Я смотрела, как Сади с привязанной к спине спящей Селеной проскакала мимо моего экипажа, цоканье копыт ее кобылы по мостовой постепенно затихало, когда она выехала за ворота. Благодарение Лат. Кровь Селены… Кровь ангела… та руна, которую я чуть было не написала, перерезав Селене горло… сотворила бы нечто совершенно кошмарное. То, что уже не переделаешь никогда.
Я вздрогнула, не желая даже представлять такое. Теперь я не желала представлять ничего, кроме безопасного места для нас с сыном. Я не буду делать то, о чем просит отец Хисти, никогда больше. Я доверяла ему, потому что он меня спас, но теперь. Я не знала, чего он хочет на самом деле. Потому что руна, которую он велел мне начертать. С ее помощью мы победили бы в войне, но она не принесла бы ничего хорошего, в особенности мне и моему сыну.
Я отдала сына кашанской служанке, намереваясь немного вздремнуть. Впереди была долгая дорога в экипаже, с несколькими остановками в караван-сараях по пути. Может, когда мы отдалимся от города, мне полегчает. Как только мы тронулись и миновали ворота, я почувствовала, что с моих плеч упало тяжкое бремя.
По всему каравану пронесся вздох на фоне грохота разлетающихся камней. Экипаж тряхнуло. Я выглянула в окно и увидела вдали столб пыли в том месте, где когда-то стояла Башня мудрости. Наконец-то.
Вздохнув с облегчением, я погрузилась в сон, а экипаж покатил по мощеной дороге.
Като разбудил меня, тряхнув за плечо:
– Зедра, мы окружены. Они спрашивают о тебе.
Прежде чем ответить, я посмотрела на сына. Он по-прежнему мирно спал на руках у кашанки.
– Что значит «окружены»?
– Наверное, их предупредил лазутчик. Йотридов. Они ждали на дороге.
Я охнула. Как такое возможно? Неужели Като мог быть таким дураком?
– Что ты такое говоришь? Я думала, ты выслал вперед разведчиков!
– Ублюдки прятались за горой, – он показал через окно на песчаный пик. – Их могла бы заметить только птица. Несколько часов назад разведчики доложили, что йотриды отправили половину сил в другую сторону, к Пустоши. Я посчитал это знаком, что скоро появятся силгизы и ударят по йотридам. Но, похоже, это была ловушка, и они вернулись. – Он напряженно и тяжело вздохнул: – Насколько я могу судить, они намного превосходят нас числом и к тому же стоят на холме. Я уже отправил послание во дворец с помощью Лучников. Нам нужно только продержаться до прибытия подмоги.
За окном на дороге и в степи рядом с ней строились конные гулямы. Копья, луки, аркебузы, сабли, ручные бомбы – в орудиях войны недостатка не было. Мимо ковыляли мужчины и женщины с грязными лицами, волочили мешки или держали на руках детей. Не только мы сбежали из Кандбаджара, чтобы угодить прямо в пасть врага.
– Продержаться? – сказала я. – Они хотят убить меня и моего сына, Като. Хотят покончить с Кярсом, может, даже положить конец династии.
Като вытер потный, заляпанный копотью лоб платком. Он только что сражался на одной битве, а теперь вот-вот начнется другая.
– С ними Сира, Пашанг и Эше – химьярский колдун. Они утверждают, что хотят лишь поговорить с тобой. Так поговори с ними как можно дольше. А тем временем Кярс пошлет все свои силы, и мы их уничтожим, здесь, на открытой местности, где они не смогут прятаться за спинами горожан. Мы превратим эту пустыню в могилу йотридов. Сегодня же положим конец войне.
Я сглотнула. Почему я? Неужели он не видит, насколько я слаба?
– Мне нечего им сказать. Разве ты не можешь сам вести переговоры?
– Зед, у тебя лучше всех получается уговаривать людей. Ты можешь убедить крысу в том, что она птица. Так заставь их думать, что они победили. Пусть забудут об осторожности. Другого шанса у нас не будет. Крысы заглотили наживку!
Я поняла, о чем он. Я знала, что он этого не планировал. Но не могла не сказать:
– Мы с сыном – не наживка. Мы – будущее этой страны. И тебе следует об этом помнить.
– Послушай, Зед. – Лат всемогущая, зачем он сокращает мое имя? – Я не смогу сдерживать их вечно. Если ты не выйдешь и не заболтаешь их, они захотят почувствовать вкус крови. В особенности крови твоего сына.
– Скажи, Като… ты когда-нибудь сожалел о приезде в Аланью? И обо всем, что ты сделал ради достижения и сохранения своей позиции?
– Постоянно. Ну и что с того? Очередной глупец, полный сожалений.
Он указал на дверцу экипажа.
Смирившись, я вышла. Наш караван из лошадей, повозок и пеших людей растянулся вдаль в сторону Кандбаджара. Пышные облака заслоняли заходящее солнце, а по степи гулял ветерок. Вместе с Като и двадцатью гулямами в доспехах, одних со щитами, а других – с аркебузами, я ждала на дороге чуть впереди каравана. Слева возвышалась стена гор, а справа до самого горизонта простиралась бесконечная россыпь трав, дюн и скудной фауны на потрескавшейся каменистой земле.
Они прискакали верхом: Сира, Эше, Пашанг и несколько йотридов. Мы что, будем вести переговоры вот так, посреди дороги?
Сира, Пашанг и Эше спешились и остаток пути прошли.
