряхтит и возится. Выходило, что Николай дал маху. Бандиты тоже знали о существовании чердака в старых кирпичных домах. И предусмотрели возможность такого…
Додумать Роман не успел. В крышку ударили с такой силой, что она распахнулась с первого раза, впустив во мрак столб желтого света. Николай, не дрогнув от неожиданности, выстрелил в голову черному силуэту, возникшему в люке, а потом упал на колени и сделал еще два выстрела, в ответ на что снизу ударили из автомата.
— За мной!
Роман вздрогнул и, не разбирая дороги, устремился за Николаем, который взлетел на деревянный помост, врезал кулаком по раме хлипкого слухового окна, подпрыгнул и вывалился наружу. Бандиты уже выбирались сразу из двух люков, еще не видя беглецов, но азартно перекрикиваясь и клацая затворами.
Толкая сумку перед собой, Роман полез в окно. Его охватило то ужасное чувство обреченности, которое охватывает человека, когда он удирает от опасности и понимает, что он — крайний, а потому будет непременно пойман, пока товарищи будут удирать, сломя голову.
Пуля вышибла кусок черепицы, за которую Роман держался, выбираясь на крышу. Она была наклонной, и сумка скатилась вниз, удерживаемая весьма хлипким на вид заборчиком с редкими прутьями. Сразу за ним зиял провал, а дальше высился еще один дом с единственным светящимся окном. Там стоял маленький человечек в трусах и майке и пил молоко или кефир из бутылки. За ним ревниво наблюдал толстый кот, взгромоздившийся на стол возле холодильника.
Время растянулось, сделавшись зыбким и вязким, как в молодости, когда Роман экспериментировал с димедролом и седуксеном. Не обращая внимания на обломки черепицы, вылетающие там и сям, он спустился за сумкой, взял ее и вдруг оказался сидящим на заднице, с нелепо торчащими ногами, просунутыми между ржавыми прутьями и зависшими в пустоте. Собственного веса и тяжести сумки оказалось достаточно, чтобы ограда заскрипела и накренилась. Мошонка, прижатая железом, откликнулась на это ноющей, тягучей болью. Боясь оглянуться, чтобы не обрушить оградку, Роман услышал за своей спиной торжествующий голос:
— Вот он!
В качестве ответа прозвучал хлесткий выстрел, и голос больше ничего не сказал, зато опять заработал автомат, производя звук дрели в руках пьяного, который никак не может удержать кнопку, заставляя сверло вращаться урывками. Человечек напротив опустил бутылку и подошел к окну, силясь разглядеть, что происходит за стеклом в темноте.
Выстрелы звучали один за другим, слившись в оглушительную какофонию. Роман все же рискнул обернуться и увидел Николая, приникшего к слуховому окну и палящему внутрь. Оранжевые вспышки озаряли его темную фигуру. По откосу крыши скатывались гильзы и падали вниз.
— Выбирайся оттуда, — крикнул Николай. — Что расселся?
Роман хотел ответить, что боится даже пошевельнуться, но страх неожиданно прошел. Он согнул ноги в коленях, уперся ими в основание ограды и заполз на полметра выше. Одна опора под ногами проломилась. Фрагмент оградки закачался в воздухе.
Роман опять заскользил вниз, с той лишь разницей, что теперь перед ним зияла пустота. Окно напротив уже не светилось: человек либо отправился досматривать сны, либо выключил свет, чтобы без помех смотреть наружу. Провал был заполнен черно-белыми ветками, но Роман видел, что они растут слишком далеко, чтобы задержать его падение.
Каблуки все ехали и ехали по желобам кровли, а потом скольжение неожиданно прекратилось. Задрав голову, Роман увидел, что Николай держит его за шиворот, тогда как вторая рука цепляется за оконную раму. Для этого ему пришлось убрать пистолет и растянуться на животе. К счастью, с чердака больше не стреляли: то ли перезаряжали оружие, то ли спохватились и вспомнили, что беглецы нужны им живыми, а не мертвыми.
— Лезь! — рявкнул Николай. — Брось сумку!
Роман полез наверх, но сумку не бросил — пальцы вцепились в нее мертвой хваткой и не желали разжиматься. Из слухового окна высунулась небритая физиономия. Пользуясь тем, что противники безоружны, бандит проворно выбрался на серый скат. Предоставив Роману держаться самостоятельно, Николай ловко извернулся и пнул бандита обеими руками. Тот, не успев крикнуть, кувыркнулся прямо в пролом оградки. Николай выхватил из-за пояса пистолет и снес часть следующей головы, появившейся снаружи. Роман отчетливо увидел ошметки, полетевшие оттуда, и это не внушило ему ни жалости, ни отвращения.