Эти слова были нежным ветерком для моих ушей и зародили искру надежды в сердце. В орден входили многие визири, как и главы нескольких купеческих и ремесленных гильдий. За дворцовыми воротами только Философы могли соперничать с ним в авторитете.
– Спасибо, шейх, – сказала я. – Это так много для меня значит.
– Это замечательно, – сказал Кева, – но что насчет Апостолов?
Шейх Хизр Хаз вздохнул и покачал головой:
– Апостолы не хотят вмешиваться в события, которые могут привести к борьбе за трон.
На мгновение повисла тишина, словно все затаили дыхание от удивления. В особенности Хизра Хаза, казалось, тяготили его же слова, и, когда Кева жестом пригласил его сесть, он покачал головой.
– Борьба за трон? – спросила я. – Никто не оспаривает права на трон Кярса, насколько мне известно.
– Это очень туманная история, – сказал шейх Хизр. – Мало кто был в курсе, но когда твой брат и орда силгизов окружили Кандбаджар, дворец принял меры на случай длительной осады. С помощью Лучников Ока Тамаз отправил письмо наместнику Мервы, своему брату Мансуру, с призывом разобраться с силгизами. – Он глубоко вздохнул: – Сейчас Мансур, должно быть, уже узнал о гибели своего брата. Но он также знает, как далеко находится Кярс. Пустой трон… Боюсь, это слишком заманчиво, такую возможность трудно упустить.
Это было удивительно, но в то же время не удивительно. Конечно, Тамаз, как мудрый шах, предпринял шаги на случай провала переговоров.
– Вы хотите сказать, что Мансур собирается объявить себя шахом и противостоять Кярсу?
Хизр Хаз вздохнул как на поминках:
– Не буду больше скрывать свое участие в этом – я сам предложил вызвать Мансура. Вот почему я попросил вас выйти – это мой грех. Мансур всегда был моим хорошим другом и неутомимым последователем Пути святых. Я боялся, что силгизы, с их яростным презрением к святым, разрушат наши храмы, как только войдут в город. Но сейчас… сейчас я сожалею, что это предложил. Учитывая, сколько прошло времени, Мансур уже наверняка там.
К моему пониманию создавшейся проблемы добавилась новая неприятная страница. Даже если и так, что-то не складывалось.
– Кярс объявлен наследником. Декрет об этом вывешен в тронном зале, подписан всеми наместниками, Селуками и визирями.
– Клочок бумаги, – сказал Кева. – Значение имеет только то, сколько аркебузиров за твоей спиной. Хотя за Кярсом стоят десять тысяч гулямов – с этим трудно тягаться.
– Трудно, – согласился Хизр Хаз, – но возможно. Мансур вряд ли приедет один. Он приведет с собой кагана Пашанга и двадцать тысяч йотридов.
О Лат! Это же тот человек, который восемь лет назад вырвал меня из привычного мира и отдал аланийцам, хотя когда-то жил с нами. Я все это время упускала из виду йотридов.
– Пашанг – настоящий зверь, – сказала я. – О чем только думал Тамаз? Зачем он вызвал кровного врага моего племени…
Я не закончила вопрос, потому что ответ был очевиден. Конечно же, он вызвал йотридов именно потому, что они ненавидят силгизов и уничтожат их при любом удобном случае. Тамаз был мудрым правителем.
В угловой нише моргнула свеча.
– Пусть Пашанг и зверь, но зверь на привязи, – заметил Хизр Хаз. – И она в руках у Мансура. Апостолы не хотят в это вмешиваться. Они предпочитают наблюдать и выжидать, в какую сторону подует ветер.
Они кто, Апостолы святого Хисти или трусы?
– Дело не в престолонаследии! – Мне хотелось, чтобы я могла крикнуть это в уши Апостолам, а точнее, одной из них. – Они что, проигнорируют оборотня, который и заварил кашу?
– Скрытого оборотня, – сказал Хизр Хаз. – Для них он станет проблемой, только если начнет действовать против религии или Зелтурии. Но пока что он лишь изуродовал девушку и убил шаха.
– И этого мало? Трусы! Они хотят дождаться, пока колдун постучит им в дверь? Пока пламя не охватит всю страну? К тому времени уже будет слишком поздно!
– Значит, все зависит от нас, – сказал Кева. – Мы тоже кое-что можем. Для начала нас трое. – Книга в углу резко открылась и стукнула по стене. – Четверо. Нас четверо!
Хизр Хаз посмотрел на рассыпавшуюся стопку книг:
– Тебе не дает покоя наснас?
Кева покачал головой:
– Хуже. Шикка.
– Я несколько раз их изгонял, – проворчал Хизр. – Как ты и сказал, мы тоже кое-что можем, но лучше б не могли. Люди замечают, когда власть имущие становятся на чью-то сторону, поэтому я предпочитаю действовать не напрямую, по крайней мере пока. Вы двое – другое дело. Девушка, которую считают мертвой, и новоиспеченный маг, которого не знает никто за пределами города, вы можете действовать незамеченными.
Я стукнула кулаком по ладони:
– То есть вы тоже ничего не сделаете?
– Он прав, – вмешался Кева. – Если орден внезапно пойдет против гулямов, когда в Кандбаджар спешат Мансур с йотридами и Кярс со своей армией… даже такой огромный город не переварит подобную сумятицу.
– Может, именно это нам и надо. Хаос и война, чтобы вышвырнуть из города Като, колдуна и других предателей!
