Бой прямо в ночь свадьбы?
Незнакомец снял расшитый тюльпанами плащ и набросил Дийне на плечи. Я застыла изнутри, не замечая ночного холода. Только чувствовала, как слезы бегут по щекам.
– Я еще не назвал тебе свое имя, – продолжил он. – Боюсь, оно не такое милое, как твое. Я – Марот.
Марот полистал книгу и остановился на странице, где был кровавый рисунок, как и на других. Что-то вроде восхода солнца над огромным озером… Может, над океаном.
Когда я в первый раз прикоснулась к этой книге, она научила меня буквам и языкам. Что она сделает для меня теперь? Я подняла руку, но страх удержал меня от прикосновения к странице.
– Нора-Нора-Нора, – произнес он. – Это как приятная прогулка для языка. – Здесь давным-давно, еще до того, как пересохла река, жила одна женщина. Она тоже видела, как умирает ее семья. Но в отличие от тебя, – он погладил меня по волосам, – она была довольно могущественной. Она была опасной колдуньей и моей ученицей, хоть никогда и не знала, что я – ее учитель.
– Для чего вы это мне говорите?
– Нора, – продолжал незнакомец, – это не принесет тебе счастья. Только добавит боли. Но благодаря этому ты станешь тем, кого будут бояться. Станешь ею. И тогда ты сможешь отомстить за свое племя. Эти грехи, – он указал на огненные столпы позади нас, – должны быть оплачены.
На нас надвигались всадники, сотрясая землю. Еще больше силгизов. Дрожь сестры стала невыносимой, а мой подбородок обожгли слезы. Значит, это конец и надежд, и мечтаний? Моего племени, моей семьи?
– Я хотела посмотреть места, где растут цветы, – сказала я Мароту, обнимая сестру. – Вы писали о таких чудесных местах. Вы действительно в них побывали?
Я не знаю, почему спросила об этом в тот ужасный момент, но мне хотелось узнать это с тех пор, как сегодня утром я читала книгу о цветах.
Он усмехнулся:
– Дорогая девочка, сейчас нет времени. Но уж если ты хочешь знать – да, я был во всех этих местах. И однажды вы обе, возможно, тоже попадете куда-нибудь. – Он вздохнул, порывисто и печально: – Только в случае, если ты не умрешь сегодня.
– Знаете, я так увлеклась книгой, даже не прочла, что написано на обложке.
– На обложке? – Марот ласково улыбнулся. – Ну а как, по-твоему, она должна называться?
– Может, «Мелодия цветов»? – выпалила я. – Потому что она была словно флейта, поющая в моем сердце.
Марот с усмешкой кивнул:
– «Мелодия цветов»… мне нравится. Значит, пусть так и будет.
Он щелкнул пальцами.
Я поцеловала плачущую сестру. Марот прав. Я должна ее защитить. Если я получу ту силу, что он обещал, то, возможно, мы поедем вместе посмотреть на цветы, где бы они ни росли, по всему миру. А какой еще путь у меня остался?
– Ты читала о красных тюльпанах? – спросил Марот, когда в поле зрения появились всадники с яростно воздетыми факелами. – Я видел их в саду шаха Аланьи. Хочешь, я доставлю тебя туда?
Он поднес к моему лицу книгу.
Я кивнула, глотая слезы. Когда всадники окружили нас, я толкнула дрожащую руку вперед и провела по странице.
31. Зедра
Не считая цоканья копыт и грохота пушек, битва звучала как долгий вздох. Лязг стали, дождь стрел, взрывы бомб – я слушала все это. И все это время прижимала к себе сына, поглаживая его лоб, когда он плакал. Благодарение Лат, ни один пушечный выстрел не попал в наш дом, ведь Пашанг не знал точного места, хотя вокруг разлетались камни и стекла. Когда битва закончилась, я спустилась вниз, осторожно переступая через острые осколки, и там меня ждал Като.
Если сражение было долгим вздохом, то вздохом Като. Его золоченые доспехи были украшены потом, копотью и кровью.
– Султанша, – сказал он надтреснутым от усталости голосом, – шах Кярс приказал вам с наследником покинуть город. Я буду сопровождать вас в пути.
Похоже, в конце концов он оказался всего лишь охранником, хотя и прославленным.
У меня не осталось духа сопротивляться решениям Кярса, поэтому я кивнула и спросила:
– Куда мы едем?
Горло страшно саднило.
Я устала вечно бежать, но какие у нас еще варианты? В городе нет безопасного места, а внешне я – всего лишь женщина с ребенком.
– Поедем на запад, в Доруд, Великий визирь Баркам и принц Фарис уже там. Это самое безопасное место, султанша.
В комнату чинно вошли полдюжины гулямов, моя охрана. Личные гулямы Кярса, поэтому я поняла, почему Като выбирает выражения.
Като прислонился к стене и грузно сел.
– Вы вместе с крестейской горничной должны быть готовы к отъезду через пятнадцать минут.
– Она не поедет.
– Почему вдруг?
Я скривилась, словно проглотила лимон:
– Ее здесь нет. Я отправила ее домой.
Като поднял брови:
– Отправила… в Крестес?
Я не успела тщательно продумать свою ложь.
И кивнула:
– Я попросила одного наездника вывезти ее из города в ближайший порт, откуда отплывает в Крестес корабль.
Ошеломленное лицо Като дало понять, что он на это не купился.
– Ну ладно, как скажешь. Будь готова к отъезду через пятнадцать минут.
