— Всё, что у тебя осталось? — она почувствовала, как одновременно подступают слёзы и гнев. — Бьёрн покончил с собой не потому, что ты подвёл его, Харри, а потому что это сделала я, — она уже почти кричала и, остановившись и прислушавшись к звукам из детской, понизила голос. — Мы с ним жили вместе, он считал себя счастливым отцом нашего ребёнка. Да, он знал, что я чувствую к тебе. Мы это не обсуждали, но он знал. Он также знал — или думал, что знает, — что может доверять мне. Спасибо за предложение разделить вину, Харри, но это касается только меня. Понятно?
Харри уставился в свою чашку. Он явно не планировал затевать этот спор. Хорошо. В то же время что-то было не так. «Чувство вины — это всё, что у меня осталось». Было ли здесь что-то, что она поняла неправильно? Или он чего-то недоговаривал?
— Разве это не трагично? — сказал он. — Что любовь убивает тех, кто нам дорог.
Она медленно кивнула.
— Звучит по-шекспировски, — ответила она, изучая его лицо, — «…тех, кто нам дорог». Почему в форме множественного числа?
— Послушай, я лучше вернусь в отель и поработаю, — сказал он, и ножка стула царапнула пол. — Спасибо, что позволила мне… — он кивнул в сторону детской.
— Тебе спасибо, — сказала она тихо, задумчиво.
Прим лежал под одеялом, уставившись в потолок.
Было уже близко к полуночи, и на полицейской волне сообщениями обменивались с регулярным, обнадёживающим жужжанием. И всё равно он не мог заснуть. Отчасти потому, что он боялся завтрашнего дня, но главным образом потому, что был взволнован. Он был вместе с Ней. И теперь он был почти уверен. Она тоже любила его. Они говорили о музыке. Она проявляла интерес к этому. А также к его сочинениям, как сказала она. Но они избегали разговоров о двух мёртвых девушках. Это была тема, которую, вероятно, обсуждали все остальные вокруг них. Конечно, никто из них не обладал той же информацией, которой владели они вдвоём. Если бы только они были в курсе! Если бы только она была в курсе, что он знает больше неё. В какой-то момент у него действительно возникло искушение рассказать ей всё, искушение, похожее на непреодолимое желание броситься в пропасть с моста, которое чувствуешь стоя у его перил. Например, с моста, ведущего с материка на остров Несейю[36] в три часа ночи в одну из суббот в мае, когда ты только что понял, что та, кого ты считал Ею, не хочет тебя. Но это было давным-давно, он пережил это, и теперь двигается дальше. Продвинулся дальше, чем она. В последний раз, когда он слышал о ней, её жизнь зашла в тупик, как и её брак. Возможно, скоро она прочтёт о нём, прочтёт всех тех, кто восхваляет его, и тогда, возможно, она подумает, что вот он, он мог бы быть моим. Да, тогда она пожалеет.
Но до этого нужно было кое-что сделать.
Например, позаботиться о делах, которые надо сделать завтра.
Она станет третьей.
Нет, он не ждал этого с нетерпением. Только сумасшедший ждал бы. Но это нужно было сделать. Ему нужно было преодолеть сомнения, моральное сопротивление, которое испытывает любой нормальный человек, сталкиваясь с такой задачей. Говоря о чувствах, ему нужно было помнить, что не месть была его целью. Если он об этом забудет, то может сбиться с пути и потерпеть неудачу. Месть была всего лишь наградой, которую он сам себе назначал, побочным продуктом истинной цели. И когда всё будет закончено, они будут целовать ему ноги. Наконец-то.
Глава 27
Суббота
— Значит, полицейские работают и по выходным, — сказал Венг, изучая пустой пакет.
— Не все, — ответил Сон Мин, присев у корзины в углу и потрепав за ухом бульдога.
— «Хиллман Пэтс», — прочитал вслух фермер. — Нет, не могу сказать, что я даю это своей собаке.
— Хорошо, — вздохнул Сон Мин, поднимаясь на ноги. — Я просто должен был проверить.
Крис предложил сегодня прогуляться у озера Согнсванн и был возмущён, когда Сон Мин сказал, что ему нужно работать. Поскольку Крис знал, что это неправда, ему не нужно работать. Иногда такие вещи бывает трудно объяснить другим людям. Венг вернул пакет Сон Мину.
— Но я уже видел этот пакет раньше, — сказал Венг.
— Видел? — удивлённо спросил Сон Мин.
— Да. Пару недель назад. Вот там в лесу, на краю луга, на стволе упавшего дерева сидел какой-то парень, — он указал на кухонное окно. — И держал такой пакет.
Сон Мин выглянул в окно. До опушки леса было не менее ста метров.
— Я воспользовался этим, — сказал Венг, заметив явный скептицизм Сон Мина, и взял бинокль фирмы «Цейс», лежавший на стопке автомобильных журналов на кухонном столе. — Увеличивает в двадцать раз. Как если бы я стоял рядом с ним. Я узнал этот пакет из-за эрдельтерьера на упаковке, хотя в тот момент я не знал, что это антипаразитарное средство. Тот парень ел его.
— Он его ел? Ты уверен?
