— Все решает Алекса, — сказал Мак-Ней. — Ну как, больше нет набегов?
— Нет, да я этим и не особенно интересуюсь. Сергей Каллаген исчез из поля зрения, и мне нужно его найти.
— Чтобы его убить?
— Не только. Ему, конечно, известны другие руководители движения параноиков. Он не сможет постоянно скрывать свои мысли, и как только я с ним покончу, исчезнут и все его тайны.
— Но мы заранее обречены.
— Вы думаете?
— Я не могу об этом говорить, — сказал спокойно Мак-Ней, еле сдерживая негодование. — Я… я даже не могу позволить себе думать об этом. Я… вот в чем дело: вся суть заключается в уравнении, которое следует решить. Но не сейчас, потому что, как только я решу эту задачу, результат можно будет прочесть в моем мозгу. Мне нужно все привести в порядок. Потом…
— Что потом?
Мак-Ней горько улыбнулся.
— Не знаю. Но я найду решение.
— Да! — сказал Бартон. — Если бы только нам удалось расшифровать код параноиков, уничтожить основу их власти…
— Или создать свой собственный код…
— Который нельзя было бы разгадать.
— Это нужно для того, чтобы мы могли узнать их код, а они не могли бы прочитать наши мысли, узнать, что нам этот код известен. А пока я стараюсь об этом не вспоминать, Дейв. Я обдумываю детали, но не основу. И пока я не буду готов, не возьмусь за решение задачи.
— Параноики лезут из кожи вон, — сказал Бартон. — Их пропаганда становится все эффективнее. Они делают упор на секретное оружие в Галилее.
— А жители Галилея не дали опровержения?
— Все это не так просто, Даррил. Можно справиться с человеком или вещью, но не с шепотом ветра.
— А атомная опасность! После всего…
— Да, конечно. Но когда-нибудь кто-то поддастся панике и закричит: «В Галилее есть секретное оружие. Мы в опасности! Нужно их опередить!» А ведь это будет только начало.
— И мы попадем между молотом и наковальней. Дейв, рано или поздно начнутся погромы.
— Мы переживем их.
— Вы так думаете? Пощады не будет. Все нетелепаты будут готовы истребить Лысоголовых, мужчин, женщин, детей. Мы должны жить в другом мире, новом мире…
— Но у нас нет еще межзвездных кораблей.
— А пока наши дни сочтены. Лучше будет, если мы полностью ассимилируемся с людьми.
— Но это же будет шаг назад.
— Ну и что? Мы сейчас как единороги среди лошадей. Мы не можем пользоваться рогами для защиты, мы должны делать вид, что мы лошади.
— Лев и единорог, — сказал Бартон, — оспаривали первенство. Ладно. Мы — единороги. Каллаген и другие параноики — львы. Но что мы оспариваем?
— Власть, — сказал Мак-Ней. — Это неизбежно. Два господствующих вида не могут сосуществовать, они не в состоянии поделить власть между собой. Сейчас мы терпим поражение, но когда-нибудь мы придем к цели, к которой стремится Каллаген. Но мы выберем другой путь. Мы не будем уничтожать людей, превращать их в рабов. Нашим оружием станет естественный отбор. Биология нам поможет. Если бы мы только могли прожить в мире с людьми до того, как…
— … они сами покинут этот город, — сказал Бартон.
— Люди не должны догадываться, что лев и единорог вступили в борьбу, а также они не должны знать, почему ведется эта борьба. Иначе начнутся погромы, и мы не выживем. Укрыться негде. Общество раздавит нас.
— Следует опасаться Каллагена, — внезапно сказал Бартон. — Я не знаю, что он замышляет, но боюсь, когда я это узнаю, будет уже поздно.
— Я не прекращаю работы, — заверил его Мак-Ней. — Надеюсь, скоро я вам кое-что сообщу.
— Будем надеяться. Под предлогом посещения зоопарка сегодня вечером я поеду в Сен-Ник. Думаю, что найду там следы Каллагена.
— Я провожу вас до города.
На улице было по-весеннему тепло. Через прозрачную перегородку они увидели Алексу и Линка, которые сидели у телевизора.
— Кажется, им до этого нет никакого дела.
— Она ведет рубрику в тележурнале. Дает советы по решению личных проблем. Надеюсь, когда-нибудь ей придется решать и свои проблемы.
— …если вы его любите, — говорила Алекса, — выходите за него замуж. А если он вас любит, то он, конечно, согласится пройти психометрический тест, чтобы узнать, насколько вы подходите друг другу. А потом вы соедините ваши судьбы, но прежде чем подписать контракт, его следует прочесть. И помните, что любовь — это самое главное на свете. Если вы это поймете, то для вас наступит вечная весна. Всего вам хорошего, тем, кто испытывает колебания. Она выключила телевизор.
— Вот так, Линк. На сегодня достаточно. Вы бы не хотели отвечать на письма телезрителей?
— Нет, — ответил Линк. — Нет… я на это неспособен. На нем была шелковая голубая рубашка, темно-синие джинсы… на голове — парик — ежиком, который он постоянно поправлял.
— Это занятие не хуже, чем любое другое, — сказала Алекса.
— Я вас понимаю.
— Теперь о грамматических конструкциях. Ну что ж, продолжим наш урок?
