Его глаза округлились, и он замотал головой.
— Вот и я также, — тяжело вздохнул я, — пакуй этих спящих красавиц и береги, ты за них в ответе, пока не передашь сеньору Бароцци.
— Присмотрю, как за своими сёстрами, — он приложил руку к сердцу.
— Давай, действуй, я обещал, что вы покинете город до темноты, — поторопил я его.
Он кивнул и засуетился, осторожно прикасаясь к обнажённым девушкам.
Глубокой ночью, когда часть солдат ушла вместе с Карло, а город погрузился в сон, даже затихли пьянки и гулянки, мне пришлось прокрасться до Священного сенота, второй карстовой воронки города, только в отличие от той, где брали воду, в эту сбрасывали жертв, во время праздников. Уже там, я аккуратно сложил одежду девушек, все их драгоценности и громко прокричав, что хочу посвятить себя богу, столкнул при этом в воду два больших камня, затем вернулся обратно домой.
Ожидаемо, утром обоих девушек хватились, и очень скоро нашли то, что я подложил в качестве улик. Воровства среди майя практически не было, поскольку законы у них были крайне просты ввиду большой численности населения. Практически за все виды преступлений против общества, а кража считалась одним из таких, подозреваемый в ней, даже без доказательства вины, отправился сразу на жертвенник к богам. Поэтому-то, что вещи, что драгоценности спокойно долежали до утра и были найдены родителями. Вскоре нашлись и свидетели, которые слышали, как ночью у Священного сенота кто-то кричал и даже вроде бы, был слышен всплеск воды. Я думал придут ко мне, расспрашивать, но оказалось, все полностью удовлетворились версией, самостоятельного принесения себя в жертву девушками, не задаваясь особо вопросами, почему именно ночью и зачем им было это нужно. Решили и решили.
Моя же совесть была чиста, так что я выспался как младенец и с помощью рабов принял ванну, честно признавшись сам себе в конце, что двух симпатичных девушек, с нежными руками, мне тут явно будет не хватать. Сегодня же, как и обычно, я хотел продолжить ездить по крестьянским общинам майя, которые обеспечивали город едой и задавать вопросы, которые вводили их в глубокие размышления, вечером же пойти снова по гостям, знакомясь с отпрысками богатых семейств, на которых у меня также имелись свои планы.
Глава 29
25 мая 1201 года от Р.Х., г. Чичен-Ица, полуостров Юкатан.
— Великий халач уиники — это наше общее решение, — перед Хуанк Силем, находившимся в отвратительном настроении, сидели на полу жрецы, в том числе и те, что приехали из Майяпан, побывав вначале в Экабе.
— Вы гадали? — грозно спросил он.
— Трижды, о повелитель, — жрецы ещё раз стали бить лбами пол, показывая, насколько они серьёзны.
— Шу Кон, ты верховный жрец, всегда соперничал со жрецами из Чичен-Ицы. Почему сейчас встал на их сторону?
Жрец, чей пышный головной убор мог сравниться по красоте и богатству с убором халач уиники, с трудом выпрямился из-за его веса.
— Мы все ошиблись в пришельце, о великий правитель, — начал тот, пождав губы, — он сам говорил, что он воин-жрец, но мы, видя его воинский талант, не стали акцентировать внимание на втором титуле.
— Я не видел ничего, чтобы он делал на этой стези, — Хуанк Силем зло прищурил глаза, — он не отправляет обрядов, не приносит жертвоприношений. Откуда вы вообще взяли ту опасность для богов, ради которой я должен пожертвовать женой и сыном? Что неминуемо произойдёт, если пришельцы узнают о том, что мы принесли в жертву их правителя.
— Вы ведь мудро попросили его отправить письмо в свой лагерь, — жрец поклонился, — это даст время нашим воинам собраться и отбить ваших родных, а владыки чикин-чил выйдут в море, чтобы захватить то огромное каноэ, на котором приплыли чужеземцы, в нём наверняка полно сокровищ, которыми так щедро разбрасывается он среди знати Чичен-Ицы.
— Это не отвечает на вопрос, откуда вы увидели в нём опасность, — разозлился Хуанк Силем. Ему тоже хотелось заполучить сокровища чужаков, но ради этого он не готов был терять жену и сына. Прошлый штурм крепости привёл к большим жертвам среди воинов, и хотя жрецы сейчас настаивали, что это было просто потому, что не принесли достаточно жертв богам, перед войной, а вот если подготовиться, собрать больше войск и принести в жертву сотню хороших воинов, вместе с главой чужаков желательно, то боги обязательно гарантируют полную победу. Это его вдохновляло, но опасения за жизни родственников также присутствовали.
— О, великий, — жрец поняв, что ходит по грани, поскольку халач уиники готов был взорваться от гнева, стал торопливо объяснять, — как вы помните, несколько недель назад к батабобу и его советникам пришли посланцы из Экаба с вопросами о налогах.
— Ещё бы мне не помнить, если из-за этого вы уговорили меня остаться в городе ещё на две недели, — недовольно проговорил правитель.
— Да, это было весьма странное событие повелитель, поэтому, когда от ещё двух общин ялба уиникоб, живущих за городом Чичен-Ицы прибыли посланники с теми же вопросами, батабобы насторожились ещё сильнее. Последние попросили дать им уже перечень взымаемых с них налогов, с объяснением их величины.
