— Совершенная случайность. — Ролан сдавил ладонь изо всех сил, на виске выступила капля пота.
— С радостью сопровожу вас во дворец.
— Я сам туда приду... у меня ещё дела. Было приятно познакомиться.
Рукопожатие расцепилось, и Ролан шагнул в сторону, проскользнул меж дворов и скрылся из виду. Онд проводил его взглядом, поднял ладонь и скривился, оглядывая «белый» отпечаток на коже. Хватка была настолько сильной, что выдавила всю кровь.
— Что ж, думаем госпожа Жизель ещё не сняла с себя мантию регента? Продолжим наш путь.
***
Ролан привалился к стене, сцепил зубы душа крик. Прижал ладонь к груди и с затаённым ужасом взглянул на пальцы. Ожидая увидеть переломанные и сплющенные комки плоти. Целые, вроде. Боль такая, будто конь ударил копытом. Медленно сжал кулак, перебарывая животный ужас перед болью. Ладонь подчинилась, парень выдохнул. Оттолкнулся плечом и побрёл подальше от проклятой улицы.
Великий Хан?
Луиджина рассказывала, что степняки величали отца верховным правителем. Но он ведь совсем не отец! Да и дворф, перепутал... неужели они действительно так похожи? Что же тогда видела Лу теми вечерами?
Ролан запнулся и яростно замотал головой, прогоняя жуткую мысль. Волосы растрепало по плечам, длинные пряди накрыли лицо и назойливо полезли в рот. Ветвистая паутина переулков оборвалась площадью, примыкающей к городской стене. Парень остановился, глядя на огромный мурал, покрывающий участок стены. Неведомые художники с жуткой реалистичностью изобразили всепоглощающее пламя и его, выходящего из огня. Грозный лик смотрит прямо в душу, над головой вскинут меч с гардой в форме сложенных крыльев.
Нет. Это не он, это Орландо!
Ролан отшатнулся, не отрывая взгляда от «портрета» отца. В спину дохнуло холодом опасности. Мгновенный разворот, ладонь на рукоять меча, правая нога скользит дальше, освобождая пространство для удара и рывках... Перед ним стоит светловолосая девочка в сарафане, лет пяти, с глазами цвета старого льда. Ролан замер на середине движения.
— А ты похож на папу. — Сказала она, указывая на рисунок за спиной Ролана.
— Даже слишком...
— Но ты не папа. Пахнешь иначе... но похоже. Я тебя знаю?
— Мы виделись на приёме у императрицы. — Сказал Ролан, выпрямляясь и стыдливо пряча руку от меча за спину. — Как тебя зовут, сестрица?
— Кэрис.
— Красивое имя, а меня — Ролан.
Парень улыбнулся и протянул ладонь, только переставшую болеть и приобретшую здоровый вид. С женщинами нельзя здороваться так, но она член семьи, так что стоит проявить больше расположения и некоторую вольность... Крошечная ладонь сдавила с такой силой, что все мысли вышибло фонтаном боли. Если рукопожатие дворфа было похоже на удар копытом, то это скорее падение скалы!
Хруст.
Тонкий, едва уловимый, и омерзительно влажный. Ролан охнул, на лице выступил холодный пот, а колени подкосились. Едва удержался, на крупицах гордости и сознания. Девочка пискнула и отдёрнула ладонь, глядя на перекошенную кисть брата. Губы её мелко затряслись, а в глазах заблестели слёзы.
— Я... прости... сломала... пожалуйста, прости! Я думала... ты такой же... прости!
— Всё в порядке. — Выдавил Ролан, едва двигая губами.
Уголки губ мучительно медленно, перебарывая спазмы, пошли в стороны. Мир сузился до него, девочки и пульсирующей агонии.
— Я вечно всё ломаю!
Голос Кэрис искажается в детский плач, надрывистый и полный слёз. Ролан осторожно погладил по макушке, встал на колено, всё равно ноги не держат. В переулке нарастает бряцающий топот и крик, кажется, зовут сестру.
— Всё хорошо. Ты не виновата, просто я не ожидал такого. Как заживёт, вместе поиграем, я выдержу. — Сказал Ролан, глядя в мокрые от слёз глаза.
Сознание пронзило осознание, насколько же одиноко девочке, которая вот так может раздавить руку ему! Она не может играть со сверстниками, не может приласкать котёнка или щенка... Проклятье, а ведь она наверняка пыталась! Бедный ребёнок.
— П-правда?
— Да. Обещаю.
На площадь из соседнего переулка выбежали люди в броне с незнакомыми эмблемами. Закричали, увидев, что Кэрис тянется обнять Ролана. Бросились к нему. Один скривился и торопливо отвернулся, будто зная, во что может превратиться человек, если его обнимет эта девочка. Ролан опередил сестру, обняла и, подхватив под подмышки, вскинул на плечо. Едва не потеряв сознание от новой вспышки боли. Повернулся к нянькам. Те затормозили на бегу, по инерции пронеслись ещё пару шагов и оторопело воззрились на него.
Ролан расправил плечи, повреждённую ладонь спрятал за спину. Кэрис звонко засмеялась, ухватилась за волосы брата. Оглядел белых от ужаса и шока людей, шагнул к ним, властно бросив:
— Ведите меня во дворец.
