— Какое неприятное приключение. Наверное, вы еще долго не могли оправиться после такого? — Эстер встретилась взглядом с открытым взглядом медсестры.
— Это точно. Анна до сих пор никак не может прийти в себя. Нам оказали психологическую помощь, но Анна до сих пор на больничном по причине глубокого стресса. У меня у самой бывают дни, когда мысли о перенесенных испытаниях все затмевают.
— Травматичная получилась поездка, можно сказать. А совет, полученный от экспертов «Монополии», имел решающее значение при принятии вами решения?
— Нет. Я бы так не сказала.
— И все же сложно было, наверное, не затаить злобу на программу, ведь ее эксперты единогласно посоветовали вам отправиться в плавание? — Эстер поймала себя на том, что все ее мышцы напряглись в ожидании ответа.
Медсестра задумалась, прежде чем ответить.
— Не уверена, что словосочетание «затаенная злоба» здесь уместно, но я думаю, экспертам нелишним будет узнать, что в итоге получилось. Возможно, в следующий раз они будут более осмотрительны со своими советами.
— Потому что их советы имеют далеко идущие последствия…
— Точно. Быть может, они не особо задумываются об этом. — Она моргнула и выглянула в окно.
— Я вполне понимаю ваш гнев, направленный на этих людей.
Девушка, кажется, растерялась.
— Естественно, меня расстраивает произошедший инцидент, но это не имеет никакого отношения к «Монополии». Мы самостоятельно приняли решение отправиться в плавание, прекрасно понимая, что рискуем. Я просто хотела бы, чтобы они узнали, что произошло потом. Вот и все.
— А Анна? Она не держит зла?
Медсестра ответила не сразу.
— Не знаю, испытывает ли она злость в таком смысле. Она часто впадает в депрессию. Анна живет в Тострупе, мы не так часто видимся… Но я не могу представить себе, чтобы она перекладывала всю ответственность за случившееся на «Мэдс и Монополию».
Зато Эстер легко могла представить себе такое. Она поблагодарила девушку и отправилась в обратный путь к площади мелкими пингвиньими шажками, но вполне ретиво. Добравшись до автобусной остановки, она написала сообщение Йеппе:
«Возможно, есть зацепка! У тебя найдется время съездить в Тоструп?»
Всю дорогу до Тострупа Йеппе ежеминутно спрашивал сам себя — «Что ты делаешь?» И всякий раз натыкался на один-единственный вариант ответа: я просто-напросто хочу сбежать! Йоханнес наконец-то согласился на допрос и двигался теперь в направлении комнаты для допросов номер шесть, где его поджидали Ларсен и Анетта. Само собой разумеется, Йеппе никак не мог присутствовать при этом действе, а потому ему следовало убраться подальше от Управления. Лучше уж отправиться по ложному следу в Тоструп. Йеппе попросил коллегу из Отдела по борьбе с особо важными экономическими и международными преступлениями просмотреть архивы на предмет махинаций Сёрена Вести, и пока коллега не вернулась, ему было нечем заняться.
Замедленная, растянутая версия песни «You’re the One That I Want»[36] прокручивалась параллельно с информацией о пробках на дорогах. Стоит заметить, музыка исходила откуда-то из-под залысин Йеппе, а отнюдь не из радиоприемника.
Анна Расмуссен жила на въезде в Тоструп в бунгало, огороженном ржавой металлической решеткой. Плитки, которыми была вымощена дорожка, ведущая к двери, качались под ногами Йеппе. Жилье явно не являлось смыслом существования для Анны Расмуссен. Он позвонил в дверь и прождал довольно долго, прежде чем понял, что звонок, вероятно, не работает. Когда Йеппе постучал, дверь отворилась едва ли не в тот же миг. Но снять цепочку хозяйка не спешила.
— Можно посмотреть на ваше удостоверение личности?
За двадцать лет работы в полиции этот вопрос задавали ему считаное число раз. И уж по крайней мере удостоверение личности никогда не спрашивали, если он заранее договаривался о своем визите. Йеппе вытащил зеленую идентификационную карту в кожаном футляре, принадлежность полиции Копенгагена.
Девушка выглянула из-за двери, чтобы изучить документ, и Йеппе получил возможность ее рассмотреть. Она была, что называется, корпулентной особой. Повседневная одежда. Волосы разноцветные — серо-сине-розовые, собранные на затылке в конский хвост. Дверь открылась, на этот раз без всякой цепочки. Анна Расмуссен протянула Йеппе руку и вяло ответила на рукопожатие.
— Проходите. Устроимся в гостиной.
Йеппе проследовал за Анной в комнату с низким потолком — казалось, помещение обставляла женщина солидного возраста: ковер от стены до стены, стеклянный столик и диван из кожзаменителя цвета детской неожиданности. На стене висела фотография, сделанная во время какой-то студенческой поездки — на снимке Анна Расмуссен была гораздо более юная и худая, нежели теперь, взгляд у нее горел. Сложно было поверить в то, что перед ним стоит сейчас та же самая женщина, что смотрит с фотографии.
— Хотите колы?
На этот раз Йеппе не отказался, ему не помешало бы слегка взбодриться. Анна принесла стаканы из матового стекла, наполненные кока-колой без сахара. Она пальцами держала стаканы за верхний край, и Йеппе еле сдержался, чтобы не вытереть отпечатки пальцев на стекле, прежде чем сделать глоток.