— Нет, не сейчас. Я уже устал. Лучше поговорим о чем-нибудь, это будет более естественно.
— В конце концов вы поймете, что мы говорим много лишних слов. Спряжение глаголов: мы говорили, вы говорили, они говорили… В телепатии мы не пользуемся этими пережитками.
— Пережитками?
— Ну, конечно. Древние римляне не использовали местоимений, окончания указывали на лицо.
— Мне трудно это понять, — сказал Линк. — В общих чертах я, конечно, схватываю. То, чем мы занимались вчера, было…
Он замолчал, подыскивая нужные слова, но Алекса поняла его.
— Да, я знаю, это чувство взаимопонимания прекрасно. Я никогда не страдала оттого, что я приемная дочь. Я знала, каково мое место в жизни Марианны и Даррила, я знала, какие чувства они испытывают по отношению ко мне. Я знала, что я у них дома.
— Это должно быть замечательно. Мне кажется, что я это тоже иногда испытываю.
— Ну, конечно. Вы же ведь из наших. Когда вы научитесь управлять телепатической способностью, вам и в голову не придет сомневаться.
Линк смотрел, как переливались волосы Алексы.
— Да, я думаю, что мое место с вами.
— Вы не жалеете, что пришли сюда с Дейвом?
Он посмотрел на свои руки.
— Я не могу сказать, Алекса, я не могу выразить, как это замечательно. До сих пор я жил словно во тьме, считал, что я чудовище, никогда не был уверен в себе. А теперь все это… — он обвел рукой вокруг, — это же чудо, волшебство. Не считая всего остального.
Алекса уловила его опьянение всем, что его окружало; это походило на восторг изгнанника, вернувшегося к себе домой. Даже телевизор, привычный символ ее работы, стал выглядеть иначе, хотя это была стандартная модель с двумя экранами, один — для текущих передач, другой — для демонстрации видеозаписей. С помощью кнопок можно было отыскать интересующий вас сюжет и даже увеличить изображение, если требовалось рассмотреть детали. Конечно, для просмотра спектаклей, концертов, кинофильмов, мультфильмов можно было использовать экран на стене. Ну а если кто-то хотел рельефнее ощутить происходящее, то ему следовало идти в театр, так как существующие дополнительные приспособления были слишком дороги для людей со средним достатком.
— Вы на самом деле принадлежите к нашей расе, — сказала Алекса. — И вам следует все время помнить о том, что главное — это ее будущее. Если вы останетесь с нами, вы никогда не должны делать того, что могло бы идти нам во вред.
— Я помню, что вы мне говорили о п-параноиках… Я думаю, что с точки зрения Кочевников их можно сравнить с людоедами.
Он подошел к зеркалу и поправил парик.
— Марианна в саду, — сказала Алекса. — Мне надо ей кое-что сказать. Подождите меня, Линк. Я сейчас вернусь.
Оставшись один, Линк воспользовался уроками телепатии и мысленно увидел красивую женщину, еще довольно молодую, которая ходила по цветнику с опрыскивателем.
Он подошел к музыкальной машине и выбрал мелодию. Потом стал напевать:
Это было в мае,
Когда все расцветает,
А Джемми Гроув готовился умереть
От несчастной любви к прекрасной Барбаре Аллен.
Он вспомнил Касси. Она осталась там, во мраке, с Кочевниками, в той дикой жизни, которую он сам вел когда-то. Теперь он перевернул страницу. Касси, Касси, да. На днях он поедет за ней, и она будет жить с ним среди Лысоголовых. Но… она же не была такой, как они. Она не была такой, как, например, Алекса. Но Алекса вовсе не красивее Касси. Будущее расы тоже имело большое значение. А если он женится на Лысоголовой, у них будут дети телепаты…
Зачем об этом думать. Ведь он женат. Разумеется, в глазах городских жителей брак, заключенный в среде Кочевников, значил не много…
Что ж, каждую проблему надо решать в свое время. Сначала ему важно научиться управлять своей телепатической способностью. Дело продвигалось медленно, ведь его никто этому не учил с детства, как других телепатов. Следовало совершенствовать, оттачивать эту способность согласно методике, учитывающей возраст Линка.
Алекса вернулась вместе с Марианной. Марианна сняла свои рабочие перчатки и вытерла капельки пота на лбу.
— Привет, Линк. Как дела?
— Замечательно, Марианна. Я мог бы помочь вам в саду.
— Мне полезно поработать. Сегодня купила три фунта плодов хлебного дерева и поспорила с этим разбойником Гатсоном, бакалейщиком. Вы знаете, почем он их продает?
— А что это такое?
Марианна с помощью мысленных понятий воспроизвела внешний вид плода, шероховатость кожуры, вкус. Алекса добавила запах. Линк принял сигналы и через секунду уже знал, что это такое: теперь он мог отличить этот плод от любою другого. Марианна мысленно вновь задала ему вопрос. Линк ответил:
— В городе (Даррил Мак-Ней), через окно (десять минут).
— Немного запутанно, — сказала Марианна, — но я поняла. Он скоро придет. Мне бы хотелось искупаться. Может, вам приготовить сэндвичи?
— Замечательно! — воскликнула Алекса. — Пойду помогу тебе.
И вдруг добавила: