– Я купил домик на Можайском шоссе, километрах в тридцати от Москвы, в подвале построил бункер, с железобетонными стенами, перекрытием, с автономным электричеством, с очистителем воздуха…
Борис искренне удивился:
– Зачем это вам?!..
– Это не для себя. Человечество стремительно движется к самоуничтожению, грядёт атомная война… Я попытаюсь сохранить там своих близких или хотя бы продлить им жизнь… Периодически обновляю запасы продуктов, воду…
– У вас есть семья?
– Была жена. Не самая верная. Пела в каком-то эстрадном коллективе. Много ездила. Возвращалась, награждала меня триппером и снова уезжала. Я терпел и прощал. Но однажды ночью проснулся и вдруг осознал: рядом лежит чужая женщина! Встал, забрал электробритву и уехал к маме… Потом произошла наша встреча с Бурцевым, я ему понравился – с этого и началось.
– Вы живёте с мамой? – спросил Борис.
– Она год назад умерла. Отец служил в армии, я его не помню – я был ещё ребёнком, когда он погиб на каких-то учениях. Живу один, в основном, здесь, в офисе.
– Так для кого же бункер?
– Есть, есть дорогие мне люди.
Борис обвёл взглядом копии известных картин, которыми были увешаны все стены кабинета.
– Вы любите живопись?
– С детства. Дед приучил. Он был маляром, и сам немножко рисовал. раскрашивал потолки… Что-нибудь заработав, покупал мне альбомы репродукций. Пока я не научился читать, он мне пересказывал содержание, правда, на идиш, но в доступной форме… – Дуклер подошёл к картине «Иван Грозный убивает своего сына». – Например, эту он объяснил так: «Фатер – трах, киндерах!»…
– У него были враги?
– У деда?
– У Бурцева?
– Кто-то мудрый сказал: для того, чтобы тебе не завидовали, надо быть нищим, несчастным, горбатым и иметь немножко туберкулёза… А Олег был сильным, богатым, преуспевающим, в общем, счастливым человеком. Правда, у него был своеобразный идеал счастья: сидеть в сауне, пить виски, кушать раков и держать очередную бабу за задницу.– Но всё же он успешно продвигал свой бизнес.
– В бизнесе он – имя прилагательное. Тянул я, и это его устраивало.
– А вас?
– Конечно, нет. Всё мечтал иметь красивый дом, сад, ухаживать за цветами, но… Нельзя откладывать мечту на потом!.. «Потом» не бывает, бывает только «сейчас». А я откладывал, откладывал… Надоело!
– И вы его убили?
Давид снова улыбнулся и, по-отечески, как ребёнку, объяснил:
– Вы не поняли: мне надоела такая жизнь, но сама жизнь мне не надоела!.. Убив его, разве я мог бы продолжать жить?… Я вообще не понимаю, как можно убить человека… Впрочем, вру: я мог бы убить Эйхмана, но и то – только с закрытыми глазами.
Из маминого дневника:
«… Знаешь, сыночка, по ночам я теперь беседую с Шекспиром. Да, да, с самим Вильямом!.. Мне не спится, наверное, ему тоже – поэтому он приходит ко мне, и мы беседуем… Как он велик уже только в одной этой фразе: «Весь мир – театр, все люди в нём актёры!..
Ведь действительно, каждый из нас живёт в собственном спектакле… Радостно жить в комедии, умной, тонкой, ироничной, где каждое твоё появление вызывает веселье и аплодисменты… Можно жить и по-иному, драматизируя любое событие, превращая жизнь свою и окружающих в сплошную трагедию. Всё зависит от нас: ведь каждый не только актёр, но и драматург, и режиссёр, и критик. Поэтому жизнь у одного – многоактный спектакль, с прологом и эпилогом, а у другого – одноактовка, а иногда и просто интермедия… У каждого своё амплуа: скучный резонёр, вечный комик, мрачный трагик, герой-любовник, доверчивый простак… Многих устраивает роль статистов, они не претендуют даже на «Кушать подано!»… Есть и вечные суфлёры, которые подсказывают всем, когда и как себя вести, но сами всю жизнь сидят в будке…
С возрастом амплуа может измениться: только что была лирическая героиня и вот уже – комическая старуха… Можно наплевать на возраст, не менять амплуа, даже в семьдесят оставаться легкомысленной травести, но тогда меняется жанр спектакля: драма превращается в водевиль…
Конечно, каждому хочется сыграть главную роль, а зачастую, играем только эпизод. Но это не беда: эпизод может стать ярким событием и запомниться навсегда… Самое страшное – в конце пути вдруг понять, что была написана прекрасная пьеса, специально для тебя, а ты всю жизнь играла не в своём спектакле, поэтому сыграла плохо, неумело, бездарно, а переигрывать, увы, уже поздно!..