— Что???? — у Хуанк Силем приоткрылся рот, — ялба уиникоб спрашивают о величине налогов? Что произошло? Какой бог им нашептал это в ухо?
— Батабобы тоже сильно удивились о великий повелитель, — жрец поклонился, — и они обратились к нам в Майяпан. Прибыв в Чичен-Ицу, мы совместно провели расследование и выяснили, что халач уиники Витале, посещал все эти общины и разговаривал с жителями.
— Просто разговаривал?
— Да. Задавал вопросы, спрашивал, интересовался делами, — подтвердил жрец.
— Тогда я всё ещё не вижу взаимосвязи этих двух событий, жрец, — нахмурился Хуанк Силем.
— Вчера и позавчера, в город прибыли посланцы сразу от пяти общин, и все, задавали батабобам один и тот же вопрос. Какова точная величина налога с их хозяйств и из чего она складывается. Они хотят это знать, во-первых, чтобы не платить лишнего, а во-вторых, чтобы знать точные размеры налогов на следующий год, которые они могли бы сами посчитать исходя из численности их общины.
— Ялба уиникоб не умеют считать! — изумился халач уиники, — не должны! Их дело работать!
— Оказалось, что халач уиники Витале, объяснил им, что если они сами не могут считать, то могут нанять в городе человека, который за пару корзин маисовой муки сделает это за них.
Хуанк Силем застыл на месте, воспринимая эту информацию. Она с трудом укладывалась в его сознании, поскольку так никто никогда не делал.
— И вы хотите сказать, что во всех этих общинах, побывал Витале? — поинтересовался он у жрецов.
— В этих и не только, за эти три недели он обошёл почти все вокруг города, повелитель, — нахмурился жрец, — поэтому и говорим о том, что мы позабыли о том, что он является ещё и жрецом своего бога. Когда крестьяне спрашивали у него о нём, он охотно рассказывал, что у пришельцев бог всего один, следовательно жертвы можно приносить реже и только ему одному. Ритуалы много проще и бог значительно добрее, поскольку он даже дал себя убить, лишь бы спасти людей, которые в него верили.
У халач уиники расширились глаза. Вот это — было уже покушение на все устои, которые веками существовали в государстве майя. Один бог, которой отвечает за всё — это слишком хорошая приманка, для малограмотных и необразованных крестьян. Им ведь всё что нужно — это поесть, поспать, да покрыть женщину. Все эти войны, налоги и прочее, их не интересовали вовсе, если бы не направляющая рука жрецов и правителей, которые говорили, что им делать, когда и как. Теперь же, если это ленивое быдло увидит более лёгкий путь в своей жизни, они с лёгкостью могут сменить себе веру и богов.
— Это опасно, — наконец признал правоту жрецов, Хуанк Силем.
— К сожалению, это ещё не всё о великий правитель, — лицо жреца исказилось от ненависти, — пришелец оказался настолько коварен, а яд его слов настолько сладок, что им заразились, даже дети могущественных семей ах мехеноб.
Лицо халач уиники застыло.
— Говори всё до конца жрец, — процедил он.
— С помощью богатых подарков и льстивых речей, он проник в самые великие рода Чичен-Ицы и погрузил отпрысков этих домов в пьянство и разврат. Они перестали ходить на учёбу, перестали заниматься воинским делом, последние недели всё, что они делают, собираются вместе и на средства пришельца пьют, едят и дебоширят всю ночь, отсыпаясь затем днём. Проблема дошла до таких масштабов, что даже наши угрозы, привлечь на их головы гнев богов не возымела эффекта. Юноши и девушки на все наши увещевания, нагло заявляли, что в этом случае они просто сменят себе бога, поскольку тот, который у Витале, не против их невинных развлечений.
— Ну пьют они на его средства, как закончатся, так перестанут, — Хуанк Силему хоть и не понравилось, что опять в рассказе всплыл чужой бог, но подростки и раньше развлекались подобным образом.
— Да, вот только дети других семейств, не таких могущественных, смотря на их веселье, тоже стали организовывать такие же посиделки и тратят уже средства своих родителей.
— Кроме того, что они угрожают сменой веры, всё ещё не вижу большой беды, — не понял халач уиники, — они и раньше этим занимались.
— Да, но не каждый день! Не выбрасывали при этом на ветер кучу драгоценностей, какао-бобов, только чтобы покрасоваться перед друг другом новым нарядом или особо дорогим нефритовым ожерельем, повелитель! — гневно вскрикнул жрец, — дошло даже до того, что когда родители стали им отказывать выдавать средства для вечеринок, они стали воровать их!!!
Холод пробежал по спине правителя, когда он совместил обе проблемы. С одной стороны безудержные траты, с другой, отказ платить налоги, а ведь все семьи города, зависели от крестьянских общин. Все богатства, которые имели великие рода, происходили только от земли и людей, которые на ней работали. Если те откажутся сдавать налоги или вовсе работать, рухнет всё и в города придёт голод, не говоря уже об отказах выделять воинов, содержать дороги и прочее. Над империей нависнет угроза распада. Всё это в один момент ясно промелькнуло у него в голове.