В какой-то момент, когда я поставил под сомнение один из ее выводов, она стала враждебной.
– Послушайте, я вас не знала, – огрызнулась она. – Я не просила вас приходить пятнадцать лет спустя и портить мне жизнь своей проклятой книгой.
– Патрисия, я не порчу вам жизнь, – сказал я. – Вы сами ее давным-давно испортили.
– Когда я начинала беседы с вами, я не хотела, чтобы дело зашло так далеко, – пожаловалась она. – Я не собиралась вам так много рассказывать. Знаете, на самом деле это дерьмо мне не нужно, вы или ваша книга мне не нужны.
– Послушайте, – спокойно сказал я ей, – вам чертовски повезло, что у вас есть я, вы просто еще этого не понимаете. Рано или поздно кто-то напишет о вас книгу. Несколько минут назад вы упомянули, что вы были в отчаянии. Вам пришлось бы по душе, если бы я был каким-то принстонским засранцем из Лиги Плюща, чье худшее отчаяние – когда на брюках молния заела? Я понимаю вас, понимаю Коломбо и понимаю Делуку. Я с тех же улиц Чикаго, что и вы, только ко мне они были куда суровее, чем к кому-либо из вас, мой старик никогда не перевозил меня в пригород, на этих улицах я оставался в течение долгого, очень долгого времени. С отчаянием я познакомился, как и вы, на собственной шкуре. Я знаю, что значит оказаться так глубоко загнанным в угол, что идешь на все, чтобы из него выбраться, снова задышать. Немногие авторы поймут такое эмоциональное состояние, большинство из них даже не попытаются: они будут смотреть на вас, как на какое-то исчадие ада, какое-то чудовище. Скажут, что вы родились злой, на чем и успокоятся. Вы хотите, чтобы окончательный приговор вам был: Патти Коломбо – вырожденка?
Ее молчание подсказывало мне, что этого она не хотела.
Такого рода противостояние неизбежно вспыхивает, когда один человек подходит к сути другого слишком близко. Со мной такое случалось прежде, с другими людьми. Но с Патрисией мне всегда удавалось его обходить и возвращаться к нашей работе, потому что мы оба знали, что эту работу необходимо сделать.
– Хорошо, – говорила Патрисия, закуривая десятую, пятнадцатую или двадцатую за свидание сигарету. – О чем вы хотите поговорить сейчас?
– Давайте еще поговорим о Лэнни Митчелле. Что случилось после того, как Лэнни предложил убить ваших родителей?
Патрисия опустила взгляд и посмотрела на столешницу, глаза у нее сузились, когда она снова обратилась к кошмарам своих воспоминаний.
36Ноябрь 1975 года
Самым неподходящим элементом союза Патрисии Коломбо и Лэнни Митчелла, и самым ироничным, был тот факт, что это оказались первые взрослые отношения Патрисии, и, вступая в них, она была до конца честна. С Лэнни она была полностью и безоговорочно искренна, как ни с кем за последние несколько лет: ни с родителями, ни с подругами, ни с учителями, ни с коллегами, ни даже с любовником, заботу о котором провозглашала важнее жизни. Теперь, оказавшись на грани жизни и смерти, она решила, что должна властвовать правда, – и присягнула в верности убежденному, привычному и усердному лжецу, каким он впоследствии признал себя под присягой.
Для Лэнни Митчелла, когда он общался с женщиной, которую хотел соблазнить, обмануть или иным образом использовать, правды просто не существовало. Вряд ли он когда-либо сказал Патрисии хоть слово правды. Когда она спросила его, почему он «старается» для Романа, он сказал: «Ну, я был заместителем шерифа округа Кук, но меня уволили. У Романа есть связи, и я жду, когда он вернет меня на службу». Тогда Патрисия впервые осознала, что он не был действующим полицейским.
Когда она спросила, сколько обычно стоит «устранение», он сразу же назвал цифру. «Текущая цена – десять тысяч на человека», – сказал он. Что бы то ни было, ответ у Лэнни всегда имелся.
Их первое обсуждение убийства в кабинете Лэнни после обеда в «Макдоналдсе» прервало появление покупателя, которого ждал Лэнни.
– Это займет некоторое время, – сказал он ей. – Давай поговорим завтра. Позвони мне.
В тот день Патрисия покинула автосалон, ничуть не сомневаясь, что нашла киллера, который убьет отца, прежде чем тот убьет Фрэнка Делуку.
Патрисия снова позвонила Лэнни, и они договорились встретиться в «Данкин Донатс», когда там будет мало народу. Они встретились и сели с кофе и пончиками в самый дальний угол.
– То, что ты сказал на днях, было серьезно? – спросила она.
– Конечно, я серьезно. Я ведь сказал, что помогу тебе?
– Хорошо, я хочу, чтобы ты это сделал.
– Точно?
– Точно.
– Хорошо.
Лэнни явно сразу же принялся хитрить.
– Первым делом я хочу, чтобы ты кратко обрисовала мне дом, в котором они живут: планы этажей, типы замков, кто где спит, расписание и привычки всех жильцов, описания каждого.
Все это он произнес с невозмутимым видом. Лэнни-киллер.
– Я дам тебе все, что тебе нужно, – заверила его Патрисия.
