Настя натянула джинсы и майку, накинула на плечи белый халат, чтобы поменьше отличаться от работников лабораторий, которые даже в столовую ходили в белых халатах, и направилась к длинному с большими окнами старой постройки зданию, где находилась столовая.
Ее расчет на этот раз оказался верным. Прямо ей навстречу из столовой вышел одетый в комбинезон защитного цвета Балт.
Настя только слегка кивнула ему и не стала ничего говорить. Но он, очевидно, по ее виду сразу понял, что ей нужна помощь.
Окинув взглядом ближайшую территорию, он спокойно, вразвалочку, по дороге разминая и закуривая сигарету, направился к полуразрушенному зданию у самой ограды. Когда-то там, очевидно, был склад. А теперь здание пришло в негодность.
Самым удобным в расположении бывшего склада было то, что здание столовой надежно закрывало своей задней стеной его от посторонних глаз.
Настя сразу поняла, куда направляется Балт, и, обойдя столовую с другой стороны, тоже поспешила к бывшему складу.
Балт уже был внутри. Он выбросил сигарету и помог Насте перебраться через груду камней, сваленных прямо у порога.
— Привет, — кивнул он Насте и спросил: — Ты хотела со мной переговорить?
— Не то слово! — вздохнула Настя. — Мне срочно нужна ваша помощь. Я боюсь. Я панически боюсь того, что здесь происходит. Мне почему-то кажется, что меня отсюда не выпустят.
— Почему ты так думаешь? — спросил Балт, усаживаясь на лавку у стены и подавая Насте застеленную бумагой табуретку. Похоже, не они одни приходили сюда поговорить.
Настя присела и сказала:
— Я слишком много знаю. Этот Эмир за вчерашний день успел мне слишком много рассказать и показать. А ненужных свидетелей, как правило, убирают.
— А почему ты думаешь, что стала именно ненужным свидетелем?
— В свете последних событий, боюсь, это именно так…
— Ты боишься, что он может убрать тебя в связи с тем, что происходит в Москве? — спросил Балт.
— Да нет, не только…
— Но ты же, насколько я знаю, специалист… Он пригласил вас с профессором в качестве помощников…
— Да. Но, дело в том, что профессор не вернулся, — проговорила Настя.
— Профессор не вернулся? — удивился Балт.
— Да, — кивнула Настя. — Он полетел на международный конгресс и не вернулся. И этот Эмир просто в бешенстве.
— Я думаю, такую птицу упустил. Профессор Сечкин. Да еще показал ему, наверное, все, что он здесь делает. Думаю, профессор в Москве обрисует картину кому следует. Может, его даже сюда специально за этим посылали. Значит, не стоит бояться. Нам с тобой, как вы, молодежь, говорите, не долго здесь париться. Профессор нас спасет.
— Все значительно сложнее, чем вы думаете… — вздохнула Настя.
— В смысле? — уточнил Балт.
— Думаю, профессор ничего никому не расскажет… — покачала головой Настя.
— Почему?
— Мне кажется, Эмир ему уколы какие-то сделал, блокирующие память. Профессор странный уезжал. Тепло вроде было, а он капюшона не снимал. И на меня никак не прореагировал.
— Зачем же они тогда его выпустили? Ты же говоришь, на конгресс какой-то… Там же выступать придется…
— Сама не знаю. У меня впечатление, что Эмир какие-то свои научные измышления проверяет. На мышах, на людях… Ему все равно… Может, он профессору чип вживил? Да мало ли способов сделать человека управляемым. Я слышала, что имеются способы частично блокировать память и волю. Вот вы обратили внимание, какие здесь люди в лабораториях работают? Не люди, а роботы какие-то. Им точно что-то колют.
— То, что сейчас происходит в Москве, то, что мы с тобой по телевизору видели, может, тоже, как ты выражаешься, измышления Эмира? — спросил Балт, пристально глядя на Настю.
— Нет, к тому, что происходит в Москве, по-моему, Эмир не имеет никакого отношения… То есть если имеет, то опосредованно.
— Это как? — уточнил Балт.
— Да, действительно, в одной из лабораторий Эмир проводит опыты с кровососущими летучими муравьями.
— Теми, которые привезли вы с профессором?
— Нет, этих он сам откуда-то раздобыл.
— И что за опыты он с ними производит?
— Он заражает их. То есть делает переносчиками опасных инфекций. Потом проводит опыты с крысами…
— А теперь что, переключился на людей?
— Да нет. Из разговора с Эмиром я поняла, что он вообще не знает… во всяком случае, вчера и, пожалуй, еще сегодня утром не знал о том, что происходит в Москве.
— Значит, ты считаешь, что он никак не связан с теми, кто совершил теракт в Москве?
— А вы считаете, что это теракт?
— Похоже на то. Во всяком случае, так сообщили по радио…
— Вы тоже слушали ночные новости?
— Да, у одного из охранников есть радиоприемник.
— А я всегда с собой вожу радиоприемник, — похвалилась Настя.
— Ну, если бы я взял с собой радиоприемник, меня могли бы принять за разведчика, — улыбнулся Балт.
— Да, и об этом я тоже должна с вами поговорить…
— Давай все-таки сначала окончим наш разговор об Эмире. Ты утверждаешь, что в одной из лабораторий есть точно такие же насекомые, которые всполошили Москву?
— Да, я их видела.
— Но сам Эмир не посылал их в Москву?
— Я думаю, что если это и было сделано, то без его ведома.
— Это мог сделать кто-то из сотрудников лаборатории?
— Мы же с вами говорили, что все работники лабораторий немного не в себе. Они зомбированы. Или находятся под гипнозом. Общаться с ними практически невозможно.
— Да, я это тоже заметил, — кивнул Балт.
— А зомбированый человек не способен осуществить какой-то план. Если действительно кто-то вывез отсюда насекомых, то это был кто-то из здравомыслящих людей… Если, конечно, можно назвать здравомыслящим того, кто решил использовать насекомых в качестве биологического оружия… Ученый, мне кажется, на это не пошел бы. Слишком непредсказуемы последствия. Даже Эмиру это в голову не приходило.
— Ты уверена?
— Да, — кивнула Настя, — уверена. Эмир, как мне кажется, ученый в самом прямом смысле этого слова. Да, он занимается наукой ради науки, не обращая внимания на моральный аспект, ему важны лишь результаты, научные результаты. Именно поэтому он проводит эксперименты с насекомыми, зомбирует людей и еще неизвестно чем занимается. Мы с профессором везли сюда этих с таким трудом выращенных муравьев для того, чтобы выпустить их, чтобы дать возможность размножаться в естественных условиях. А Эмир хочет проводить с ними какие-то эксперименты. Он все время играет с огнем.
— Но в Москву он своих муравьев не посылал?
— Нет. Думаю, что нет, — подтвердила Настя.
— Если не Эмир, не работники лаборатории, то кто мог перебросить зараженных насекомых в Москву?
— Тот, кто беспрепятственно покидает территорию.
— Охранников, как я понял, тоже пасут. Ведь в казарме, где мы живем, все как на ладони. Я даже во сне стараюсь себя контролировать. А вот водители… Ведь они ездят туда-сюда. И предложи им заработать, вряд ли откажутся.
— Представляете, Эмир спрашивал у своего водителя, сделал ли тот профессору укол…
— И что тот ответил?
— А что он мог ответить, сказал, что сделал, конечно.
— Если профессор не вернулся, теперь ты, Настя, будешь главной помощницей Эмира.
— Да, и я очень боюсь, он тоже может сделать мне какой-нибудь укол… Пока он этого не сделал, я должна вам сказать одну очень важную вещь… Не знаю почему, но я вам доверяю больше, чем… скажем так, одному невзрачному блондину при погонах, который завербовал меня, чтобы следить за профессором и… вами.
— Мной? Вас кто-то попросил следить за мной? — удивился Балт.
— Да. Очевидно, сотрудник органов.
— Каких именно органов? — покачал головой Балт.
— Какое это теперь имеет значение! — махнула рукой Настя. — Я не собираюсь ни за кем следить и ничего никому докладывать… Я за себя боюсь. Теперь, после пропажи профессора, я здесь вроде заложницы. И они будут следить за мной, фиксируя каждый мой шаг… Я не знаю, как себя вести. Вы же, очевидно, опытный разведчик, научите меня, как себя вести, чтобы не вызвать подозрений.
— Вести себя ты должна как можно естественней, — улыбнулся Балт. — И не показывай, что чего-то боишься. Да и бояться тебе, собственно говоря, нечего. Пока что Эмиру нужны твои мозги, твой ясный ум и твои золотые руки…
— Да, вы, наверное, правы… Но можно, мы с вами будем хотя бы изредка обмениваться информацией, ну и просто общаться. Мне страшно. Мне реально страшно…
— Не волнуйся. Я не дам тебя в обиду. Особенно теперь. Когда ты призналась мне, что не будешь на меня стучать… — сказал Балт и опять улыбнулся.
— Не смейтесь. Не забывайте, мы с вами такие же заложники, как и все остальные… Боюсь, что нас с вами отсюда живыми не выпустят. Во всяком случае, с памятью что-нибудь сделают. Или оставят здесь жить навсегда.
— А чего… Чистый горный воздух, тишина. Что еще нужно для счастья? Ведь среди горцев так много долгожителей…
— Нет, я лучше буду жить где-нибудь в душном мегаполисе. Но в здравом уме и памяти. На всякий случай: меня зовут Настя Лапина, я студентка биофака МГУ. И у меня еще есть парень, мой лучший друг, Степан Рыбин… — сказала Настя, взглянув на Балта и ожидая, очевидно, что он ей тоже что-нибудь сообщит.
Но тот только кивнул:
— Не волнуйся, Настя. Все будет хорошо. Иди завтракать.
— Да, мне пора.
— И помни: чем естественнее ты будешь себя вести, тем меньше подозрений вызовешь. А я всегда тебе помогу. Да, не забывай, что у них повсюду видеокамеры расставлены. Просматриваются все помещения и двор по периметру! Я сам, когда дежурил, наблюдал за мониторами. Если что — будем играть любовь.
С этими словами Балт подвел Настю поближе к ограде и, прижав покрепче, поцеловал. Девушка от неожиданности опешила.
Когда Настя, тщательно вымыв с мылом руки, вошла в столовую, там уже никого не было. Две девушки убирали со стола посуду. Но у окна за столиком, накрытым на двоих, сидел, задумчиво глядя в окно, Эмир. Он не притронулся ни к капустному салату, ни к картофельному пюре с сосисками. Сидел, опершись локтями на белую крахмальную скатерть, и смотрел в окно.