Книга?! Твоя плоть и кровь кричит у твоих ног, а ты спрашиваешь про какую-то книгу?
– Отец!
– Почему она тебя так называет? – спросила Сира. – Кто ты?
Отец шагнул ко мне, и йотриды подняли аркебузы. Пашанг дернул рукой, повелевая им опустить оружие. Возможно, он уже встречался с Отцом и знал, что оружие не причинит ему вреда.
Отец наверняка мог меня спасти. Но, в отличие от того дня, когда явились Селуки, я не нуждалась в спасении. Меня, в сущности, здесь и не было. Они собирались убить невестку Пашанга, а мой цикл все равно скоро закончится. Нужно просто успокоиться, и пусть все идет своим чередом.
– Я надеялся, что от нее будет больше пользы, – сказал отец Хисти. – Но она оказалась таким разочарованием.
Зачем Отец говорит им это? Как он может быть таким жестоким?
Отец вздохнул и присел у моей головы:
– Зедра, ты знаешь, что делать. Воспользуйся рунами из второго тома. Только так ты закончишь войну, а не этими жалкими потугами.
– Что это ты ей говоришь? – выкрикнула Сира, словно готовясь врезать ему костлявым кулаком. – И куда ведет туннель?
– Можешь сама посмотреть.
Пашанг шагнул вперед, оказавшись лицом к лицу с отцом Хисти.
– В тот день в Красной пустоши ты повел меня во дворец Костей. Зачем? Зачем все это было?
Что?! Зачем отец Хисти водил Пашанга в это проклятое место?
Отец покачал головой, потом посмотрел на меня сверху вниз:
– Ты недостаточно отчаянная Зедра, верно? В твоих руках ключи к царству. – Он повернулся к Сире: – Она в Стеклянном квартале. Нацельте свои пушки туда, в группу домов чуть восточнее статуи той святой с чудесным именем. Один удачный выстрел, и все стекло разлетится вдребезги. А может, вам даже повезет, и осколок порежет щеку ее сына.
Будь прокляты вонючие святые! Откуда он узнал, где я? И где малыш Селук?! Я кричала и брыкалась, но йотриды крепко меня держали.
– Нашего сына! – заорала я. – Как ты мог подвергнуть его опасности? Почему?
Я извивалась и кричала, но тщетно.
Отец отвернулся. Йотриды позволили ему спуститься обратно по лестнице. Напоследок он окинул меня разочарованным взглядом сквозь завесу черного тумана.
– Не уходи! – крикнула я. – Я сделала все это ради тебя! Ради твоих Потомков!
Но он уже ушел. Йотрид, напоминающий худого, как тростинка, Пашанга, прижал меня коленом к полу.
– Эльнура… ты тут? – спросил он.
Нет, к сожалению, Эльнуры здесь не было. Я хотела убраться из ее тела не меньше, чем он хотел, чтобы она вселилась обратно.
Надо мной встала Сира. Ее мерзкий глаз закрывала повязка.
– Давай сделаем так, как он сказал, атакуем Стеклянный квартал.
Мне хотелось укусить ее за лодыжку, но я не могла вырваться из рук йотридов.
– Кто ты, Зедра? – спросила Сира. – Зачем… зачем вся эта… игра?
– Это не игра! – закричала я. – Все зависит от меня! – Я резко выдохнула: – От меня… всегда от меня.
Она наклонилась и провела по моей щеке гладкими пальцами.
– Ты вселилась в мое тело, убила моего свекра, а потом перерезала мне горло. Тебе не кажется, что я имею право знать причину? Неужели тебе совершенно чуждо чувство справедливости?
Справедливость? Да что эта сучка знает о справедливости? Что знают все они?
– Где была справедливость, когда Селук убил три поколения Потомков?
Сира вздрогнула и покачала головой:
– Селук. Рассветный? – Она охнула, как и все йотриды, которые еще нас слушали. Ее лицо озарилось пониманием. – Потомки, – сказала она, закрыв рот ладонью.
– Я – последняя из них, – сказала я. – Я и мой сын. Пожалуйста, Сира. Мне жаль. Прости за то, что покалечила тебя. Но мне пришлось… пришлось… чтобы Потомки снова могли править… они должны править… иначе. Великий ужас.
– Снова выкует нас в огне. – Сира закрыла глаза, но у нее все равно потекли слезы. – Вот почему ты все это делаешь?
– Отец Хисти сказал, что это единственный способ.
Она посмотрела на дыру в полу, ведущую в наполненный туманом туннель.
– Хисти? Ты хочешь сказать, что тот человек – Хисти?
– Он отец нашей веры, отец Потомков.
– Зедра, а ты никогда не думала, что он может тебе лгать? Отец Хисти жил и умер тысячу лет назад, – она покачала головой. – Я была у его усыпальницы. Видела его саван. Это не может быть он. Тебя с самого начала обманывали.
Глупая девчонка. Правда в том, что я молилась ему, и он меня спас. Привел меня в пещеру, из которой я попала в это время. Это мог сделать лишь отец Хисти, только он.
– Я жила шестьсот лет назад, и все-таки я здесь. Вряд ли ты поймешь. – Я проглотила скопившуюся во рту слюну. На вкус она была как моя собственная. – Сира. Пашанг… если вы это не остановите, ничем хорошим это не закончится. Я сделаю все, чтобы победить. Иначе начнется кошмар. Я не хочу… но ты вынуждаешь меня своим упрямством. Просто отступитесь, все отступитесь. Кярс дал вам время, чтобы уйти, вот почему он еще не атаковал и не прикончил вас. Не думай, что достаточно втащить сюда несколько пушек, и вы победите. Вы не можете победить. Просто уходите. Уходите подальше отсюда, в Пустошь, на край света. И никогда не возвращайтесь. Если ты не последуешь моему совету.
