— А это зачем?
— Чтобы сил у тебя поубавилось, чтобы шляться перестал!..
Он рассмеялся, обнял её, прижал к себе.
— Ну, ты и чудик!.. А нашла меня как?.. Я же носился по всей стране.
— Это было не так уж сложно: о твоих любовных похождениях ходили легенды, а истории, рассказанные тобой, пересказывали друг другу… Сложнее было попасть к тебе в напарницы, но это, как говорят, уже дело техники…
Он чуть отодвинул её от себя, внимательно посмотрел ей в глаза и снова притянул к себе.
— Какое же ты богатство, а я, старый дурак, этого сразу не оценил!
— Не смей называть себя старым! — потребовала она. — Никогда! Понял?!
— Но ты же сама мечтала, чтоб я состарился?
— Это для других женщин! А для меня — ты самый молодой, самый сильный, самый красивый, самый…
Последний эпитет она уже не успела произнести — он закрыл ей рот поцелуем, подхватил на руки и понёс к тахте.
— … Царь небесный пошлёт мне прощения за прегрешения,
А иначе зачем на Земле этой вечной живу… — продолжал петь Окуджава.
Но они его уже не слышали.
Утром, когда она проснулась, он подал ей кофе в постель.
Её лицо радостно расцвело:
— Как здорово!
— Это будет всегда, — пообещал он. И добавил. — Если в доме будет кофе… Отдыхай, раз у тебя сегодня вторая смена. А я уезжаю, — и, важничая, пояснил, — у меня ведь заслуженный отпуск!
— На Канарские острова? — шутливо поинтересовалась она.
— Туда непременно полетим, но чуть позже, и только вместе. А сейчас — во Владимир, к бабушке. Настало время восстанавливать вырванные страницы из маминого дневника.
— Это поговорка?
— Это теперь мой девиз.
— Я знаю похожий: «Время разбрасывать камни, время их собирать».
— Да, что-то вроде этого, — согласился он.
Перед тем, как сесть в машину, он взглянул наверх: на пятом этаже, в освещённом проёме окна, стояла женщина и махала ему рукой. Так всегда его провожала мама. Борис радостно помахал в ответ и подумал: какое счастье, что Бог оградил его от самого страшного: прощаться с пустым и тёмным окном!..
Было воскресенье, машин мало, улицы свободны. Минут через десять он пересёк кольцевую дорогу и поддал газу.
Он мчался вперёд, вперёд, удаляясь от города, а город, как шкодливый мальчишка, вдогонку высунул ему асфальтовый язык дороги.