– В этом твоя проблема, милая.
Селена мудро не ответила. Вся оставшаяся поездка прошла в неловком молчании.
Я потихоньку набиралась надежды, когда наш экипаж остановился перед большим храмом. Мириму все еще сопровождали гулямы, что меня удивило, и они вошли вперед нас. Спустя несколько минут они жестом пригласили нас выйти и повели через мириады арок. Казалось, воздух движется так быстро, словно это было не просто дуновение ветерка. Мы подошли к зданию с плоской крышей позади увенчанного куполом храма. Пройдя по залитому солнцем коридору, который гулямы расчистили к нашему появлению, мы вошли в комнату со скрипучей дверью.
На полу за низким столиком, заваленным книгами и свитками, сидел Хизр Хаз, прислонившись спиной к стене. Он встал поприветствовать нас. На нем был не обычный плащ из чесаной шерсти, а грубый кафтан, который заканчивался чуть выше голых лодыжек.
Он жестом пригласил нас сесть, хотя в комнате не было ни одной подушки. Лишь холодный каменный пол без ковров. Мы с Селеной сели, а Мирима целую вечность устраивалась поудобнее – как обычно, с прямой спиной и сжатыми ладонями. Резкий контраст с Селеной, подпершей подбородок кулаком.
– Мои извинения, но я не знал о вашем визите, – будничным тоном сказал Хизр Хаз. – Я сам бы приехал во дворец, где все было бы более достойно, если бы вы дали мне знать.
– Мы ищем не достоинства, – сказала Мирима. – Конечно, вам известно, что произошло во дворце. Что делает ваш старый друг.
– Мой друг и ваш брат, – вздохнул Хизр.
Мирима повернулась ко мне:
– Давай, дорогая. Лучше, если он услышит обо всем от тебя.
Я приложила руку к груди.
– Мансур обвинил меня в неверности и забрал моего сына, заявляя, что он рожден не от семени Кярса. Я не сомневаюсь, что он убьет моего сына, таков его план.
– Он замыслил захватить трон, – сказал Хизр, отметив легкой улыбкой наше удивление его откровенностью. – Он всегда верил в свое право на него, хотя Тамаз исключил его из линии наследования, которую их отец определил для этого государства. По этой причине сирмянские шахи до сих пор убивают своих братьев.
– Шейх, – испуганно сказала я, – мы не можем ждать, когда вернется мой возлюбленный. С каждым днем Мансур становится все наглее. Поэтому мы и приехали сюда. Вы единственный можете его остановить.
– Не единственный.
Хизр Хаз постучал по столу.
Дверь распахнулась, впуская солнечный свет из коридора. В лучах света стоял человек в сверкающей золотом кольчуге. Он оглядел нас и склонил голову.
– Султанши, – произнес паша Като. – Как приятно видеть вас в добром здравии.
– Като, – удивленно посмотрела на него Мирима. – А я все гадала, что с тобой случилось. Мансур был не слишком словоохотлив, когда я спросила его, куда подевались гулямы из дворца. Я едва убедила его разрешить мне оставить мою охрану.
Като упер руки в бока.
– Он приказал нам вернуться в казармы, чтобы он мог безнаказанно захватить дворец и наследника. Но вместе с людьми ордена у нас будет численное преимущество над его личной стражей.
Именно этого я и хотела. Пока Мансур будет занят сражениями с гулямами и орденом, я обеспечу безопасность моего сына своими средствами.
– Нет! – воскликнула я, падая на колени. – Ты хочешь устроить битву? Если Мансура загнать в угол, он пожертвует жизнью моего сына ради спасения!
– Есть еще одна проблема, – заметил шейх Хизр. – Йотриды. Они не выказывали желания войти в город, но сомневаюсь, что они будут сидеть сложа руки, если мы нападем на Мансура.
– Городские стены до сих пор контролируют гулямы, – сказал Като. – Но… нам придется разделить силы, чтобы захватить дворец и удержать стены одновременно.
– Именно так. – Хизр жестом пригласил Като сесть рядом с собой. – Даже если орден присоединится к твоим силам, сможем ли мы остановить столь многих?
Като сел напротив меня, скрестив ноги.
– Нам всего лишь нужно не давать Пашангу войти в город, пока не вернется Кярс. Но арест Мансура откладывать нельзя. Чем дольше он остается в Песчаном дворце, тем больше людей поверит, что он обладает властью. Мы должны немедленно обезопасить наследника и Песчаный дворец.
Я схватилась за грудь:
– Ты разве не слышал меня? У Мансура есть все рычаги влияния. Он может убить моего сына. Я приехала сюда в надежде, что Источник и орден окажут давление на Мансура и заставят отказаться от этого глупого захвата власти. Я пришла не за кровопролитием.
Именно за ним я и пришла. За целым океаном крови.
– Давление? – усмехнулся Като и покачал головой. – Султанша, время переговоров прошло. В тот момент, когда Мансур обвинил тебя, мать будущего шаха, в неверности, он стал предателем. Я снесу ему голову, забальзамирую ее и водружу на крыше Большого базара. А потом отправлюсь в Мерву и поступлю так же с его женой, двумя сыновьями и дочерью, чтобы никто больше не мог бросить вызов Кярсу и твоему сыну.
Хорошо. Моя вера в Като оправдывалась с каждым днем.
Я вздохнула, как будто смиряясь. Заметив мою дрожь, Мирима обняла меня.
