все парни первый раз возят всех девушек сюда.
– Припаркуемся? – спросил Делука, притормаживая.
– Хорошо.
Она начала нервничать, даже немного испугалась.
Рядом с ней не подросток, не Джек. Совладать со страстью Фрэнка Делуки, приставаниями Фрэнка Делуки, возможными угрозами физической расправы со стороны Фрэнка Делуки ей не удастся. Хотя верховодить она и не собиралась, и все, безусловно, шло так, как она желала, тем не менее в ней нарастало чувство незащищенности.
– По-моему, все в порядке, – сказал Делука, съезжая с главной дороги на короткую дорожку, которая заканчивалась у подножия невысокого травянистого холма. Едва выключив двигатель и фары, Делука заерзал на сиденье и привлек ее к себе. Она приоткрыла губы, когда он наклонился к ней, и они впервые поцеловались. Это был долгий, медленный, теплый поцелуй, мягкий и сухой, несмотря на открытые рты. Одной рукой он держал ее за плечи, а другая лежала высоко на ее повернутом к нему правом бедре. Он не щупал ее, не хватал, не тискал, не торопил. Патрисии казалось, что он точно знает, чего он хочет, и никуда не спешит. Как она и ожидала, он все контролировал.
Они поцеловались второй раз, третий раз, а затем поцелуи перестали быть одиночными и превратились в длинную чреду, сливающихся друг с другом и между собой. Патрисия впервые почувствовала в нем нарастающее желание – не в поцелуях, а в том, как его руки внезапно сжали ее тело, словно ему требовалось удостовериться, что она не сможет вырваться.
Наконец они расцепились, и Делука сказал:
– Давай перейдем на заднее сиденье.
Он уложил ее на подушку, расстегнул на ней блузку и ловко, мастерски сняв лямки бюстгальтера, стянул его вниз на талию. Он принялся целовать ее соски, попеременно касаясь губами и сжимая ладонью то одну, то другую грудь. Патрисия запрокинула голову, опустила веки, губы ее были раскрыты. Она не стонала, но явственные глубокие вздохи выдавали чувствительность ее сосков, не раз твердевших под одеждой от одного присутствия Фрэнка, звука его голоса, а теперь его губы охватывали их, его язык дразнил их…
– Тебе хорошо? – шепотом спросил Делука.
– Д-да.
– Я знаю много способов сделать тебе хорошо, – сказал он ей. – Приподнимись…
Слушаясь его рук, Патрисия приподняла ягодицы с сиденья и почувствовала, как Делука расстегнул молнию на ее юбке, стянул ее трусики к лодыжкам и снял. Он положил их на пассажирское сиденье, а затем осторожно поднял ее правую ногу и положил себе на плечо. Его голова наклонилась к ней, и она почувствовала его поцелуи в своих густых лобковых волосах. По мере нарастания ее желания дыхание у нее становилось прерывистым. Он стал медленно, нежно облизывать ее вульву снизу вверх, смачивая волосы, раздвигая их, доставая до ее гладких губ, влажно скользя вверх к крошечной слезинке ее клитора. Когда язык нашел его, ему хватило секундного касания, прежде чем тело Патрисии напряглось и она достигла кульминации.
– О боже!
Она обеими руками оттолкнула его голову. Эйфория была настолько сильна, что продолжать она не могла, сверхчувствительность делала ощущения невыносимыми.
– Тебе понравилось? – спросил Делука. В темноте и после кульминации его голос казался очень далеким.
– Господи, да, – ответила она.
Она заметила, что его руки двигались в темноте, и она поняла, что он, видимо, раздевается. Вскоре он стоял на коленях на подушке между ее ног, и она чувствовала, как головка его эрегированного члена движется вверх и вниз по мокрой дорожке, проложенной его языком. Затем поглаживание прекратилось, и она почувствовала, как головка входит между нежными губами. Она непроизвольно вздохнула, и движение внутрь прекратилось.
– Тебе больно?
– Да.
– Ты такая тесная, – сказал он. Это была не жалоба.
После минуты тишины он спросил:
– Ты девственница? – даже в его шепоте слышалось недоверие.
– Да.
– Господи, – пробормотал он себе под нос.
– Наверное, будет больно, – сказал он ей.
– Сделай мне больно, – сказала Патрисия.
– У тебя может пойти кровь.
– Заставь меня истекать кровью.
– Как только я начну, я вставлю его до конца, – предупредил он.
«Конечно, – подумала она. – Он пойдет до конца».
Она схватила его за плечи под рубашкой, которую он так и не снял.
– Давай, – сказала она.
Боль была мучительной.
26Июнь 1976 года
Следователи Рэя Роуза опросили всех сотрудников «Уолгрин» в Элк-Гроув-Виллидж, когда-либо знавших Патрисию Коломбо. Вопросы задавали преимущественно о Патрисии, но поскольку Роуз подозревал ее любовника, Фрэнка Делуку, исподволь расспрашивали и о фармацевте. Делука, отпущенный после того, как Патрисия подписала заявление, перешел в другой офис «Уолгрин», и сотрудники Элк-Гроув могли говорить свободно. Одна из них, Грейс Мейсон, поведала о разговоре о пистолете, из-за которого Делука явно был ею недоволен. История была настолько интересной, что Роуз попросил Грейс Мейсон приехать в Департамент полиции для еще одного разговора. Она приехала с мужем Ллойдом.