Няньки без вопросов посеменили вперёд, часто оглядываясь и протирая глаза. Не веря, что юная принцесса ещё случайно не оторвала ему голову. Стоило выйти на главную улицу, как за Роланом образовалась толпа, ещё не отошедшая от представления с Подгорным Королём. Кэрис, по-видимому не привыкшая к такому вниманию, заёрзала, нервно оглядываясь и улыбаясь. Кто-то бросил под ноги Ролану цветы. Целую охапку полевых цветов. Ромашки, одуванчики и незнакомые ему крошечные, голубоватые цветки.
Ролан закусил губу.
Глава 27
Трэртон построен на склоне горы, часть которой пошла на плиты и блоки. Тёплый ветер с моря бродит по улицам. Запутывается в кронах деревьев, посаженных через равные промежутки. Подхватывает капли воды с фонтанов и швыряет в толпу. Кэрис сидит на плече Ролана, как на стуле. Одной рукой держится за голову, а второй помахивает людям вокруг. На лице ребёнка цветёт улыбка, босые ножки постукивают пятками по груди, выбивая плотный стук. Будто под рубахой не плоть, а толстое дерево. В один момент девочка звонко рассмеялась, поймала брошенные цветы и воздела над головой.
Она счастлива.
Детское счастье заражает взрослых, и Ролан невольно ощутил, как губы раздвигаются в улыбке. Боль в искалеченной кисти утихает, затаивается, как бешеная крыса, выжидающая момента вцепиться. Лица людей светятся надеждой, нездоровой, будто лихорадочной. Они вымотаны морально, осознал Ролан. Новая, своя по праву, но чужая по духу земля. Другой образ жизни, другая реальность бытия.
Каждый из них, гордый степняк, взращённый на историях о чудовищной битве. О проигрыше предков и огромных жертвах. Живший мечтой вернуть из земли. Но получив искомое, осознавший, что он здесь чужой.
Они не знают, как им быть.
Они не понимают.
Они измучены постоянной враждой с дворфами и застарелой ненавистью. Своей на всех и всех, направленной на них.
Ролан зажмурился, в попытке взять мысли под контроль. Что он может дать им? Войну? Нет, он любит Лу, и такой жест сильно огорчит её! Более того, война с империей обернётся истреблением людей.
Тугой жгут страха обвил хребет и хлестанул в затылок. Он не может дать им ничего кроме бойни! Его зачали для убийства, его растили для убийства! Тренировали и натаскивали убивать. Дайте ему врага из плоти и крови! Ролан сокрушит его, обагрит кровью землю на сотни лиг!
Челюсть кольнуло болью. Парень на ходу коснулся кончиками пальцев. Вспомнил удар отца и его слова:
— Думай своей головой.
— Что?
Голос Кэрис вспорол пелену мыслей и Ролан вздрогнул, поправил сестру на плече и поднял взгляд.
— А?
— Ты что-то сказал, но я не расслышала.
— Ничего... — Пробормотал Ролан, краска бросила в щёки. Неужели он думал вслух? — Так, задумался.
Девочку ответ удовлетворил в полной мере. Она, в которой раз, обвела толпу взглядом и осторожно, будто боясь, шепнула:
— Сильно болит?
— Нет... уже перестало.
Ролан бросил взгляд на ладонь, сбился с шага и медленно поднял перед собой. Кэрис шумно выдохнула, а глазки расширились от восторга. Тонкие кости, смятые детской хваткой, встали на место. Плоть слегка красная, но вполне здоровая и целая, только между большим и указательным пальцем видна запёкшаяся кровь. Ролан озадаченно сжал кулак и медленно разжал, по одному пальцу.
— Здорово! — Выдохнул Кэрис и Ролан почувствовал, как она дрожит от волнения. — Братик, ты крутой! Я действительно могу играть с тобой! Ура!
— Да... я же обещал. — Сказал Ролан, продолжая рассматривать кисть.
По всей видимости, мать ему рассказала далеко не всё. Очень похоже на неё.
***
Дворец высечен в остатках скалы. Архитекторы вписали прямые грани стен в сохранённый ландшафт, играя на контрасте. Башни выступают из породы, будто не до конца выточены, мрачно-торжественные и внушающие трепет. От города отделяет гранитная стена из блоков размером с коня. Подогнанных так плотно, что между и волос не просунуть.
Толпа отхлынула, а Ролан со «няньками» Кэрис прошёл под широкой аркой. Под сапогами загремели плиты из шершавого камня, проложенные полосами обсидиана, сверкающими под лучами солнца. У входа их встретил встревоженный старик, огромный, как Йор. Одетый в простые штаны с широким ремнём и белую рубаху, распахнутую до середины груди. Свет запутался в море курчавых, седых волос, покрывающих выпуклую грудь.
При виде Ролана губы старика сжались в тонкую линию, а глаза сузились. Заиграли желваки, а ладонь хлопнула по поясу.
— Дедушка! — Закричала Кэрис и соскользнула с плеча.
Брат едва успел поймать за пояс и поставить на землю. Девочка стремглав бросилась к деду, распахнув объятия и в двух шагах резко остановилась. Потупила взгляд и опустила руки. Старик, кряхтя, нагнулся и потрепал внучку по волосам. Волосы его при этом полностью скрыли лицо, будто серебряный шлейф. А когда выпрямился и откинул их за спину, на лице заиграла тёплая улыбка.
— Приветствую! Сын Орландо!
Ладони столкнулись с отчётливым стуком. Стариковская плотная и сухая, кричащая о былой мощи. А вот рукопожатие оказалось сдержанным. Старику уже нечего и некому доказывать. Он прекрасно знает свою силу, а проверять чужую не хочет.