— О, да. Съел всё до остатка, очевидно, потому что потом он скомкал пакет и бросил его на землю. Подонок. Я вышел, чтобы высказать ему всё, что о нём думаю, но он встал и ушёл, как только я вышел на улицу. Я дошёл до того места, но в этот день дул порывистый северный ветер, так что пакет, должно быть, уже унесло ветром в лес.
Сон Мин почувствовал, как учащается его пульс. Полицейская работа такого плана окупалась в одном случае из ста, но когда это случалось, ты мог сорвать джекпот, позволяющий раскрыть всё дело, в котором до сих пор не было ни единой зацепки. Он сглотнул.
— То есть, Венг, ты можешь описать этого человека?
Фермер посмотрел на Сон Мина. Потом грустно улыбнулся и покачал головой.
— Но ты же сам сказал, что видел его так хорошо, как будто стоял рядом с ним.
Сон Мин мог слышать разочарование в своём голосе.
— Да-а-а. Но пакет был прямо на линии моего обзора, а когда он его выбросил, то надел маску, прежде чем я успел его хорошенько рассмотреть.
— Он был в маске?
— Ага. И в солнцезащитных очках и бейсболке. На самом деле я почти не видел его лица.
— Тебе не показалось странным, что человек в одиночестве в лесу носит маску, хотя все остальные уже давно перестали это делать?
— Да. Но здесь, в лесу, полно странных людей, не так ли?
Сон Мин понимал, что в этих словах Венга была самоирония, но был не в настроении улыбнуться.
Харри стоял перед надгробием и чувствовал, как дождевая вода с мягкой земли просачивается в его ботинки. Серый утренний свет пробивался сквозь облака. Он не спал до пяти утра, читая отчёты. Поспал три часа, затем продолжил чтение. И понял теперь, почему расследование зашло в тупик. Проделанная работа казалась хорошей, тщательной, но в ней не было ничего. Абсолютно ничего. Он пришёл сюда, чтобы проветрить голову. Он не просмотрел и трети всех отчётов.
Её имя было высечено белым на сером камне. Ракель Фёуке. Он не совсем понимал почему, но прямо сейчас был рад, что она не взяла его фамилию.
Он огляделся. У других могил тоже были люди. Вероятно, их было больше, чем обычно, поскольку была суббота. Но они были так далеко, что он решил, что может говорить вслух, и они его не услышат. Он рассказал ей, что говорил с Олегом по телефону. Что тот в порядке, ему нравится там на севере, но он подумывает подать заявку на работу в полиции.
— СБП[37], — сказал Харри. — Хочет пойти по стопам своей матери.
Харри также рассказал ей, что звонил Сес. У неё были небольшие проблемы со здоровьем, но сейчас ей лучше, и она вернулась к работе в супермаркете. Хотела, чтобы он приехал навестить их с парнем в Кристиансанн.
— Я сказал, что посмотрю, получится ли у меня прежде… чем станет слишком поздно. У меня есть небольшие проблемы с кое-какими мексиканцами. Они собираются убить меня и женщину, похожую на мою мать, если только я или полиция не раскроем эти убийства в течение следующих трёх дней. — Харри посмеялся. — У меня грибковая инфекция ногтей, а в остальном я в порядке. Так что, с твоими людьми всё хорошо. Это всегда было самым важным для тебя. Ты сама была не так важна. Ты бы даже не захотела, чтобы за твою смерть отомстили, если бы это зависело от тебя. Но это не зависело. И я хотел мести. Это, без сомнения, делает меня худшим человеком, чем ты, но я был бы таковым даже без чёртовой жажды мести. Это как сексуальное желание. Пусть ты разочаровываешься каждый раз, когда мстишь, даже зная, что будешь разочарован и в следующий раз, тебе просто необходимо довести дело до конца. И когда я чувствую это, это грёбаное желание, мне кажется, что я в шкуре серийного убийцы. Потому что это чувство отмщения за то, что у меня отняли, настолько хорошо, что иногда хочется что-то потерять, что-то, что я люблю. Только затем, чтобы мстить. Понимаешь?
Харри почувствовал ком в горле. Конечно, она понимала. Это было то, чего ему больше всего не хватало. Его женщины, Ракель, которая понимала и принимала практически всё в своём странном муже. Не всё. Но многое. Чертовски многое.
— Проблема, — сказал Харри, прочищая горло, — разумеется, в том, что после тебя мне уже нечего терять. Больше не за что мстить, Ракель.
Харри стоял неподвижно. Посмотрел вниз на свои ботинки, утопающие в траве, кожа потемнела там, где пропиталась водой. Он поднял глаза. Возле церкви, на ступеньках, он увидел фигуру, которая просто стояла и смотрела. Было в этой фигуре что-то знакомое, и он понял, что это священник. Казалось, он смотрит в сторону Харри.
Зазвонил телефон. Это был Юхан Крон.
— Говорите, — сказал Харри.
— Мне только что позвонили. И не кто попало. Сам министр юстиции.
— Страна маленькая, так что не говори мне, что был так уж ошеломлён. Ну что, нам конец?
— Я думал, что он звонит, чтобы сообщить мне именно об этом, после той статьи в «ВГ». И, естественно, я был удивлён тем, что Бельман звонит лично. Такие вещи обычно сообщаются по формальным каналам. То есть люди, с которыми я ожидал связаться…
— Не то чтобы я был чересчур занят субботним утром, Крон, но не мог бы ты перемотать вперёд до того, что сказал Бельман?