— Естественно.
— Вы когда-нибудь получали письма от обращавшихся к вам с просьбой о помощи слушателей, которые были недовольны прозвучавшим в «Монополии» советом?
Она устало засмеялась.
— Каждую неделю нашу передачу слушает полтора миллиона человек, мы затрагиваем темы, которые вызывают бурную эмоциональную реакцию. А потому — да, к нам приходит много писем с выражением недовольства.
— В какой степени вы следите за дальнейшим развитием обсуждаемых ситуаций?
— Еженедельно мы возвращаемся к одному из сюжетов, затронутых в предыдущем выпуске. Кроме того, иногда мы устраиваем дополнительное обсуждение, если дилемма особенно сложная и интересная.
— Но в основном нет?
— У нас просто нет на это времени. Все, наверное, думают, что у нас большая редакция, но на самом деле здесь работаем только мы с Мэдсом. Секундочку! — Она прикрыла трубку рукой и крикнула кому-то: — Да, я еще здесь!
— Если нам понадобится подробнее разобраться в некоторых уже прозвучавших дилеммах, вы сможете помочь мне установить личности людей, обратившихся к вам с проблемой, чтобы мы попытались их найти? — Йеппе поймал себя на том, что он выводит в блокноте какие-то каракули.
— Но мы обещаем им сохранить анонимность.
— Речь идет о расследовании убийства.
— Мне необходимо посоветоваться с нашим юридическим отделом. Я не могу брать на себя ответственность в решении этого вопроса. Какая именно дилемма вас интересует?
Йеппе открыл страницу блокнота с датой и номером выпуска передачи.
— Как-то к вам обратился молодой человек с вопросом, должен ли он сообщить умирающему отцу о своем гомосексуализме?
— Я хорошо помню этот выпуск, он произвел впечатление на всех нас. — Ее голос несколько смягчился. — Вообще-то мы подготовили продолжение, но не пустили его в эфир.
— Почему?
— Хм-м… оно оставляет какой-то… неприятный осадок.
— Поясните.
Она мешкала с ответом.
— Мне необходимо получить зеленый свет от юриста, прежде чем рассказывать.
— Ваше право. Но насколько я могу судить, ситуация разрешилась не лучшим образом?
— Да. Очень жаль, конечно, но так уж получилось. Мы ведь не можем контролировать, как именно применят люди совет наших экспертов или как будет развиваться конфликт.
— Ведь люди звонят именно потому, что они сомневаются…
— «Монополия» не концентрируется на освещении проблемы. Основное для нас — это дискуссия. Эксперты обсуждают конфликт, но не определяют последствия.
— А где сейчас этот парень?
— Я не знаю.
— Насколько быстро вы можете выяснить, имеете ли вы право сообщить нам его контакты?
— Вопрос заключается в том, смогу ли я сегодня отловить кого-нибудь из юридического отдела.
— Вопрос заключается в том, придется ли мне ускорить процесс с помощью суда. Правда, в таком случае всякие формальности отнимут у вас некоторую часть выходных…
В трубке повисла тишина — судя по всему, женщина размышляла, чем пожертвовать: соблюдением регламента или своим свободным временем. Затем послышался стук пальцев по клавиатуре.
— Электронное письмо с его адресом будет у вас через две минуты.
Глава 13
Ледяная каша скребла корпус лодки с монотонным шумом, заглушающим крики чаек. Лулу Суй слушала звуки окружающей природы, на выдохе выпуская изо рта клочки пара. Она отыскала свитер и натянула его. Жить на воде становилось холодно и тесно, надо было подумать о переезде на новое место. По многим причинам.
Все пошло наперекосяк, она уже поняла это. Только — как остановить волну, созданную из многолетней ненависти, которая неуклонно нарастала и пробуждала из пучины жутких монстров?
В ушах у Лулу Суй загудело. Так начиналось всегда. Подрагивание кончиков пальцев на правой руке и гул в ушах. Сердце забилось быстрее, дыхательный процесс переместился, казалось, из легких куда-то под ключицу, на спине выступил пот.
Устранен по меньшей мере один.
Она закрыла глаза и замерла. Странное ощущение на мгновение заполнило все тело и ушло. Она не спешила.
Лулу Суй присела на корточки и погладила небольшой алтарь, установленный на лодке. Это успокаивало ее. Он был украшен свечами, рядом стояли миска с кукурузной мукой и медный талисман, который когда-то в Кристиании дал ей бокор[28]. В теле пульсировала энергия приближающегося лунного затмения — в алхимии затмение символизирует свадьбу Луны и Солнца, метаморфозу материи, смерть и возрождение.
Через пару минут она встала. Пришло время действия, а не исцеления. Ей предстояло проявить ловкость и оперативность.
Лулу Суй взяла в руки календарь в кожаном переплете, чтобы проверить баланс приходов-расходов. Надо было подсчитать имеющиеся в ее распоряжении финансы. Она на мгновение задумалась, стоит ли поторопить Рольфа Токлума с выплатой гонорара, но решила пока подождать. Он имел полное право усомниться в том, что она действительно очистила от дурной энергии помещение в «Нимбе». Но долги остались и у других. За очищение энергетики и за другие, неофициальные услуги. Лулу Суй проверила содержимое красной лакированной сумочки, спрятанной в надежное место на лодке, где хранились все ее ценности, в том числе и наличные деньги, сложенные в аккуратные пачки, перехваченные резинками. Денег было много. Но достаточно ли?