– Или мы разоблачим колдуна, арестуем Като и обеспечим, чтобы трон занял Кярс, – возразил Хизр. – Как по мне, именно это будет победой. – Он посмотрел на меня. Его щеки расслабились, а губы сложились в искреннюю и добрую улыбку, если он вообще был на такую способен. – Кстати, я был рад поженить тебя и Кярса. Не принимай близко к сердцу слова Апостолов о твоем характере. Даже в этом святом городе люди грешат и днем и ночью. Но в Кандбаджаре мы вкушаем грех и дышим грехом, только чтобы выжить. Кярс поступал гораздо хуже.
Такие слова, да еще от самого Хизра Хаза, очень обнадеживали. Я кивнула, приободрившись.
– Я еду обратно в Кандбаджар. Лучше всего нам путешествовать отдельно. Когда прибудете, орден приготовит для вас жилье. Как говорят, Кярс в неделе
пути, а Мансур и Пашанг, если мои предположения верны, могут приехать в любую минуту. У нас совсем мало времени. А если ничего не получится… Да поможет нам Лат.
Прежде чем он ушел, я не могла не спросить:
– Шейх, все видели, как моя рука заколола шаха, так почему вы мне поверили?
Хизр Хаз уставился в пол, словно там были написаны воспоминания. Наверное, мне стоило принять его помощь, а не выяснять мотивы. Но чтобы доверять ему, мне хотелось знать, почему он стал моим союзником.
Он улыбнулся и погладил бороду.
– Меня называют «хаз», потому что когда-то я был воином. Мой меч испробовал кровь сотен язычников и еретиков. Одним из моих главных противников был силгизский каган Ямар Молодой. Твой отец, Сира.
Я охнула.
Шейх Хизр откашлялся, словно готовился читать проповедь.
– Впервые я столкнулся с ним лет двадцать назад. Как же я его презирал! Он со своими налетчиками разграбил святилище в сотне миль к северу от Мервы и увозил ценности, когда его перехватил отряд моих хазов. Мы назвали твоего отца разбойником.
Хизр Хаз покачал головой:
– И какой удар нанес нам этот разбойник! Я в первый и последний раз бежал с поля боя. По правде говоря, с тех пор я опасаюсь силгизов. Свирепость, с которой вы преследуете свои цели, будь то скудные ценности храма или земля для зимовки, внушает нешуточное уважение. Я видел, как сражался твой отец в тот день, когда он бросился на нас с одним лишь копьем и в каких-то хлипких кожаных доспехах. В точности так же сражалась ты с Апостолами. Это и есть характер, и если Апостолы этого не видят, значит, они слепы. Я всегда молился, чтобы на нашей стороне были воины с такими сердцами, как у силгизов, потому что тогда мы никогда не проиграем. У тебя почти получилось, Сира. Ты почти заставила их проснуться. Как твой отец был больше, чем просто разбойник, так и ты больше, чем считаешь. Гораздо больше. И я знаю, тебе хватит духа довести дело до конца. Помня, как бесстрашно твой отец бился с нами и как ты не струсила перед Апостолами, я лучше встану рядом с тобой, чем на твоем пути.
После ухода шейха Хизра Кева пошел сообщить Апостолам, что тоже уезжает. А мне он дал задание купить верблюда для путешествия. Я точно не знала, сколько стоит верблюд, но Кева дал мне кошель с серебряными и медными монетами, и я надеялась, что этого хватит. Я также не была уверена, покупать одного верблюда или двух, но лично я предпочла бы ехать за спиной Кевы.
Когда я протискивалась сквозь толпу паломников по пути на рынок верблюдов, кто-то схватил меня за руку и потащил с улицы в переулок, зажатый между двумя горами. Я уже хотела закричать, но тут увидела под капюшоном лицо мужчины: большие карие глаза, кожа цвета темной земли и короткие курчавые волосы.
– Как дела? – произнес Эше.
Я перевела дыхание и спросила:
– Как ты пробрался в город?
– Я знаю способы. А ты, как я заметил, нашла свои. Раз уж ты живешь в храме святого Хисти, значит, можешь сказать мне что-то хорошее.
Но могла ли я доверять Эше? Он спас мне жизнь, что было очень рискованно. Хотя я не могла забыть, как он совал мне в рот маковые зерна всякий раз, когда я произносила больше двух слов.
Я вкратце рассказала обо всем, что произошло. Он улыбнулся… и не затолкал мне в рот маковые зерна. Я слышала о них – однажды Хадрит рассказал, что Философы вывели мак, который действует то ли в десять, то ли в сто раз сильнее, и теперь продают его как успокоительное.
– Отлично, – сказал Эше. – Мы с магом бок о бок спасаем Аланью от колдуна. Несомненно, это куда веселее, чем день-деньской оскорблять прыщавых пашей.
Он что, поэтому и ввязался во все это? Чтобы повеселиться?
– Могу я спросить… что ты такого натворил, что тебя выпороли, сбросили с горы и изгнали?
Вопрос оказался болезненным, потому что он зажмурился и затаил дыхание.
– Не думаю, что обязан объяснять.
– Я никогда не говорила, что обязан. Мне просто интересно. Здешние жители, похоже, тебя презирают, но мне ты не кажешься дурным человеком.
Он хмыкнул:
– Ты еще не поняла? Все здесь дрянные люди. Единственная разница в том, что я признался в своих преступлениях.