На самом верху башни мы наткнулись на пустую комнату с высоким столом из дерева и стекла. На нем лежала книга, словно приглашая почитать. Пашанг взял ее и отдал мне.
На обложке было написано: «Мелодия цветов». Цветы… Не эту ли книгу они заставляли Эше переводить? Почему они все забрали, а ее оставили здесь?
В комнату набились йотриды, осматривая все вокруг, словно между округлыми стенами могло заваляться что-то еще. Какие бы здесь ни хранили сокровища или изобретения, которые могли бы склонить чашу весов в нашу пользу, Философы были достаточно умны, чтобы все унести. Однако настоящее сокровище – саму Башню – они забрать не могли.
– Башня наша, – сказал Пашанг. Йотриды радостно заулюлюкали и взвыли. Маленькая победа обещала большую прибыль. – Давайте пробьем в стенах дыры и затащим сюда пушки.
– Пашанг, – сказала я, – никто не сообщал, что Философы выносят столько книг.
Он понурил плечи:
– Точно… Но они вынесли. Должно быть, мы проглядели.
– Проглядели? – я покачала головой. – Мы ведь удерживали эту часть города с самого начала, верно?
Пашанг кивнул.
– Как же мы могли такое пропустить?
– Что ты хочешь сказать? Что они улетели, прямо как ты?
– Нет, конечно. Мы должны были это увидеть. И почему они оставили одну книгу? Что вообще происходит?
Он почесал голову и вздохнул:
– Хорошие вопросы. Поразмысли над ними, пока я поработаю над тем, чтобы устроить Кярсу и Като веселое утро.
Я обыскала все этажи. Не считая задних комнат с большими устройствами, все остальные были вычищены подчистую, ни единого пергамента, ни капли чернил, ни волоска. Только оттоманки, деревянные пюпитры для чтения, подушки и пустые полки.
Вернувшись на нижний этаж, я так вымоталась, что буквально рухнула, прислонившись к стене и тяжело дыша. И тут кое-что заметила.
Цементный пол был истерт многочисленными ногами, но в уголке блестела свежая заплатка. Я топнула ногой по истертой части – раздался глухой стук. Потом топнула по новой части, и снизу отдалось звонкое эхо, как будто вздох. Под полом была пустота.
Я подошла к Текишу и сказала:
– Нам нужна еще одна бомба.
28. Зедра
Кярс хотел отправить нас в подземное водохранилище; я взмолилась, утверждая, что темнота и сырость вредны для ребенка. За меня вступился Като, который в конце концов убедил Кярса переместить гарем и наследника из дворца в Стеклянный квартал, напомнив, что «пушкам все равно, кого расчленить, мужчину, женщину или ребенка, – это всего лишь плоть».
Стеклянный квартал располагался на холме, за невысокой стеной, так что имел небольшую защиту. Но самой надежной защитой была скрытность. Кярс переместил нас быстро и тайно, опасаясь, что пушки йотридов, несомненно установленные в Башне мудрости, могут в любой момент выстрелить.
Любовница Като была небесталанной. Как оказалось, она покупала и продавала духи аж из самой Абистры, судя по языку на склянках, которые я заметила в прихожей. Ко мне она обращалась со всей любезностью (вот бы она научила этому и Като) и хотела показать нам весь особняк, но я заявила, что хочу спать, и увела Селену в наши покои.
Там имелся шкаф. Наверное, Лат наконец-то мне улыбнулась. В отличие от шкафа в Песчаном дворце, здесь не было дыры, и я оставила дверь приоткрытой. Селена охотно села рядом, сторожить меня.
– Когда ты закончишь эту войну… – произнесла она немного рассеянно, – я наконец-то уеду домой?
Я высунула голову:
– Селена, милая, конечно, ты поедешь домой. Ты же знаешь, я никогда не нарушу обещания. – Я погладила ее по голове. Она была так предана мне и заслужила возвращение домой. – Ты заслуживаешь счастья. Похожего на то чудо, которое мы испытали вместе, и еще многого другого.
Она нервно сглотнула.
– Я во всем полагаюсь на тебя. И хотя ко мне это не имеет отношения, желаю тебе победы. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Только пожалуйста. Пожалуйста, не лги.
Она могла бы плести интриги, как остальные. Подстраховаться. Но всегда была на моей стороне, даже когда казалось, что все потеряно. Если я не награжу ее за это, значит, я и впрямь мерзкое чудовище.
– Ты для меня как дочь. Мне невыносимо видеть твое одиночество. Ты поедешь домой. Клянусь жизнью.
Она кивнула:
– Да простит меня Марот.
Я забилась в шкаф и представила руну, находящуюся под оттоманкой на десятом этаже Башни. Потом мысленно коснулась ее, и она засияла светом звезд.
Я стояла на знакомой спиральной лестнице, в окружении йотридов. Я посмотрела вниз. Грудь. Я предпочла бы оказаться в теле мужчины с рельефными, как бриллианты, руками, но женщина вызывает меньше опасений и могла бы приблизиться к Пашангу или Сире. Я была молода, учитывая, насколько гладким казалось мое лицо, а ладони маленькие и мозолистые, как у наездницы. Я провела рукой по коротким волосам и ощутила костяной лук за спиной. И это еще не все – за поясом висели два кинжала, по одному с каждой стороны, и ятаган в кожаных ножнах. Йотридская сучка неплохо вооружилась.
– Тяни! – Они сделали глубокий вдох. – Тяни!
