Наконец вошел и Эше, его взгляд был опущен вниз.
Я обняла его. Эше вздрогнул и не обнял меня в ответ. Он казался изможденным и слабым и взглянул на меня с недолгим тяжелым вздохом.
– Эше, – сказала я, сжимая его плечо, – что они с тобой сделали?
– Сира… – Он с трудом изобразил подобие слабой улыбки. – Ты похожа на безбородого мальчика.
– Постарайся язвить получше, не то очередь к твоему трону сильно поредеет.
Эше усмехнулся. Я почувствовала облегчение от того, что он воспрянул духом.
– Благодарение Лат за то, что ты здесь, Сира. Это ты их попросила спасти меня?
Я кивнула:
– Ты же спас меня, верно? Думаешь, я из тех, кто бросает друзей в беде? – Я надеялась, что совсем нет. – Скажи мне, с тобой все хорошо, Эше? Все нормально, да?
Если так, почему его губы еще дрожат?
– Я.
Он устало прикрыл глаза.
– Ничего. – Я опять его обняла. – Тебе надо отдохнуть. Я найду тебе комнату.
– Не оставляй меня одного, – сказал он. – Когда я один, я вижу его.
– Что ты видишь?
Он посмотрел на потолок с блестящими голубыми решетками и мозаикой в виде птиц.
– Я вижу яйцо.
Я провела Эше в комнату, расположенную через несколько коридоров от тронного зала, там обычно шах селил высоких гостей. Я зажгла в нишах фонари и взбила подушки, отряхнула шелковые простыни, хотя на них не было ни пылинки. Пляшущие огоньки заиграли на инкрустированных золотом низком столике, гардеробе и письменном столе, наполняя комнату золотым светом. На стене висела картина с симургом, несущим человека над морем, – иллюстрация к детской сказке «Аташ и симург», которая никогда мне не нравилась.
Я налила в хрустальную чашу воды, Эше устроился на кровати, а я села на подушку напротив.
– Пей, – я протянула ему чашу. – Надо бы тебе и еды принести.
Он отпил.
– Я не голоден.
– Здесь еда хороша. Достойна шаха, в буквальном смысле.
– Мне везет как всегда – аппетита нет.
Он казался… угрюмым, мягко говоря. Мне хотелось узнать, что с ним произошло, а еще больше хотелось увидеть его улыбку.
– Я хочу, чтобы ты отдохнул. Что бы ни случилось, об этом можем и завтра поговорить.
– Спать мне тоже не хочется.
Я опустилась на колени возле его кровати.
– Эше, я была в ужасе, когда тебя забрали. Прости, что не попыталась им помешать.
– Шутишь? – Он покачал головой: – Что ты могла сделать против троих вооруженных мужчин?
– Я не знаю… бросить в них миску с супом. Что угодно… лишь бы не сдаваться, как я.
– Сира, ты спасла меня. Я не знаю как. Не знаю, что за страшную сделку ты заключила с Пашангом… но я благодарен тебе. Очень благодарен.
– Страшную… да ты и половины не знаешь. – Я придвинулась и села с ним рядом. – На самом деле… эта ночь была долгой, и я очень устала.
Я скользнула на подушку и улеглась.
– Помню, как ты потела позапрошлой ночью. Трудно что-то сделать в таком состоянии.
– Я чувствую себя лучше. Много лучше. Надо было пропотеть и избавиться от всего этого.
– Ты можешь снять и этот тюрбан.
– О Лат, нет – волосы запихать под него почти невозможно, а мне уже скоро придется идти. – Я кивнула на дверь.
– К тебе будут приставать все визири, – сказал он, криво улыбнувшись.
Все же я его развеселила, это обнадеживало.
– Представляю, как они будут разочарованы.
Пока мы смеялись, я вспомнила про свой видящий звезды глаз. Разумеется, сейчас не время рассказывать о нем Эше. Пусть он справится с событиями этого дня прежде, чем я вывалю новую порцию ужасов.
Краткий и счастливый миг мы лежали в молчании и глядели на потолок. Мой покой прервала мысль о том, кто же я. Пашанг называл меня соединяющей звезды, но что он имел в виду? Что мне делать с моей новой силой и как? Это дар или наказание? Сколько знал Пашанг и кто еще знает? Я должна быть счастлива или бояться?
– Я должна кое-что тебе рассказать, – произнесла я, глядя ему в глаза, – но это так трудно.
Он повернулся на бок и посмотрел на меня:
– Я не против того, чтобы ты хранила секреты. Но если тебя что-то гнетет, знай, я всегда готов разделить твою ношу.
Сладкие слова… Но когда-то Эше сказал, что сахар тает на языке.
– Я помогла йотридам войти в этот город. Помогла племени, которое ненавижу, врагам Кярса, человека, с которым связана. И я сделала это, не только чтобы помочь тебе. Думаю, я это сделала потому.
– Сира, йотридов никто не любит. И я сам меньше всех. Но я видел Пашанга у твоей постели, когда ты спала. И видел останки Философа, разрубленного им пополам. А сейчас он хозяин в этом городе, и конечно, ты в затруднительном положении.
Я покачала головой:
– А как же верность? Как же истинный путь?
– Я могу сказать, что истинный путь не ведет во дворец вроде этого. И я не из тех, кто читает мораль… я давно не стараюсь быть хорошим. Нам всегда приходится ранить других. Иногда просто надо верно выбрать тех, кого ранишь. Иногда немногим приходится умереть, чтобы многие могли жить.