— Это ваш собственный дом?
— Бабушкин. Но я живу здесь временно. — Девушка говорила чересчур монотонно и как-то странно произносила звук «р».
Йеппе поднес стакан к губам, так что пузырьки защипали ему нос, но затем отставил.
— Я должен поставить вас в известность о том, что вы не обязаны высказываться. Хорошо?
Она кивнула.
— Как уже было сказано, я пришел к вам, чтобы расспросить вас о прошлогоднем путешествии, которое вы осуществили вместе со своей подругой.
— С Жозефиной.
— Точно. В октябре прошлого года вы переплыли Атлантику в компании… Стива?
Она вновь кивнула.
— Как я понял из рассказа Жозефины, это была не слишком удачная авантюра?
Неожиданно Анна Расмуссен беззвучно рассмеялась, и Йеппе не сразу понял, что ее мимика была непроизвольной, на самом деле она вовсе не собиралась веселиться.
— Вы нашли его?
— Нет-нет. Насколько мне известно, на данный момент Стив не объявлен в розыск. Должен признаться, мой интерес к обстоятельствам вашего путешествия скорее косвенный.
— Понятно. — Улыбка на ее лице появилась вновь и исчезла так же внезапно.
— Опишите мне ваше плавание. Что в нем было плохого? — Йеппе подался вперед, постаравшись принять позу, располагающую к доверительной беседе.
— Просто нам пришлось слишком туго. Мы такого совсем не ожидали. — Анна вытерла каплю кока-колы с подбородка и засунула обе руки себе под ляжки.
— Что вы имеете в виду? — Она пожала плечами и закусила губу. Йеппе ждал ответа, но ответа не было. — Он как-то неправильно вел себя? Стив.
— Да. По крайней мере, на мой взгляд. Часто.
— Вам оказалось сложно пережить сложившуюся ситуацию?
— Я до сих пор на больничном. Если бы это было ПТСР[37], страховка все покрыла бы.
— А что вы теперь думаете о совете, который дали вам эксперты «Мэдс и Монополии», единогласно высказавшись за путешествие?
Заставляя Анну Расмуссен копаться в собственном прошлом, Йеппе никак не мог избавиться от ощущения собственной подлости. Девушка явно не получила помощи, достаточной для того, чтобы снова встать на ноги.
— Хм, даже не знаю… Наверное, мы бы согласились поплыть с ним, независимо от их совета? — Она произнесла эту фразу с вопросительной интонацией. Словно сомневаясь, что ответ был таким, какой Йеппе хотелось услышать.
— То есть вам не кажется, что ситуация… в которой вы теперь очутились, связана с советом, полученным в программе?
— Ну, они ведь не виноваты в том, что Стив таков, каков есть. — Анна принялась напевать какой-то мотив, но резко замолчала, наткнувшись на проницательный взгляд Йеппе.
— Где вы были в среду вечером?
Анна отпила кока-колу из стакана, прежде чем ответить.
— В Ворк Баккер. Я только вчера вернулась после недельного пребывания в лагере — я волонтер Добровольной детской ассоциации. Можете позвонить им и спросить. Или посмотрите на Фейсбуке — туда выложили фотографии с нашего мероприятия.
— Скауты? — Йеппе испытал огромное облегчение, узнав, что она вовлечена в социальную жизнь. Так что он даже не успел осознать, что Анна никак не может быть замешана в криминальном деле, и расстроиться. Честно говоря, он не рассчитывал на подобный исход.
Она осторожно улыбнулась.
— Было холодно! Тем больше поводов разжечь костер.
— Как вы думаете, есть ли в вашем окружении человек, в котором совет «Монополии» мог пробудить злость и желание призвать экспертов к ответу? Ваши родители, друзья?
Она посмотрела на Йеппе так, что он почувствовал неловкость за свой вопрос. На какую-то миллисекунду отяжелевший взгляд сообщил ему, насколько утопично предположение о том, что кто-то из ее окружения станет за нее заступаться.
Йеппе попрощался с девушкой и с раздражением окончательно решил больше не тратить время на фантастические теории Эстер ди Лауренти. У него было полно других дел, кроме как выступать в роли духовника для людей, решивших доверить право жизненно важного выбора экспертам «Мэдс и Монополии». Надо было сосредоточить все внимание на Вести, вернуться на протоптанную тропинку.
Йеппе сел в машину, посмотрел на циферблат на панели приборов и ощутил укол сожаления в связи с утонувшими часами. Было пять часов, и он уже устал. Вконец измотан и исчерпан на предмет свежих идей. Он нацелил навигатор на Вальбю и с тяжелым сердцем отправился домой.
Глава 18
Анетта вылила остатки из третьей чашки кофе из автомата. Она ощущала дискомфорт. Она вроде не замерзла и не устала, обычно дискомфорт у нее был связан с этими двумя факторами; это был какой-то иной тип дискомфорта, она даже затруднялась выразить его словами. Всегда свеженькая, как огурчик, ровно с того момента, как открывала с утра глаза, теперь она ощущала себя изможденной большую часть дня. Такое состояние напомнило ей о том, как однажды они со Свеном три дня подряд счищали обои из опилок со стен в доме 14 по улице Хольмеос. Тогда у нее кружилась голова и она чувствовала себя совершенно измочаленной, вынужденная стоять в облаке клеевой пыли и взирать на нескончаемые полосы обоев. Надо бы сократить потребление кофе.