— Увы, графинь много. Как я могу отвечать?
— Кто знает меня, знает и моих друзей. Следовательно, вы не знаете меня.
— Это жестоко. Не думаю, чтобы я ошибался.
— Кто был рядом с вами сейчас?
— Мой хороший знакомый.
— Мне показалось, что где-то я видела его. Он не маркиз?
Я смутился от такого прямого вопроса.
— Здесь столько людей, встретишь одного, другого…
— Ваша скрытность, домино, не вызывает во мне расположения.
— Вы презирали бы меня, маска, если бы я выдал доверенную мне тайну.
— Однако вам не обмануть меня, подражая дипломатическим уловкам вашего друга. Вся ваша дипломатия не что иное, как обман и подлость. Вы думаете, что я не узнала того господина в черном домино с белым крестиком на плече? Маркизу д’Армонвилю не поможет никакая маскировка, так он известен. Видите, сколь бесполезны оказались все ваши хитрости?
— На ваши слова я не вправе отвечать ни да, ни нет.
— И ни к чему. Однако вы пытались оскорбить женщину!
— Я не способен на это.
— Вы притворились, будто знакомы со мной, но ведь это не так, и мы оба прекрасно об этом знаем. Из прихоти или от скуки вам захотелось развеяться беседой не с дамой, а с маской. Вы восхищались и делали вид, что принимаете меня за другую. Осталась ли еще истина на земле!
— Вы составили обо мне ошибочное мнение, мадемуазель, — сказал я, отбрасывая маскарадный тон.
— А вы обо мне; вы нашли, что я не так глупа, как вы полагали. Мне очень хорошо известно, кого вы намеревались развлекать комплиментами и сентиментальными декламациями.
— Кого же? — взмолился я.
— Я скажу это при одном условии.
— Каком?
— Вы должны открыться мне, если я угадаю верно.
— Если бы это касалось только меня, но речь идет о чести совершенно посторонней дамы.
— Хорошо, я не буду настаивать, но когда я назову ее имя, вы должны дать слово, что подтвердите, права я или нет.
— Мне обязательно давать обещание?
— Разумеется, нет. Никто вас не принуждает, однако лишь на таком условии я согласна продолжать разговор.
Мои колебания заглушила спасительная мысль. С какой стати незнакомка могла угадать верно? Едва ли графиня доверила кому-нибудь тайну своего романтического приключения. К тому же как маска в костюме Лавальер могла знать наверняка, кто сидит перед ней в домино?
— Я согласен, — сказал я вслух. — Даю слово.
— Поклянитесь честью.
— Извольте, клянусь честью.
— Эта дама — графиня де Сент-Алир.
Я был поражен, но, помня данное слово, произнес:
— Да, сегодня вечером я желал быть представленным графине, однако, клянусь честью, она даже не подозревает о моем намерении. Вероятно, она уже забыла о существовании своего покорного слуги, который имел счастье оказать ей и графу незначительную услугу.
— Свет не так бездушен и неблагодарен, как вы полагаете. Могу заверить вас, что графиня де Сент-Алир не забывает оказанных ей услуг. Ее несчастное положение не позволяет, однако, открытого изъявления чувств.
— Она несчастна! Я подозревал это. Однако ваши слова не более чем лестная моему самолюбию мечта.
— Ведь я говорила вам, что я дружна с графиней. Нельзя же мне не знать ее характера. К тому же почему не допустить полной откровенности между нами? Может быть, мне многое известно о той небольшой услуге, которую вы считаете давно изглаженной из ее памяти.
Я был сильно заинтригован. Прелесть двойного ухаживания разом померкла, когда во мне заговорило тщеславие, вызванное участием романтической незнакомки из «Прекрасной звезды». Образ несравненной графини мгновенно вытеснил ее хорошенькую заместительницу, сидевшую передо мной в костюме Лавальер. Чего бы я не отдал, чтобы услышать торжественное заверение, что графиня помнит отважного защитника, ради нее бросившегося с одной тростью на саблю безумного драгуна и вышедшего победителем из боя.
— В чем причина несчастья графини? — начал я.
— Их много. Она замужем за ревнивцем и деспотом. Разве этого недостаточно? Даже когда она избавлена от его присутствия, ее тяготит одиночество.
— Но ведь у нее есть подруга, — заметил я.
— Вы полагаете, этого достаточно? Подруге можно только приоткрыть сердце.
— Найдется ли в нем место для другого?
— Попытайтесь.
— Каким же путем?
— Она сама вам укажет.
— Как?
Маска ответила вопросом:
— Вы остановились в одной из версальских гостиниц?
— Нет, я не нашел свободных комнат, друзья помогли мне устроиться в гостинице «Летучий дракон» поблизости от Карского замка.
— Очень хорошо. Конечно, излишне спрашивать, достанет ли у вас отваги на небольшое приключение. Ни к чему также и удостоверяться в том, что вы человек благородный. Женщина может без опасения довериться вашей чести. Очень немногие достойны такого свидания, которое я собираюсь устроить для вас. Вы встретитесь с графиней в два часа ночи в Карском парке. Какую комнату вы занимаете в «Летучем драконе»?
Смелость и решительность этой, девушки изумляли меня. Не обманывает ли она меня?
— Правый угол в фасаде, обращенном к замку. Первый этаж, два окна.