– Я даже не помню, когда это произошло, – сказала миссис Мейсон Роузу, – но точно до убийства семьи Патти. В отделе косметики с Патти работала женщина Джой Хейсек. В «Уолгрин» она не первый год и раньше работала с Фрэнком Делукой в другом магазине. Они явно были хорошими друзьями. Джой – пышная блондинка и всегда привлекала мужчин.
– Очевидно, Джой сказала Делуке, что кто-то ей докучает – звонки по телефону, слежка или что-то в этом роде, точно не скажу, в чем было дело, – но Джой хотела пистолет, по ее словам, для защиты. Делука пообещал достать. Ну, Джой и рассказала об этом мне, а я по наивности ляпнула Делуке, как мило с его стороны попытаться ей помочь. Я и не думала, что это надо скрывать, Джой рассказала мне об этом совершенно открыто. А Делука просто взорвался. Он в недвусмысленных выражениях дал мне понять, что я не должна об этом больше никому говорить. Он сказал – я точно помню его слова: «Скоро произойдет что-то серьезное», и он не хочет, чтобы полиция могла связать его с пистолетом. Именно так он и сказал: «Связать его с пистолетом».
– И это все? – спросил Рэй Роуз. – О пистолете больше ничего не было сказано? И вы пистолет никогда не видели?
– Не тот пистолет, – сказала Грейс Мейсон. – Я имею в виду, не тот пистолет, который Делука должен был достать для Джой. Но однажды вечером, когда Делука, Патти и я обедали, Патти открыла сумочку, и я увидел в ней маленький пистолет. Один из тех, что умещаются в ладони.
«Дерринджер», – подумал Роуз. О нем он знал. Его интересовало наличие еще одного пистолета, который Делука, возможно, передавал этой Джой Хейсек, поскольку пистолет – орудие убийства Фрэнка, Мэри и Майкла Коломбо – найден не был.
Однако Грейс Мейсон не могла ничего сказать Роузу, а допрошенная позже Джой Хейсек отрицала, что Делука давал ей пистолет, хотя и призналась, что разговоры о пистолете имели место.
– После убийств, – спросил Роуз миссис Мейсон, – вы заподозрили, что к преступлению могла быть причастна Патти? Или Делука?
– Нет, – сказала Грейс Мейсон. – Кое-кто в магазине заподозрил, но не я. Я не думала, что убили Патти и Делука.
Она замолчала и пристально посмотрела Роузу в глаза.
– Потом, – добавила она, – Берт Грин сказал нам с мужем, что Делука признался ему в убийствах.
Рэй Роуз сумел сохранить на лице непроницаемое выражение, хотя эти слова были подобны огромной дозе адреналина, устремившейся прямо ему в кровь. «Потом Берт Грин сказал нам с мужем, что Делука признался ему в убийствах».
Молча барабаня пальцами по столу, Роуз размышлял о Берте Грине. Молодой заместитель менеджера в аптеке под началом Делуки, он продолжал работать в Элк-Гроув. Известно, что они были близкими друзьями, вместе ходили выпить, и примерно за месяц до убийств Делука повысил Грина до менеджера большого отдела по продаже спиртных напитков («Уолгрин» был аптечным магазином расширенного формата – в нем продавались и журналы, и косметика, и напитки). Грин был одним из немногих сотрудников «Уолгрин», не готовых искренне сотрудничать с полицией. Он сказал, что ничего не знает ни об убийствах, ни о Делуке, ни о Патрисии Коломбо, ни о чем еще. Отношение скорее враждебное. Теперь Роузу начинало казаться, что Грин знает довольно много.
Рэй Роуз понимал, что в этом разговоре с Грейс Мейсон он шел по тонкому льду слухов, недопустимых в суде: Делука что-то рассказал Берту Грину, который, в свою очередь, сказал Грейс Мейсон, которая теперь рассказывала Рэю Роузу, – но в таком деле, деле без свидетелей, без орудия убийства, деле, кишащем опытными лжецами, интриганами и привычными преступниками, в расчет принималась каждая капля информации. Потому Рэй Роуз продолжал.
– Когда произошел этот разговор? – спросил он миссис Мейсон. – Когда Берт Грин вам с мужем это сказал?
– Некоторое время спустя после убийств, я не помню, сколько прошло времени, – сказала Грейс Мейсон. – Берт был у нас дома. Он и мы с мужем смотрели телевизор. Я не знаю, кто затронул эту тему, но Берт сразу сказал нам с Ллойдом, что на следующее утро после того, как полиция заявила, что Коломбо убиты, но за пару дней до того, как нашли тела, Делука сказал ему, что убил их всех. Берт сказал, что Делука в подробностях рассказал ему, как он убивал и все такое. Именно тогда я впервые поверила, что Патти и Делука действительно убили. И до сих пор верю этому.
Взгляд Грейс Мейсон посуровел.
– Я надеюсь, что с ними поступят именно так, как поступили они.
Об оружии, возможно, ставшем орудием убийств, Рэй Роуз говорил с еще одним человеком, хорошим приятелем Лэнни Митчелла, Романом Собчински. Только с ним Роуз провел не вежливую беседу, как с Грейс Мейсон, а настоящий допрос. С бывшим полицейским, мелким воришкой, семьянином, путавшимся с малолетками, и, если не фактическим соучастником, то с явным