Сира покачала головой, а окружившие нас йотриды загудели.
– Как было бы прекрасно, если бы все проблемы просто убежали куда подальше. Я думала об этом, правда. Я могла не возвращаться в Кандбаджар. Мир огромен. Я могла бы отправиться куда угодно, заняться своей жизнью после того, что ты со мной сделала. – Она умолкла, словно вспоминая. – Может, так и следовало поступить. Что мне осталось? Ты отобрала у меня все, что имело значение. Но я думала об этом. Пусть настанут твои бедствия, ниспошли на меня все, что можешь. Это меня не остановит. Ты из Потомков, что ж, пусть так. А я дочь каганов, из семьи завоевателей, и не отступлю.
Но почему? Почему это именно она? Это что, проклятье Кровавой звезды, которая выбрала в качестве моей соперницы самую упрямую сучку на земле?
Я засмеялась:
– Ладно, Сира. Увидишь, что теперь будет. Ты сама это выбрала, не я. Страдания, пытки, крики – тебе придется это выносить, а не мне. Я дала тебе возможность свернуть с этого пути, но ты встала на него, и я сделаю, что должна. Это конец.
Моя душа вернулась в шкаф. Что мне еще оставалось? Только плакать. Я высморкалась в платье, висящее над головой, и открыла дверь шкафа.
Селена все так же сидела, прислонившись к стене.
– Как дела?
– Я снова все завалила. – Я дрожала и всхлипывала. – Как всегда.
В нашей комнате было одно маленькое окошко в углу. Я поставила колыбель с Селуком под ним, чтобы у малыша были свежий воздух и свет. Я взяла спящего Селука, отдала его Селене и передвинула колыбель в другой угол, как можно дальше от окна.
– Подальше от стекла, милый, – сказала я, кладя Селука обратно в колыбель.
Малыш загулил. Скоро он расплачется всерьез.
Я привалилась к стене, глотая горькие слезы. Сколько у нас времени? Куда еще бежать, если они нападут? Враги были повсюду, и с каждым часом у меня появлялись все новые. Может, скоро Като и Кярс тоже ополчатся против меня? Так не должно было случиться!
– Что произошло?
Селена опустилась на колени передо мной.
– Они знают, что я здесь, – ответила я, – и придут за мной. Я так устала. Так устала вечно бежать.
Селена взяла меня за руку:
– Бежать – это прекрасно. Это значит, ты еще свободна. Это дает надежду, верно?
Надежда. Самая горькая вещь на свете. Порой я жалела, что Отец просто не дал мне утонуть вместе с моими дочерями. Я хотела положить конец своим надеждам и надеждам этого мира.
– Селена, милая… ты не должна страдать вместе со мной. – Моя рука задрожала. – Селена. Я солгала тебе. – А теперь и нога. – Я могу написать руну, которая. – Даже мои слова дрожали. – Которая отправит тебя домой.
Она покосилась на меня:
– Что-что? Тогда почему… почему ты до сих пор этого не сделала?
– Потому что… нуждалась в тебе… но теперь… ты должна уйти. Это не твоя схватка. Ты хорошо мне послужила, и больше того, ты стала моей близкой подругой. Ты заслуживаешь самого лучшего. – Как я могу так с ней поступить? Она была такой преданной. Такой правдивой. – Мне просто… нужна твоя кровь, чтобы начертать эту руну.
Они скоро придут. Придут за мной и Селуком. В любой момент они обрушат на нас огонь своих пушек. У меня не осталось времени… времени, чтобы убедить саму себя. Оправдать то, что я делаю.
– Почему ты дрожишь? – спросила она.
– Потому что… потому что напугана. Я боюсь того, что сделают со мной и моим сыном, с моей семьей. Но тебе необязательно здесь оставаться. Я отправлю тебя домой. Я обязана сделать для тебя хотя бы это.
– Да? – Она придвинулась ближе, чтобы заглянуть мне в глаза. – Я могу попасть домой, вот так просто? Но если у тебя столько власти, почему ты и себя не отправишь подальше отсюда?
– И куда? Здесь мой дом! Мой сын – наследник престола. Мне некуда бежать!
Селена коснулась пальцем подбородка, словно размышляя.
– Дорогая. – Я провела рукой по ее волосам. – Я бы ни за что не допустила, чтобы ты попала в беду. Всего капелька твоей крови… больше мне ничего не нужно.
Селена кивнула:
– Хорошо. Я видела в шкафу иглу. Она подойдет?
– Да, милая. Мне нужно всего лишь несколько капель.
И она уколола себя иглой, а я намочила палец в ее крови и написала на стене кровавую руну, похожую на трон.
– Изо всех сил думай о доме, милая, – сказала я. – Нарисуй его мысленный образ. Почувствуй, как он пахнет. Как звучит. Представь людей, которые придают ему тепло. – Я тяжело вздохнула и проглотила все горькие чувства. – Не переставай о нем думать. А теперь… закрой глаза.
– Хорошо, – с улыбкой отозвалась она. – Это ведь прощание?
Я погладила ее по щеке:
– Нет, мы еще увидимся, в этом я уверена.
Я поцеловала ее в лоб и обняла. Она прижалась ко мне, согревая.
– С тех пор как я села на борт корабля вместе с патриархом и отплыла в Костану, я попадала из одного ада в другой. Во всех трех государствах ты единственный человек, который был добр ко мне.