— Отлично. Должно быть, вы заметили в парке возле ограды небольшую рощицу лип и каштанов? Среди буков и вековых дубов они словно светлый островок. Возвращайтесь в гостиницу, переоденьтесь и, сохраняя в величайшей тайне, куда и зачем уходите, перелезьте стену, которой окружен парк, разумеется так, чтобы этого никто не заметил. В парке найдите рощицу, о которой я говорила; там вы встретитесь с графиней. Она рассчитывает на вашу скромность, месье.
Невозможно описать чувства, с которыми я слушал незнакомку. К изумлению примешивалось сомнение; просто не верилось в такую заманчивую возможность.
— Если бы смел, я поверить, что такое счастье ожидает меня на самом деле, я не знал бы, как и благодарить вас. Но смею ли я верить, что ваши слова не вызваны одним лишь сочувствием и что графиня де Сент-Алир расположена оказать мне такую честь?
— Итак, вы предполагаете, что я лживо утверждаю, будто посвящена в тайну, которую вы до сих пор считали никому не известной, кроме вас и графини, и жестоко играю вашими чувствами? Призываю в свидетели поблекшую сестру этого цветка! — она коснулась двумя пальчиками поникшего бутона белой розы, приютившегося в ее букете. — Клянусь собственною счастливой звездой и… можно сказать, «Прекрасной звездой». Довольно ли клятв?
— Довольно ли? — повторил я, — более чем довольно. Благодарю тысячу раз!
— Если я пользуюсь доверием графини в такой степени, то должна быть ее подругой; если же я дружна с ней, могу ли я злоупотреблять дорогим для меня именем? И все только для того, чтобы обмануть незнакомого иностранца!
— Простите меня. Для меня бесценна надежда увидеться и говорить с графиней. Неудивительно, что я усомнился. Но вы разубедили и, надеюсь, простили меня.
— В два часа ночи будьте в указанном месте.
— Обязательно.
— Опасность не устрашит вас, я знаю. Не трудитесь убеждать меня, вы уже доказали свою отвагу.
— Ради прекрасных глаз графини я преодолею любую опасность.
— Не сомневаюсь. Не лучше ли вам теперь пойти отыскивать вашего приятеля?
— Я обещал дожидаться здесь его возвращения. Граф де Сент-Алир собирался представить меня графине.
— И вы ему поверили? Наивный!
— Почему?
— Потому что он хитер и ревнив. Он никогда в жизни не представит вас своей жене. Сейчас он вернется и скажет; что не смог отыскать ее и представит вас в другой раз.
— Кажется, он идет сюда с моим другом. Дамы с ними действительно нет.
— Я вас предупреждала. Долго бы вам пришлось дожидаться встречи, если бы она зависела только от него. Между тем вам будет лучше сделать вид, что мы не знакомы; если он приметит нас вместе, то наверняка заподозрит, что мы беседовали о его жене. Это лишь распалит его подозрительность.
Поблагодарив неизвестную доброжелательницу, я удалился на несколько шагов и ловким маневром зашел во фланг графу.
Я улыбнулся под маской, когда граф принялся уверять меня, что герцогиня д’Аржансак переменила место и увела графиню с собой, но что он надеется в самом скором времени познакомить меня со своей женой.
От компании маркиза я постарался уклониться, ибо страх как боялся, чтобы он не вздумал провожать меня до дома. Мне совсем не хотелось прибегать к предлогам и надуманным объяснениям.
Поспешно замешавшись в толпу, я направился с максимально возможной в такой тесноте быстротой к зеркальной галерее, которая находилась в направлении диаметрально противоположном тому, куда, как я видел, пошли граф и мой приятель маркиз.
Глава пятнадцатаяСТРАННАЯ ИСТОРИЯ О «ЛЕТУЧЕМ ДРАКОНЕ»
В ту эпоху во Франции подобные празднества не затягивались допоздна, как это принято теперь у нас в Англии. Я взглянул на часы. Было далеко за полночь.
Вечер стоял тихий и теплый; в великолепной анфиладе зал, несмотря на их обширность, было душно, духоту эту в особенности тяжело было переносить под маской; сказывались и невозможная давка, и множество свечей. Видя, что так поступают и другие, кто, подобно мне, не опасается быть узнанным, я снял маску. Едва я успел это сделать и перевести дыхание, как услыхал знакомый голос, который окликнул меня по-английски. Оказалось, меня звал мой приятель Том Вестлейк, драгунский офицер. Он тоже стащил маску с раскрасневшегося лица. Это был один из героев Ватерлоо, слава о которых гремела по всему свету, и перед которыми благоговел весь мир, за исключением, разумеется, Франции. За Томом водился всего один серьезный недостаток — он имел скверную привычку шампанским утолять жажду, которая делалась у него неутолимой на балах, празднествах и музыкальных вечерах — словом, везде, где шампанское разносили бесплатно. Когда он представлял меня своему другу Карманьяку, я заметил, что язык у него ворочается не совсем свободно. Карманьяк был невысокого роста, худощав и прям как палка. Роговые очки на мясистом носу оттеняли розовую, точно колено младенца, лысину. Сохраняя серьезное выражение лица, он периодически доставал резную табакерку и пытался угостить меня щепоткой нюхательного табаку. Как я узнал позднее, он работал в полицейском управлении.