Патрисия стремилась увидеться с Фрэнком Делукой каждый раз, когда только это было возможно. Если она приходила на работу, а он уже был в аптеке, она подходила к аптеке и махала ему рукой, давая ему знать, что она пришла. Если магазин открывал не он, а он приходил позже, она ждала его и махала рукой, когда он проходил через общие двери. Она подавала ему кофе в его перерыв, а в свой бродила по большой аптеке, пока не отыщет его – выписывающим рецепты, обустраивающим витрину, проверяющим чеки в кассовом аппарате: он мог быть где угодно, но Патрисия всегда его находила. Где бы он ни был, она подходила и затевала с ним праздную светскую беседу, просто чтобы побыть рядом и услышать звук его голоса, который казался самым чудесным и сладким из всех, что она когда-либо слышала, и она спрашивала себя, разве есть что-то в этом мужчине не чудесное?
Редкий день «Патриш» не встречалась шесть, восемь и даже больше раз со «своим» Фрэнком, как она мысленно его называла. И когда она не могла с ним поговорить, потому что он находился за перегородкой аптеки или был занят, она бродила по аптеке, чтобы шпионить за ним. Едва увидев с другой женщиной, она ревновала. Если он болтал с клиенткой и она замечала, позже она спрашивала:
– Кто та блондинка, с которой вы были так любезны сегодня утром?
Делука всегда был начеку.
– Какая блондинка?
– Знаете, какая блондинка, – упрекнула она. – Та, с которой вы говорили в отделе спиртных напитков. Та, в теле.
– Я не помню, – невозмутимо парировал он. – Думаю, просто покупательница.
– Да, конечно, – она бросила на него свой самый искушенный взгляд, а затем обвинила самым обыденным тоном, на который только была способна: – Я думаю, вы любите пофлиртовать, Фрэнк.
– Я думаю, вы тоже, Патриш.
– Только с вами, – честно сказала она. – Больше я ни с кем не флиртую.
И это правда. Войди в «Коркиз» Пол Ньюман, она бы не взглянула на него дважды. Фрэнк Делука был единственным мужчиной в мире, точка.
Однажды она увидела, как он долго разговаривает с привлекательной темноволосой женщиной, которую он позже проводил через весь магазин к входным дверям, а затем, когда она выходила, поцеловал в щеку. Патрисия не смогла потом не высказаться на эту тему.
– Я полагаю, – холодно заметила она, – что женщина, которую вы поцеловали на прощание у дверей, тоже просто покупательница?
– Нет, она особенная покупательница, – поддразнил он. Ее ревность и гнев были очевидны.
– И много у вас «особенных» покупательниц?
– Нет, только одна.
– Что в ней такого особенного?
Было ясно, что Патрисия приближается к точке кипения.
– Особенного в ней только то, что она моя младшая сестра, – совершенно спокойно сказал он.
– Ой.
Патрисии захотелось исчезнуть. Просто исчезнуть. Никогда еще она не чувствовала себя такой дурой. Ей даже не приходило в голову, что отношения между Фрэнком и женщиной могли быть невинными. Никогда не приходило в голову. Она угодила в свою первую колдобину на дороге взрослых отношений.
Делука улыбнулся.
– Я вправе поцеловать ее?
– Более или менее, – неохотно признала Патрисия. Она смущенно улыбнулась и быстро коснулась его руки. – Извините, Фрэнк.
Делука ей подмигнул. Подмигивание говорило ей о многом: он понимал, он проявлял заботу, он прощал.
Боже, он был прекрасен.
С месяц после того, как она вернулась в школу и к работе на неполный день, Делука сказал ей во время перерыва на кофе:
– Патриш, вам нравится работать в «Коркиз»?
– Конечно, – ответила она.
– А если я предложу вам работу, вы мне откажете?
– Вы же знаете, что не откажу, – серьезно сказала она ему. Она дошла до того, что не могла отказать ему ни в чем.
– Вы надо мной шутите? – спросила она после паузы.
– Нет. Я думал о том, чтобы попросить вас перейти в аптеку. Вам уже восемнадцать, и это ваш последний год в старшей школе. Если вы будете работать неполный рабочий день в «Уолгрин», закончив учебу, вы сможете сразу перейти на постоянную работу, а не искать ее. Что думаете?
Она думала, что ей не восемнадцать, это не последний год в старшей школе, и она не имеет ни малейшего представления, как долго она сможет продолжать обманывать. Но в тот момент это не имело значения. Фрэнк хотел, чтобы она работала на него!
– Я думаю, что это отличная идея, – сказала она восторженно.
– Я хотел бы предложить вам косметику, – сказал Делука. – Работа за прилавком, где можно носить красивую одежду и наряжаться. Работа в «Коркиз» – детская. Вы не ребенок, вы женщина.
Патрисия уставилась на него. Косметика! Боже! Это был лучший отдел по всей аптеке. Она не могла поверить своим ушам.
– Вы можете начать как стажер на полставки, – сказал Делука. – Там поочередно работает пара очень знающих женщин, которые могут научить вас всему – что мы предлагаем, как продавать, как заказывать и пополнять запасы. К тому времени, когда вы в следующем году окончите школу, вы будете иметь право на работу в течение полного рабочего дня. Следующий шаг после этого – менеджер отдела.
– Вы серьезно? – не могла поверить своему счастью она.