– Эше… я должна тебя подбадривать… но. – Я прижала палец к уголку глаза, чтобы остановить слезы – безуспешно, как и всегда. – Было так тяжело.
– Что ж. – Он сжал мою руку. – Теперь я здесь и страдаю вместе с тобой.
– Эше. – Я прикусила губу, но все же заставила себя продолжать: – Честно говоря, ты, наверное, единственный, кому я не хочу причинять боль.
– Это очень обнадеживает, мне кажется, – улыбнулся он.
Что бы между нами ни происходило, когда мы друг на друга смотрели, это было как удар молнии прямо в сердце. Отстранившись, я сделала самую нелепую вещь – понюхала свой пропитанный потом кафтан.
– Знаешь, мне очень нужно помыться, – нервно усмехнувшись, сказала я.
Эше тоже принюхался к своему кафтану.
– Знаешь, это хорошая мысль. Может, ванна и мои раны залечит.
– Я тебе покажу, где купальня. И она здесь прекрасная.
– Там купался сам шах? – Он поднял брови от изумления.
Я кивнула и встала. Шах, скорее всего, никогда там не купался. Ничего плохого, если эта ложь сделает Эше чуть счастливее.
– Идем.
Я выглянула в коридор. Вдалеке от нашей комнаты проходила служанка. К нам спиной. Но в ее походке было что-то… такое знакомое… даже завораживающее. Невысокая. Стройная. Прямые волосы цвета чищеного миндаля. Сомнений нет.
– Вера? – шепотом произнесла я.
Она завернула за угол. Я на цыпочках пошла следом. Но когда и я завернула за угол, Веры не было.
Не подслушала ли она наш разговор? Она узнала меня?
Обернувшись, я увидела Эше в дверном проеме.
– Что-то произошло? – спросил он.
– Показалось, что увидела кое-кого. Но надеюсь, она меня не заметила. Лучше мне держаться от гарема подальше.
Купальня находилась не в той стороне, куда ушла Вера, – в западном крыле дворца. Странно было видеть это место таким пустым, но, наверное, это из-за того, что Мансур заменил охранников и слуг Тамаза своими, а они, похоже, были заняты происходящим в тронном зале.
Я пока не собиралась вмешиваться в интриги между Пашангом, Мансуром, Като и Хизром Хазом. Я хотела лишь вернуться домой, и я это сделала. Все, что мне действительно нужно, – разоблачить колдунью и очистить свое имя, но у меня не было никаких зацепок, кроме видения Пашанга, в котором присутствовала столетняя старуха. Я не знала ни единой такой старухи, но уже завтра можно начать поиски. Может быть, получить из архивов записи о рождении и смерти – вряд ли в городе много женщин старше ста лет.
Вот на чем мне нужно сосредоточиться. Я не принимала участия в кровавой сваре между гулямами, йотридами, орденом и всеми прочими, кто надеялся получить больше власти. А сейчас я бы предпочла просто полежать в воде.
Но устройство купальни опрокинуло мои планы. Я в ней никогда не была, потому что она предназначалась для мужчин. К моему удивлению, оказалось, что там только один бассейн, протянувшийся вдоль дальней стены. И вода в нем текла быстрее, чем я привыкла в гареме. Помещение было уставлено массажными столами, чего не хватало в нашей купальне. Кроме этого, плитка была ярко-синяя, с таким же узором из звезд, но мозаика здесь изображала атаку всадников на непоколебимую стену, заполненную усатыми воинами.
Без намека на стыд Эше стянул свой слишком просторный кафтан и стоял с голым торсом. Шрамы от кнута на его спине напомнили мне о примитивных картинках, которые дети в Пустоши вырезали на костях.
– Я надеялась, что бассейнов здесь два, – произнесла я, – но ты иди первым. А я подожду снаружи, пока закончишь.
Я уже развернулась, чтобы выйти, но он схватил меня за руку:
– Не оставляй меня одного. Пожалуйста. Когда я один, я вижу его.
Да, он упоминал об этом раньше.
– То… яйцо?
Он кивнул:
– Это мы – то яйцо, Сира. Весь этот мир. Нужно лишь немного огня, и оно раскроется. Он мне показал, что может случиться. – Даже веки у Эше задрожали. Что за пытку придумали эти Философы? Почему Эше? – Не хочу говорить об этом сейчас. Просто… оставайся со мной.
– Ну конечно, останусь.
Он развязал шнур на шароварах и вошел в бассейн, а я отвернулась.
– Клянусь Лат, вода так успокаивает, – сказал он.
Я по-прежнему стояла к нему спиной.
– Знаешь, я на самом деле никогда не видела… голого мужчину.
Ох, во имя Лат, чего ради я так откровенничаю?
– Даже брата или отца?
– Думаю, они не считаются.
Эше плеснул на себя водой.
– Ты такая добродетельная. Счастливчик Кярс. Еще одна невинная девушка.
Я горько усмехнулась.
– Извини, – сказал он. – Говорить такое было… бестактно.
– Почему? Думаешь, я по нему скучаю? Я знакома с ним восемь лет. Знаю, что ночным пристрастием мне для него не быть. Я хочу сказать, что есть Зедра, и она куда привлекательнее. И ее никто не примет за безбородого мальчика.
– Брак у вас, похоже, счастливый. Но я полагаю, ты знала, на что соглашалась.
Я сжала кулак:
– Да. Я соглашалась стать султаншей султанш. А Кярс может любить и спать с кем пожелает. Я хочу вернуть свое положение. Хочу то, что отобрала эта колдунья.