— Да. И мне кажется, очень сложно игнорировать связь между всеми тремя жертвами. Хотя должен признаться, я в течение долгого времени не воспринимал эту связь всерьез.
— Связь через «Мэдс и Монополию»?
— Именно! При прослушивании одного из выпусков, в котором принимали участие все трое, мы в первую очередь сосредоточили свое внимание на трех дилеммах, заключавших в себе достаточно серьезные мотивы для мести. А Лулу Суй как раз являлась действующим лицом одной из дилемм. Там мать ушла из семьи и в скором времени погибла.
— И все же, я вижу, что-то тебя смущает?..
— Что-то всегда смущает. — Йеппе ухмыльнулся. — Почему Лулу Суй не убила Йоханнеса, когда он целые сутки находился на ее лодке? Они были одни, и никто не знал о его местонахождении. Она имела возможность залить в него много литров чистящего средства, и никто бы ее не остановил. Зачем же ждать и приносить корзину с дарами к двери его квартиры?
— Ну, могут быть причины, о которых нам ничего не известно. — КП жалостно захлюпала носом.
Йеппе помедлил, а затем сказал:
— Я еще кое-что никак не могу объяснить. Лулу Суй переехала в Копенгаген два года назад, примерно в то же время, что и ее отец с сестрой. И сразу же попала в общество людей, которых, судя по всему, собиралась прикончить, но почему-то ничего не предпринимала. Почему она убила их именно сейчас?
КП снова высморкалась.
— А что с папашей?
— У него алиби на вечер среды. Железное.
— А другие дилеммы? На кого вы еще обратили внимание?
— Миккель Хустед. Его юная возлюбленная наперекор его желанию сделала аборт. После этого их отношения развалились, Миккель Хустед совсем расклеился. Производит впечатление обозленного и неуравновешенного человека. Демонстрирует агрессивное поведение.
— Алиби имеется?
— На вечер среды нет. Он как раз находился неподалеку от музея, где проходила вечеринка. Насчет пятницы я выясню у Сары. Сайдании.
— Копенгаген — город маленький.
— Индустрия моды — среда тоже довольно ограниченная. Там все друг друга знают…
Дверь распахнулась, на пороге возникла запыхавшаяся Сара.
— Заложники в Фредериксберге! Звонили дежурные. Миккель Хустед, которого я вчера допрашивала, ворвался в жилище Оманнов на Смаллегэде и угрожает убить свою бывшую девушку и ее родителей…
Йеппе и КП одновременно вскочили со своих мест, так что их стулья загрохотали по полу. Они успели обменяться взглядами, прежде чем Йеппе бросился в коридор.
Наконец-то!
Смаллегэде была перекрыта у Дома Мёстинга, и недовольные автомобилисты цепочкой тянулись друг за другом бампер в бампер, прежде чем развернуться наконец на сто восемьдесят градусов через велодорожку, и, громко сигналя, лихо мчались обратно к Ратушной площади. Час-пик еще не наступил, однако в зимнее время истерия гораздо быстрее охватывала участников дорожного движения — темнело рано, и каждый ощущал, что его ничтожная жизнь расходуется на такое никчемное занятие, как поездки по городу.
Йеппе помахал полицейскому, который стоял у красно-белой заградительной ленты. Пуленепробиваемый жилет и скрещенные на груди руки лишь подкрепляли его авторитет. Им позволили проехать сквозь заграждение и припарковать машину у парикмахерской, в ста метрах от дома номер 41.
Две «Скорые» стояли, перекрыв собой проезжую часть, на которой толпились обычные полицейские в униформе с рациями, представители дорожной полиции, которые старались отогнать подальше любопытных зевак, а также патрульные с собаками, готовые в любой момент приступить к преследованию или выслеживанию. Еще две машины, стоявшие чуть подальше, свидетельствовали о том, что не обошлось без бригады немедленного реагирования. Йеппе и Саре пришлось пробираться вдоль ограждения сквозь толпу зрителей; люди снимали происходящее на мобильные телефоны и сажали детей на плечи, словно на представлении бродячего цирка.
Йеппе просканировал взглядом путь вплоть до самого здания и увидел желтый жилет, мелькающий на первом этаже в мастерской под квартирой семьи Оманн. «КООРДИНАТОР СПАСАТЕЛЬНОЙ ОПЕРАЦИИ, КОПЕНГАГЕН» — гласила черная надпись на задней части жилета. Йеппе узнал густые усы на почти детском лице, так и не вспомнив имени этого человека, однако понял, что координатор узнал его, а потому он пропустил вежливые формальности и сразу попросил изложить суть событий.
— По словам соседей, все началось около получаса назад. — Усатый говорил быстро и по делу. — Владелец небольшого ресторана, находящегося рядом с мастерской по ремонту мебели, позвонил нам, услышав громкие крики. Семья собралась к обеду — судя по всему, как обычно в это время суток, — когда к ним ворвался захватчик.
— Он идет на контакт?
— Мы через дверь попытались убедить его выслать нам мать семейства, но он не отвечает. Мы слышим, как он жутко орет на них. Кажется, он пьян. — Координатор кивнул кому-то, кто находился за спиной Йеппе.
— Понятно. Мы можем считать это преимуществом для нас?