– Конечно, я серьезно.
– И вы думаете, «Уолгрин» возьмет меня на работу?
– Патриш, – напомнил он ей, – я начальник. На работу беру я.
Он заговорщически ей подмигнул.
– Думаю, с получением работы у вас проблемы не возникнет.
В тот же день Делука дал ей заявление о приеме на работу. Ночью в своей спальне она внимательно и аккуратно заполнила его, изменив дату рождения с июня 1956 года на июнь 1954 года. Не без трепета, поскольку в первом заявлении на работу в «Коркиз» она указала настоящую дату. Если Фрэнк вдруг их сравнит, он наверняка потребует у нее объяснений относительно ее возраста – и тогда ее жизнь будет разрушена навсегда.
На следующий день она отдала заявление Делуке и все утро провела в ожидании чего-то ужасного. Когда он пришел выпить кофе, она изучала выражение его лица – не разоблачил ли он ее. Она опасалась, что Фрэнк, такой честный, уличив ее в преднамеренной черным по белому лжи, навсегда в ней разочаруется. Какая разница, сколько ей лет, ради всего святого? Она ненавидела свой возраст, она испытывала лютое отвращение к тому факту, что ей всего шестнадцать!
Но ближе к концу дня ее молодая жизнь снова наполнилась солнечным светом, когда Делука вошел, коротко переговорил с Юнис, а затем сказал ей:
– Ну, Патриш, все готово. Я сказал Юнис начать поиски замены тебе. Как только она ее найдет, ты можешь переходить в аптеку.
– Боже, я не могу в это поверить! – вскрикнула Патрисия. Ее лицо засияло от радости. – Я так счастлива!
Ей хотелось обнять Фрэнка Делуку и покрыть его поцелуями. Но это было невозможно сделать на виду у посетителей «Коркиз» и у Юнис, и она просто всплеснула руками от радости. Делука широко улыбался ее удовольствию, что еще больше усилило для нее наслаждение моментом. Патрисия повернулась к Юнис, чтобы разделить свое счастье с ней, но Юнис на Патрисию не смотрела, она смотрела на Делуку – холодным, мрачным взглядом, который на миг заставил Патрисию насупить темные брови. Однако она не собиралась позволять неодобрению Юнис убить свой восторг. Мужем Юнис был водитель грузовика с пивом. Лучшее, что она о нем рассказывала, была его способность определять породу деревьев, а целью их жизни было перебраться в трейлер. Как Юнис могла понять уже лелеемую Патрисией мечту: брак с состоявшимся, образованным профессионалом, хороший дом в пригороде – даже лучше, чем дом Коломбо, на большом участке, с белым забором из штакетника, семья, двое детей: старший – маленький мальчик Фрэнк для Фрэнка Делуки и младшая – маленькая девочка для нее, которую она назовет Мэри в честь матери.
На осуждающий взгляд старшей женщины Патрисия отреагировала так же, как и на ее же универсальный совет, – пожав плечами. Патрисия снова обратила взор на своего героя-рыцаря-чемпиона, своего полубога аптеки, своего избавителя от заурядности, пилота, который на невесомых крыльях перенесет ее в чудесный мир Косметики, Взрослости и Вечного счастья.
– Фрэнк, я никогда не смогу вам за это отплатить, – вне себя от радости сказала она ему.
– Видеть вас такой счастливой оплачивает все сполна, Патриш, – ответил он.
Ей не хватало прозорливости, чтобы понимать, что оплата еще даже не началась.
Однажды вечером, когда Патрисия еще работала в «Коркиз», Делука вышел на час раньше и ждал ее. Он знал, что по окончании работы она обычно шла к большой парковке на Арлингтон-Хайтс-роуд, переходила ее, как только позволяло движение, и заходила в свой жилой квартал. Делука сидел в машине с опущенным окном на парковке, где Патрисия обычно переходила дорогу, и курил сигарету, когда она подошла.
– Привет, – сказал он.
– Привет.
Она не удивилась, поскольку с того дня, как было объявлено о ее переводе в аптеку, ожидала, что он начнет подбивать к ней клинья. Она даже подготовилась, походя сообщив родителям, что согласилась работать в позднюю смену, чтобы заменить другую девушку, которая выходит замуж и идет на девичник.
– Это может быть в любой вечер, – сказала Патрисия родителям, – и когда я не приду домой, вы будете знать, где я.
Это была ее первая ложь ради Фрэнка Делуки.
– Тебе нужно идти прямо домой? – спросил Делука, когда Патрисия остановилась у его машины.
Она покачала головой.
– Нет.
– Хочешь прокатиться?
– Ладно.
Без колебаний, без опасений. Он делал то, чего она ждала.
Патрисия села в его машину, и Делука выехал на бульвар. Когда он развернулся и направился на север, ее охватило чувство дежавю. Точно как Джек Формаски, когда впервые подобрал ее перед кинотеатром «Синема Тю», который можно было увидеть с того места, где припарковался Фрэнк. И она подозревала, что Фрэнк скорее всего ехал туда же, куда и Джек тогда: в лесной заповедник. Она не могла не испытать разочарования, почему-то ей казалось неправильным, что Фрэнк делал то же, что и Джек. Когда Делука наконец свернул на главную дорогу, разделявшую лес пополам, она вынуждена была сказать себе, что, вероятно, ведет себя глупо. Возможно,