– Зед, нас двое, а их трое, – тут же отметил Като.
Нет. Я хотела говорить прямо.
– Я буду разговаривать с ними одна.
Като покачал головой:
– Одна? Я не это имел в виду, когда…
– Просто заткнись. Они просили прийти меня, так что я сама этим займусь.
Он вычесал из бороды песок и кивнул. Сначала к ним приблизились три гуляма и обыскали каждого на предмет какого-нибудь оружия, хотя к Сире они явно стеснялись прикасаться. Потом охранявший меня гулям отошел в сторону, и я пошла по дороге вперед.
К моему удивлению, Сира тоже двинулась мне навстречу в одиночестве. Мы встретились посередине, подальше от чужих ушей.
Эта повязка на глазу. Сира что, собирается носить ее вечно? Скрывать, кто она такая, как скрываю я? Быть может, следует поделиться с ней мудростью: прятаться можно лишь какое-то время. Правда все равно пробьет себе дорогу из могилы и обнажит твою сущность.
Оказавшись с ней лицом к лицу, я ждала, когда она заговорит. Этой встречи добивалась она, так чего же она хочет? Я решила говорить не торопясь и затягивая паузы.
– Здесь только мы вдвоем, – наконец произнесла она. – И тебе нечего сказать?
– Когда мы говорили в последний раз, я предложила тебе умереть. Мне больше нечего добавить.
Она что, ждала от меня извинений? «Прости, что я разрушила твою жизнь. Покалечила тебя. Убила дорогого тебе человека и брата». Я бы предпочла этого не совершать, но угрызения совести меня не мучили. Истинные угрызения совести требуют раскаяния, а раскаяние требует правосудия, но если я получу по заслугам, кто защитит моего сына?
– Я… – Она пнула камень, сунула руки в карманы и уставилась на дорогу. Хорошо. Она затягивает время вместо меня. – Я. Даже после всего, что ты сделала, Зедра, я решила. Я не хочу причинять тебе боль. Не хочу причинять боль твоему сыну.
Эти слова вызвали у меня улыбку.
– Тогда зачем вы преградили нам путь?
– Потому что я не позволю тебе злоупотреблять своей властью. Способностью писать кровавые руны и переселять душу. Ты можешь уехать вместе с сыном, но без колдовства.
Что?! Она нашла способ лишить меня способностей? Это невозможно. Хотя ей, похоже, все подвластно. Я проглотила комок в горле.
– Зедра. Мы же были счастливы, разве нет?
– Я никогда не была счастлива, – я покачала головой. – Моя боль. Боль моего племени… их не смыли даже шесть веков. – Пожалуй, стоит развить эту мысль, вызвать у нее сочувствие. – Ты была рождена и воспитана в тех же убеждениях. На Пути потомков. Ты знаешь нашу историю, наши муки. Только не говори, что восемь лет в компании почитателей святых стерли твою любовь к Потомкам.
Над нашей головой кричали стервятники. Зловещие… и проницательные.
– Я не забыла Потомков, – сказала Сира, – но и не страдала из-за разлуки. Какая разница, веришь ты в святых правителей или в потомков Хисти? В конечном счете мы поклоняемся одной богине и почти одинаково. Но дело ведь не в богах, а во власти. Я знаю, ты не это хочешь услышать, Зедра, но я считаю именно так. И боюсь… Боюсь, что тот человек пользуется твоей болью, чтобы держать тебя под контролем. Он не тот, кем ты его считаешь. Он не отец Хисти.
– Я знаю. – Я стыдливо отвернулась. – Я никогда не могла понять, почему он так отличается от того святого человека, которого я себе представляла. Почему его отвергла Лат. И все же я не виню его в своих поступках. Его мотивы могут быть фальшивыми, но мои – нет. Я действительно хочу того, чего хочу, и собираюсь добиться цели, только по-своему, а не как он велит.
– Об этом-то я и размышляла. – Голос Сиры дрогнул. – Чего ты хочешь, Зедра?
Печальная правда заключалась в том, что я могла бы просто ничего не делать. Могла бы позволить Сире выйти замуж за Кярса, и мы втроем вырастили бы моего сына, будущего шаха Аланьи. Если бы я просто оставила все как есть. Но я желала заставить их страдать, причем желала этого сильнее, чем добиться правосудия и спасти человечество. Я хотела уничтожить почитателей святых и род Селуков, которые выступали за этот Путь, до сих пор этого хотела.
– Сира, ты просто дура, если считаешь, что мы можем прийти к соглашению. Нет такого мира, в котором мы с тобой могли бы ужиться. Мой сын однажды станет шахом Аланьи, а ты сдохнешь в канаве.
Будь прокляты святые. От этой вспышки легче не стало. До сих пор я позволяла ярости отравить мои слова и поступки. Таким путем я не добьюсь цели, нужно взять себя в руки, как воин крепко держит саблю.
– Почему? – похоже, она с трудом подбирала слова. – Что я тебе такого сделала?
– Ничего! Ничего ты не сделала! – выкрикнула я так громко, что услышали остальные и повернули головы в нашу сторону. – Ты невинна, и я знаю, что ты искренне хотела стать моей подругой. Но все это разлетелось на тысячи осколков, и мы уже не сможем собрать их вместе. И… ты права. Все это из-за меня – из-за моей слабости, моих иллюзий, моей злобы.
Может, если я изображу угрызения совести, она решит, что ее план сработал, и мы продолжим разговор, пока не прибудет подмога.