– А что насчет денег? – спросил он. Помимо секса, Лэнни также хотел заработать несколько долларов.
Патрисия заверила его, что когда все закончится, денег будет много. Она и брат будут единственными наследниками. Оба родителя сказали Патрисии, что они исключили ее из своих завещаний. Но если их не станет, она все равно будет опекуном Майкла, поэтому все равно она будет управлять имуществом. «Пусть отец делает все, что хочет, со своим долбаным завещанием», – подумала она. Причиной всех проблем был он.
Лэнни согласился подождать выплаты до момента после совершения нападения.
– Оно готовится? – спросила Патрисия. – Оно произойдет?
– Обязательно, – гарантировал Лэнни. – После того, как ты принесешь мне то, о чем я просил.
Когда они расстались на парковке «Данкин Донатс» и Лэнни уехал, Патрисия несколько минут сидела в машине, глядя в пространство. Она не могла поверить, что все настолько просто.
На суде выяснилось, что после каждой встречи с Патрисией Коломбо Лэнни звонил своему другу Роману.
Когда он позвонил после первой встречи в «Макдоналдсе», Роман захотел узнать все детали. Он был таким же хитрым и изворотливым, как Лэнни. Хотя прежде он работал заместителем шерифа округа Кук, да и в то время занимал в его же администрации весьма завидную должность рекрутера государственной службы, был он мелким воришкой. Первый раз его судили еще в 1960 году, и не менее чем в четырех пригородах Чикаго его арестовывали за воровство и кражи в магазинах. Его назначение заместителем шерифа красноречиво говорит о процессе отбора сотрудников правоохранительных органов округа Кук, а его многолетняя работа в окружной администрации рекрутером государственной службы противоречит всем основополагающим принципам государственной службы.
В то время, когда Роман Собчински встретил Патрисию Коломбо, он продолжал работать рекрутером, но округ благодаря процедурам оценки сотрудников, похоже, постепенно обратил внимание на его недобросовестность. Числовая оценка по пяти аспектам его профессиональной деятельности – трудовым навыкам, количеству и качеству выполняемой работы и т. д. – в августе 1973 года составила в среднем 84, всего на два балла ниже уровня отличного сотрудника. А менее чем два года спустя, в сентябре 1975 года, он опустился до 79 баллов, что всего на четыре балла выше минимальной планки неполного соответствия требованиям занимаемой должности. В частности, оценка количества выполненных им работ упала с 85 до 76, а его трудовых навыков – с 80 до 75. Роман медленно, но верно катился под гору.
Роман заинтересовался рассказом Лэнни Митчелла. В этом наивном, поверхностном девятнадцатилетнем создании, каким была Патти Коломбо, он разглядел неограниченные возможности для манипуляций. Неизвестно, что им удастся от нее получить. Хорошая киска, само собой, но кто знает, что еще?
– Ты вроде говорил, что ее парень начальник большого магазина «Уолгрин»? – спросил он Лэнни.
Здесь Роман мог облизнуть губы, как голодный хищник, учуявший свежую падаль. А Лэнни с радостью продолжал размахивать этой падалью у него перед носом, дразня его обоняние. Лэнни надеялся, что Роман понимает, что ему самому от этой сделки хочется чего-то посолиднее какой-то подростковой киски. В отличие от Романа, Лэнни легко мог заполучить любую. И трахаться каждый будний день и еще дважды по воскресеньям исключительно благодаря обаянию. И он не мог не видеть, что Роман был другим. Зажатым, располневшим и вообще вялым, как рыба. Лэнни явно подозревал, что Роману, чтобы добиться секса, нужен кнут или пряник, Роман из тех парней, которым женщина даст только за что-то – работу, услуги, деньги. С Лэнни Митчеллом женщины трахались, потому что им это нравилось.
Лэнни хотел получить непыльную работу в округе Кук. Он устал торговать подержанными автомобилями. Он хотел респектабельности.
Как у его друга Романа.
Тем временем Фрэнк Делука был на грани.
Видимо, полностью «отъехав» от сдержанности в сексуальной жизни и от страха перед ее отцом, он купил большую немецкую овчарку по имени Дьюк.
– Мы сделаем пару отпадных снимков, – объявил он.
– Каких снимков? – спросила Патрисия.
– Тебя и собаки.
– Фрэнк, ты с ума сошел? Хочешь, чтобы я занялась сексом с псом?
– На самом деле тебе вовсе не обязательно заниматься с ним сексом, если не ты хочешь, – сказал он.
Патрисия уставилась на него. «Если она не хочет?»
– Все, что тебе нужно, это позировать, как будто ты собираешься это делать.
Он начал заряжать фотоаппарат.
– Давай раздевайся.
– Фрэнк, я не буду, – покачав головой, ровным голосом сказала она. – Это ненормально.
Делука пристально посмотрел на нее.
– Ненормально? Какого хрена ты говоришь о нормальности? – спросил он. – Патриш, а ты нормальная? А я? Будь я нормальным, бросил бы я ради тебя жену и детей? Будь ты нормальная, разве твой отец пытался бы меня убить? Патриш, нормальными люди называют себя, когда не совершают ничего выходящего за рамки нормы. Дорогая, будь мы нормальными, мы не были бы вместе. Даже если ничего другого тебе не понять, попробуй понять это. А теперь раздевайся.