— Посмотрим. Специальный отряд уже размещается в подъезде дома напротив. Если один из их снайперов возьмет его на мушку, у нас сложится совершенно иная ситуация. — Он махнул в сторону предполагаемого размещения специального отряда.
— А это не слишком большое расстояние? Они действительно смогут попасть в него из такой дали?
Они почти одновременно задрали головы и посмотрели на окна квартиры над конторой, ремонтирующей мебель. В тот же самый миг кто-то из находящихся внутри людей нанес мощный удар по одному из стекол, так что оно угрожающе задребезжало.
Миккель Хустед появился в оконном проеме, левой рукой он крепко держал перед собой в качестве живого щита свою бывшую возлюбленную. Порыв ветра растрепал ее светлые волосы, которые лезли в лицо им обоим. Парень покачнулся и дернул девушку в движении, похожем на танцевальное, чтобы удержать равновесие.
Лицо Лауры Оманн было бледное, но выражало хладнокровие, что делало девушку похожей на куклу с восковым лицом. На улице под ними воцарилась мертвая тишина, все сосредоточили взгляды на паре в оконном проеме. Из открытого окна послышались громкие женские всхлипывания.
Миккель Хустед обернулся на плач:
— Сейчас же прекрати это нытье! Я уже и так ничего не соображаю. — Он вновь повернулся лицом к улице, а затем так крепко стиснул Лауру Оманн в своих объятиях, что она, кажется, на мгновение утратила способность дышать.
Свободной рукой он вытер пот со лба.
— А вы немедленно убирайтесь по домам! Тут обычная семейная ссора. Мы сами разберемся.
Он посмотрел на молодую женщину, которую и не думал отпускать, в расчете на то, что она подтвердит его слова. Она никак не отреагировала. Так они и продолжали, покачиваясь, стоять на фоне окна. Молодая женщина и ее похититель со взглядом, преисполненным пьяной преданности. Затем Миккель Хустед наклонился к ней, чтобы запечатлеть поцелуй на ее устах, и невольно ослабил хватку. В ту же секунду Лаура Оманн вырвалась и убежала в глубину квартиры.
Координатор спасательной операции тут же дал сигнал выбить входную дверь.
Анетта Вернер в очередной раз посмотрела на часы и вытерла вспотевшие ладони о штанины. На часах было 13:47 — прошло ровно две минуты с предыдущего ее взгляда на часы. Впервые за девятнадцать лет работы в полиции Копенгагена она взяла больничный и осталась дома.
Вообще-то утром она проснулась довольно свеженькой, с почти нормальным пульсом. И если она решила остаться дома в разгар криминального расследования, то только потому, что после двух часов дня ей предстояло позвонить врачу и узнать результаты анализов. Она даже мысли не могла допустить, что будет находиться среди коллег в тот момент, когда узнает о предстоящем ей аортокоронарном шунтировании или о том, что она едва ли доживет до своего следующего, сорок четвертого, дня рождения.
Ей слишком повезло в жизни. Вот в чем проблема. Жизнь преподнесла ей все свои дары на блюдечке с голубой каемочкой — любовь, карьеру, железное здоровье, счастье. А теперь все кончено. Она исчерпала квоту. Даже крепкий ночной сон, который она всегда принимала как данность, оказался в прошлом.
Она проснулась в половине четвертого утра и не могла заснуть. Ночью зимняя тьма казалась непроглядной и вечной, и даже спокойное дыхание Свена, лежащего рядом, не могло прогнать ощущения тотального, всеобъемлющего одиночества.
Анетта заставила себя остаться в постели до шести часов утра. Затем не спеша приняла ванну и накрасилась, хотя на работу идти не собиралась. Тот же самый макияж, который она наносила каждое утро с подросткового возраста: радующие ее свежие цвета — синяя подводка для глаз и розовый блеск для губ. Не выглядеть же, в самом деле, как калоша, только потому, что имеешь традиционно мужскую профессию.
Это помогло ей приобрести приличный вид, отражение в зеркале одобрило ее старания улыбкой. Все будет нормально, современные врачи творят чудеса.
Она облачилась в свой любимый костюм свободного покроя и отправилась на длинную прогулку с собаками, которые возбудились от неожиданного моциона с «мамочкой» вдоль берега, который обычно устраивали по воскресеньям. Свежий морской воздух шел на благо всем четверым. Ей даже удалось незаметно бросить в карман пачку сигарет и выкурить две сигареты на набережной, хотя она знала, что Свен и дома не стал бы возражать.
Когда она вернулась домой, он поцеловал ее, не комментируя запах табака, и удалился в свой домашний офис, чтобы она могла спокойно подкрепиться свежеиспеченными булочками. Милый супруг. Она намазала на булочку масло и спокойно сидела, целиком отдавшись счастливому мгновению, свободному от беспокойных мыслей о здоровье и о текущем расследовании. Обычно она завтракала уже в Управлении, иногда успевала перехватить на заправке по дороге в город пару «улиток» с изюмом. Так что теперь Анетта наслаждалась невероятной роскошью своего положения. Замаячившая на горизонте перспектива грядущих диет и перемен в образе жизни заставила Анетту еще больше оценить прелесть домашней кухни.