– Я уже готова. И не хочу ждать ни минуты. – Сын загулил, и я поцеловала его в лоб. – Поехали.
Снаружи вся площадь была усыпана осколками стекла, лишь статуя святой, чье имя я запамятовала, стояла целехонькой. Отряд Лучников Ока выстроился в шеренгу, все они были в белых рубахах по колено. И среди них, к моему удивлению, оказалась Сади, в обычной одежде – кольчуге и дешевом сине-розовом кафтане.
– Они тоже едут с нами? – спросила я Като.
– Мы расставим по Лучнику каждую четверть мили, – ответил Като. – Кярс хочет постоянно получать сообщения, а мы отправимся в Доруд не прямым путем. – И он прошептал: – Не хочу наткнуться на этих конных ублюдков, засевших в засаде.
Заметив меня, Сади протиснулась между Лучниками и гулямами и подошла ко мне.
– Где Селена? – спросила она.
Как я и опасалась.
– Я отправила ее домой. С наездником. В первый же порт, откуда она сможет сесть на корабль до Крестеса.
В ответ на эту ложь Като отвернулся, а Сади покачала головой:
– Нет, неправда. Я уже много часов здесь стою. И не видела ее. – Ее глаза распахнулись: – Она же не… Неужели ты…
Наверное, она прочла написанную на моем лице вину. Ох, если бы только она позволила мне солгать!
Я не остановила ее, когда она вошла в дом. А тем временем всадники и экипажи готовились к отъезду. Като проводил двух своих любовниц и двух детей к экипажу. Они вместе с нами поедут в безопасное место. Потом он обошел площадь, проверяя своих людей и гаркая приказы.
Вернулась Сади. На руках она держала Селену, которая медленно дышала. Она спала.
В итоге… я не смогла это сделать. Не смогла перерезать ей горло, как Сире. Не смогла пожертвовать ею ради мести, как поступила с Верой. Не смогла убить еще одну дочь ради власти, как Селук убил мою.
– Почему она не просыпается? – закричала Сади. – Что ты с ней сделала?
Солгав Селене о том, что отправляю ее домой, как я посмотрела бы ей в лицо? Я опасна для нее, и если она останется со мной, у меня возникнет искушение…
– Она проснется через несколько часов, Сади, – сказала я. – Забери ее и уезжайте. Подальше отсюда, так далеко, как только можно. Верни ее домой в Крестес. А сама возвращайся в Сирм. Поезжайте к своим семьям. Потому что придет день, когда… вас разлучит смерть. Они окажутся в одном мире, а вы в другом, и между мирами не будет связи. А до того дня… будьте рядом с родными, каждую минуту.
Сади застыла со слезами на глазах, по-прежнему держа на руках Селену.
– Отвези ее домой! – выкрикнула я. – И ты… тоже отправляйся домой! Я бы поменяла все царство на одну дополнительную секунду рядом с родными. Но ничто их не вернет. Поэтому… ты и Селена должны быть счастливы… ради меня.
Она так и продолжала стоять с Селеной на руках.
– Значит, не ради меня. Честно говоря, я даже этого не заслуживаю. Будьте рядом с теми, кого любите, ради себя. Даже если это трудно, постарайтесь, всегда напоминайте себе, что могло быть и хуже. Что у вас хотя бы есть они, а у них – вы.
Она так и продолжала стоять с Селеной на руках.
– Я что, говорю на парамейском? Ты меня слышишь, Сади?
Сади кивнула:
– Хорошо. Я отвезу ее домой. – Он всхлипнула. – Я доставлю ее в Гиперион. Даже ценой своей жизни.
– Нет. Твоя жизнь так же драгоценна, как и ее. Доставь ее домой, а потом сама поезжай домой. Поцелуй мать и отца и скажи им, как сильно их любишь, проведи остаток своих дней рядом с ними, нравится это тебе или нет. В конце концов тебе это понравится. Послушай мудрого совета старой женщины. Больше никаких скитаний, поняла?
Сади села на кашанскую кобылу и с моей помощью привязала Селену к спине. Гулямы не открывали городские ворота, пока не разведали, нет ли впереди йотридов, и я вместе с сыном и юной кашанской горничной из гарема дожидалась в экипаже. У нее была кожа орехового цвета, большие глаза и густые гладкие брови. Звали ее Хайда. Пока мы ехали к северо-западным воротам, я смотрела в окно на выгоревшие на солнце лачуги простонародья.
– Прощай, Кандбаджар, – прошептала я, не чувствуя никакой привязанности к этой уродливой груде глины и лжи.
Как бы мне хотелось попрощаться с горькими угрызениями совести, бурлящими в крови и отравляющими нутро. Сколько мерзостей я совершила и в итоге ничего не добилась, потому что мои враги были слишком могущественными, жестокими и настойчивыми.
Мне не хотелось об этом думать. Хотелось отделиться от себя самой и сына. Я видела, как он выходит из меня, и поэтому знала, что он – единственная реальность. И только он привязывает меня к этому миру, этому времени и месту. Только ради него стоит бороться. Я должна его уберечь. Должна во что бы то ни стало.
Но не буду этого делать, обижая слабых. Я не должна уподобляться тем, кто убил моих дочерей. Моя душа этого не приемлет. Уже нет. Нужно найти более достойный способ.
Мужчины навалились на ворота, заскрежетал металл – они наконец подняли решетку, посчитав путь безопасным и убедившись, что йотриды не затаились в засаде. Сади и Селена могли ехать домой, а я – скрыться от жалкой войны, которую начала.