Группа йотридов затаскивала по лестнице пушку размером с коня. О Лат, одна мысль о том, что они выстрелят из этого чудовища по дворцу… Хорошо, что нас с сыном там нет.
– Где Пашанг? – спросила я мужчину с редкой бороденкой и соломинкой во рту.
– Естественно, твой деверь наверху.
Деверь? Я что… жена его брата?
– А Сира с ним?
Он покачал головой:
– В последний раз я видел ее, когда она устанавливала внизу бомбу.
Бомбу? Что-что? Неужели они хотят сровнять Башню с землей? Явно нет, иначе не затаскивали бы наверх пушки. Но что она задумала?
Я заглянула в читальню десятого этажа. Пусто. Значит, Философы ушли. Но когда? И куда? И как? Никто не видел, как они уходят, иначе во дворце наверняка об этом узнали бы.
Новая загадка в груде других, скрытых туманом. У меня было два варианта: подняться на два этажа и убить Пашанга или спуститься на десять этажей и убить Сиру. Прежде чем меня поймают, я успею убить только одного. Убийство Пашанга могло бы положить конец войне, но, похоже, у него был брат. Может, он просто примет командование на себя? А учитывая, что Сира вызвала в наш мир симурга, она уж точно опаснее, чем какой-то каган.
Пока я размышляла, кто-то прошел мимо, почти коснувшись меня.
– Эй, сестренка, – сказал высокий человек с каштановой бородой, – слегка растерялась, да? Пошли посмотрим, что нашла Сира.
Пашанг! Я могла бы заколоть его прямо сейчас, но если мы вместе спустимся вниз, то убью обоих. И я последовала за Пашангом вниз, к Сире.
– По-прежнему злишься на Текиша? – спросил он. – Этот придурок никогда не помнит дней рождения.
Значит, Текиш – мой муж и брат Пашанга?
– Ты прав, – ответила я. – Настоящий придурок.
Он остановился, подняв брови:
– А знаешь, кажется, ты впервые в жизни со мной согласилась.
О Лат, неужели он меня раскусил?
Я стиснула кинжал у правого бока. Быть может, придется зарезать его, чтобы не провалить все дело.
Когда я уже медленно потянула кинжал из ножен, Пашанг положил руку мне на плечо:
– Я знаю, тебе несладко пришлось в браке. Но… Текиш любит тебя, и только тебя. Позавчера я даже видел, как он сочиняет для тебя стихи, с книгой рифм в одной руке и пером в другой.
Пашанг развернулся и вприпрыжку побежал вниз по лестнице. Я выдохнула с облегчением и сунула кинжал обратно в ножны. Я могла бы просто его убить, но меня удерживала от этого одна мысль: Сира должна умереть.
Внизу грохнул взрыв, Башня загудела и задрожала. Я пригнулась, закрыв лицо руками, а Пашанг ускорил шаг. Да что там вытворяет Сира?
Я побежала его догонять, кашляя от дыма. Наконец, выскочив с лестницы, я увидела Сиру в углу первого этажа, а рядом с ней курилась дыра.
– Лестница! – воскликнула она, указывая на дыру. – Вот как сбежали Философы!
Вокруг собрались йотриды. О Лат, как же от них воняло! Лошадьми, потом, травой и навозом. Это так напомнило мне орду Селуков, что хотелось сплюнуть.
Я протолкалась сквозь толпу вперед. Прямо у моих ног зияла дыра, проделанная Сирой: чугунная лестница, усыпанная обломками цемента, вела в темный, едва различимый туннель, словно затянутый черным туманом.
Раздались шаги. Из туннеля. Слабые, но они приближались. Пашанг подошел к Сире, теперь они оба стояли прямо передо мной. Все сосредоточились на шагах из туннеля, чьи бы они ни были. Отлично.
Я вытащила из ножен оба кинжала. Нужно лишь полоснуть по горлу Пашанга и по горлу Сиры, и все будет кончено. Победа. Я шагнула ближе к ним, и тут шаги внизу стихли.
– Ты… – прошептал Пашанг. – Я знал, что это ты!
Кто? Вместо того чтобы взмахнуть кинжалом, я повернулась и увидела стоящего у подножия лестницы человека, смутно различимого в черном тумане.
На нем был плащ с узором из тюльпанов, капюшон поднят. Волосы спадали на глаза, и эти глаза были мертвыми.
– Отец? – произнесла я, немедленно об этом пожалев. Что он делает в туннеле, по которому, по всей видимости, сбежали Философы?
Я подняла взгляд и увидела, что Пашанг сурово смотрит на меня. Будь прокляты святые! Он все понял.
Я бросилась к его шее. Он шагнул в сторону и врезал мне локтем по скуле, так что перед глазами посыпались искры, а кинжалы выпали из рук.
– Эльнура! – вскричал другой йотрид.
Пашанг повалил меня на пол.
– Это не Эльнура! – заорал Пашанг, прижимая меня к полу. – Это Зедра! Дайте веревку!
– Отец! – завизжала я. Он же всего в нескольких ступеньках. Он должен мне помочь. – Отец!
Пашанг перевернул меня на живот и крепко связал руки. Я могла только сучить ногами и вопить, призывая на помощь Отца.
На чугунной лестнице раздались шаги. Отец поднимался. Чтобы прийти мне на помощь. И йотриды отступили в страхе. Он появился из дыры и посмотрел на меня… с обжигающей жалостью.
– Видишь ли, – обратился он к Пашангу, – кажется, я забыл наверху книгу. Ты случайно ее не находил?