– Ей тяжело, – сказала она, – как и любой любящей матери. И я разделяю ее беспокойство. Но… хотя я ненавижу вонь крови, даже я не могу придумать иного пути. Мой брат должен умереть.
Я пару раз всхлипнула.
– Пожалуйста, верните моего сына. Он – все, что у меня есть в этом мире. Он и мой возлюбленный, который так далеко.
Наконец-то хлынули слезы.
Пока Мирима прижимала меня к себе, я встретилась взглядом с Селеной. Она все это время молча сидела в углу и почти ничего не понимала, поскольку мы говорили на парамейском. Но, глядя мне в глаза, она коротко улыбнулась, будто поняла меня. И, судя по всему, она была единственной.
17. Сира
– Твоя повязка промокла от пота, – сказал Эше, ставя поднос с завтраком у моей постели. – Я сбегаю и куплю бинтов, а затем помогу поменять ее.
Я села в кровати и посмотрела на прозрачный бульон, пока желудок сводило без всякого аппетита. Я ни за что не должна позволить Эше помогать со сменой повязки, учитывая то, что находилось под ней.
Эше размешал ложкой какую-то пасту, которую он добавил, чтобы загустить бульон. Но я все равно вздрогнула, когда он поднес ложку к моему рту.
– Ешь, – сказал он. – Твое тело ведет борьбу, ему нужно питание.
– Уф, ладно.
Я проглотила еду. Не совсем безвкусная, нутовая паста придавала землистый привкус.
– Кулинария точно не входит во множество твоих талантов, – лукаво улыбнулась я.
Эше рассмеялся:
– Я готовил завтрак для больной женщины. Возвращайся, когда поправишься, и увидишь, какой я талантливый на самом деле.
Удивительная самоуверенность.
– В самом деле? Последние восемь лет я ела во дворце. Чтобы меня впечатлить, нужно нечто большее, чем простая уверенность.
Он погладил мою повязку. Я отвернулась, боясь, что он заметит. Заметит мой черный глаз. Но глаз остался прикрытым, а Эше, похоже, беспокоило только то, как сильно я вспотела за ночь.
– Я пошел за марлей.
И он ушел.
Что я вообще ему скажу? «Ой, я даже не заметила, что у меня вырос новый глаз! Ха-ха-ха!» Этот человек охотится на колдунов и темные силы. Что ж, я стала достойной добычей. Глаз показывал мне звезды, а я не имела никакого представления, зачем и кто его дал. Я знала только, что кагану Пашангу (ну почему именно ему?!) было что-то известно.
Что бы это ни было, я не могла позволить отвлечь меня от цели. Мы приехали в Кандбаджар, чтобы найти и разоблачить колдуна, убившего Тамаза. Чтобы Кярс, мой законный муж, занял трон, зная правду. Многие стояли на нашем пути: колдун, Като и одна Лат знает кто еще. Время колебаний и слабости давно прошло.
Но я не могла прятаться от Эше. Он не скрывал свои секреты от меня, и мы вместе проходили это испытание. Я должна была рассказать ему, просто… не знала как. Я прокручивала в голове наш разговор.
«Эше, любезный мой друг, я отрастила странный глаз, которым вижу звезды даже среди бела дня. Да, кстати, он совершенно черный… такой, знаешь, как у злого джинна из детских сказок».
Составлять признания – явно не моя сильная сторона. Но, как и при заливании раны спиртом, лучше быстрее покончить с этим. Нужно просто показать ему глаз, и пусть он думает, что хочет. Он должен знать, и должен узнать прямо сейчас.
Через десять минут он взбежал по ступеням, вошел в мою комнату и бросил мне сверток марли.
– Давай, снимай ее. – Он остановился на полуслове. – Я имею в виду повязку.
– Могу поспорить, я не первая девушка, которой ты так сказал в этой постели.
Я набрала воздуха и потянулась к повязке, готовясь раскрыть свой секрет.
В дверь постучали.
– Кто бы это мог быть?
Эше пошел открывать дверь, а я наблюдала, стоя на пороге комнаты. Приоткрыв дверь, Эше выглянул в щель, а потом попятился, когда человек с той стороны толчком распахнул ее.
Не человек, люди. Вошли трое мужчин в струящихся синих одеяниях с бронзовыми ятаганами на поясах и окружили Эше. Я узнала их высокие фетровые шляпы, почти достающие до потолка, и металлические застежки. Философы.
– Должно быть, вы за книгой, – сказал Эше. – Я как раз собирался вернуть ее.
Человек в рубашке чужеземного кроя с еще более крупной металлической застежкой на поясе шагнул вперед.
– Думаешь, Великий философ стал бы врываться в твой дом, чтобы забрать книгу?
– Ты… Литани? – спросил Эше, а я отступила к стене, не желая, чтобы меня видели.
Философы часто казались грубыми, пренебрежительными и прямолинейными, даже те, кто обучал меня. Я надеялась, что Эше не попал в беду.
– Приятно познакомиться, Эше, – сказал Великий философ Литани. – Как там Хакаим, кстати?
– Мой отец? Он был здоров, когда мы в последний раз переписывались.
– Рад это слышать. Твой отец славно послужил человечеству. Он спас лишь малую часть из десяти тысяч томов Тинбука, но достаточно, чтобы стать факелом в ночи. – Он вздохнул, словно разочарованный родитель. – А потом явился ты. Потерял книгу, омрачил мир. Я знаю, что у тебя ее нет. Но твой разум содержит много других книг, не так ли, бывший Апостол Эше?