Она снова посмотрела в календарь. Затем взглянула на список клиентов. Она знала много секретов. И если ей нужно раздобыть побольше денег за оставшиеся несколько дней, придется распрощаться с деликатностью.
Снег густо валил с копенгагенского неба, на улицах был гололед, так что Йеппе с Анеттой предпочли городскую электричку, чтобы доехать с Центрального вокзала до Нёрребро через Рюпаркен. На станции Нёрребро они вышли на переполненный перрон, где, извиняясь направо и налево, им пришлось проталкиваться сквозь толпу, чтобы добраться до лестницы, ведущей на улицу. Судя по всему, на станции встречалась какая-то группа молодых мамаш или им повезло наткнуться на детсадовскую экскурсию, потому что все вокруг было уставлено детскими колясками, которые блокировали входы и выходы из вагонов. Бирюзовый купол мечети имама Али возвышался над крышами домов ярким пирожным на фоне безотрадно серой городской вселенной.
— А ты обедал? — небрежно спросила Анетта.
Йеппе не только сам успел пообедать в Управлении, но и видел, как меньше двух часов назад Анетта с удовольствием поглотила три тарелки, наполненные едой. И все-таки он решил ее пожалеть.
— Надеюсь, ты не в «Харрис Плейс» собралась?
— Я только бургер куплю. — Она оживилась и шустро направилась вдоль по Нордре Фасанвай к палатке, олицетворявшей собой чуть ли не самый знаменитый в Копенгагене ларек на колесах. А Йеппе тем временем предался размышлениям о том, с чего это вдруг Анетта решилась на «нелепую трату налоговых поступлений от граждан», по ее собственным словам.
Возможно, из солидарности с ним. Эта мысль была в равной степени согревающей и маловероятной. Наверняка она просто соблазнилась при виде ларька с фастфудом.
Он вежливо отказался от сосиски и дал Анетте возможность купить «сосиську с кетчупом и стакан какавы». Одна из причин того, что люди покупают еду с фургонов, заключается в том, что можно наплевать на высокие манеры, и при этом никто не выразит изумления. Йеппе пил «Косио»[29], наблюдая за тем, как Анетта с поразительным аппетитом уплетала здоровенную колбаску. Насколько он мог вспомнить, в «Косио» должен более интенсивно ощущаться вкус шоколада и гораздо в меньше степени вкус молока с медом, а не наоборот.
— Ты предупредил его о нашем визите? — Анетта напоминала своим видом хомяка, запихнувшего за щеку сразу четверть колбаски.
В другой раз Йеппе попросил бы ее не говорить с набитым ртом, но сейчас промолчал. Он сверился с адресом в письме, которое неохотно выслала ему Маргит Баунехой с «Дэнмаркс Радио».
— Да, он нас ждет.
Рыгнув, Анетта немилосердно потерла пальцы влажной антисептической салфеткой, которую ей протянул Йеппе, а затем они отправились по Фредерикссунсвай мимо трехэтажных домиков из желтого и красного кирпича с разбитыми окнами и пустыми балконами. Они свернули на Моэвай и прошли под тканевыми навесами мимо выкрашенного красным цветом фасада бара «Моэкроэн».
В доме под номером девять они обнаружили то имя, которое искали — Густав Жебро Йенсен, — третий этаж, направо, и позвонили.
После щелчка дверь открылась, они поднялись на третий этаж, где в дверях одной из квартир уже стоял Густав.
— Добрый день, проходите.
— Здравствуйте. Следователь полиции Йеппе Кернер. — Йеппе оглянулся через плечо в поисках Анетты. — Благодарю вас за то, что согласились принять нас так оперативно.
— Все в порядке. Я тут учусь понемногу, так что даже рад, что вы меня отвлекли. Можно попросить вас разуться?
Йеппе на пороге развязал шнурки, пока Анетта запыхавшись преодолевала последний лестничный пролет.
— Возможно, колбаскам тебе стоит предпочесть утреннюю пробежку? Всего лишь полезный совет.
— У-у-ф… полезные советы — это, по-моему, лучшее, что есть на свете. После вросших лобковых волосков и геморроя, само собой разумеется, — с трудом отдышавшись, рассмеялась Анетта. — А, кстати, добрый день. Я следователь полиции Анетта Вернер. — Она протянула руку стоящему в дверях молодому человеку, после чего все проследовали внутрь крохотной квартирки. В 1970-е годы она смотрелась вполне современно, теперь же казалась мрачной, потолки были слишком низкими. Густав оказался крепко сбитым юношей небольшого роста, в очках, с окладистой бородой и обильной растительностью на теле, судя по волосам, торчавшим во все стороны из ворота свитера.
— А на кого вы учитесь?
— На физиотерапевта. Первый год. Анатомия — довольно сложный предмет. В данный момент я как раз ею занимаюсь.
Анетта вошла в гостиную следом за мужчинами, после чего повисла неловкая пауза, пока Йеппе не показал на стул с вопросительным выражением на лице.