Видишь, мой мальчик, до каких грустных мыслей меня довело общение с Шекспиром?.. Всё! Больше не впущу его в дом – приму снотворное и пусть уходит. С гениями встречаться опасно: они заставляют думать!..»Было шесть вечера. Они сидели в кабинете у Лукопереца: Борис, капитан Рябой и незнакомая Борису женщина, молодая, коротко остриженная… Каштановые волосы, чуть вздёрнутый нос. большие серые глаза освещали загорелое лицо… Симпатяга! – отметил Борис.
– Подведите предварительные итоги! – приказал полковник. – Это наша новая сотрудница, старший лейтенант Тина Валежко.
Она будет вашим помощником в этом расследовании. – сообщил он Борису.
– Здравствуйте! – Борис галантно привстал и как можно обаятельней улыбнулся своей будущей напарнице. – Очень рад буду с вами работать и…
– Не начинайте петушиться, майор! – прервал его шеф. – Докладывайте!
– Я просто хотел показать новой сотруднице как мы ей рады, – объяснил Борис. – Докладываю: аварии не было – на кузове ни одной царапины. И тормозного пути нет… А если б даже авария и произошла, машина вряд ли бы пострадала, она бронирована, и металл, и стёкла…. Теперь о покойном: на теле ни ран, ни ушибов. Вскрытие не обнаружило ни инфаркта, ни инсульта, ни каких-либо других причин смерти. Следов отравления тоже нет, сейчас изучают возможность применения самых редких ядов… Но есть одно загадочное обстоятельство: в сосудах нет крови.
– Как это нет крови?.. – удивился Лукоперец.
– Это правда, товарищ полковник, – вмешался капитан Рябой, – мы оба разговаривали с экспертами.
– Что значит, нет крови?! – полковник не любил непонятного и начал нервничать – А что у него там, томатный сок или кока-кола?..
– Ни того, ни другого, ни третьего. Пусто!..
– По-вашему, она вытекла?
– Не могла: ранений же нет. Её как-то высосали.
– Как высосали?! – Полковник уже злился и, поэтому, спрятал фотографию внучек в стол. – Кто высосал?!. Вы мне рассказываете фильм про вампиров?
– Вот заключение экспертизы. – Борис протянул полковнику документы – Вы-со-са-ли!.. Но как?.. Тело тщательно исследовано – нигде нет следов проникновения. Возникло предположение, что кровь выкачивали как-то изнутри, через желудок или через печень…
– Через желудок, знаете, что можно добывать!? – полковник был совершенно обескуражен. – Что это за такая особая кровь, которую надо высасывать?.. И для чего?
– Может, его предварительно чем-то заразили и теперь с его кровью хотят делать какие-то опыты, производить вакцину? – высказала предположение Валежко.
– Умница! – Борис с подчёркнутым восторгом взмахнул руками. – Именно так и предположили эксперты… Спасибо за такую замечательную помощницу, товарищ полковник!..
– Прекратите опять начинать, – пресёк его Лукоперец, – продолжайте докладывать!
– Хорошо, продолжаю: я распорядился отследить все отделения переливания крови в больницах и станции переливания в городе.
– Интересно, сколько суток у вас это займёт?.. – Лукоперец всё ещё был в лёгком шоке.
– Проверка уже идёт, надеюсь, завтра к вечеру завершим.
– Смотрите не подведите – я за вас свою работу делать не буду!.. – завершил совещание полковник очередным «перлом». – Все свободны.
В коридоре Борис крепко пожал Рябому руку.
– Спасибо, с вами было приятно работать.
– Это взаимно, Борис Романович!.. Но вы не прогадали от замены, – сказал он, улыбнувшись Тине.
Борис изобразил ревнивого грузина:
– Вах, капытан!.. Зарэжу!.. Это моя помощныца, а нэ ваша! – Когда капитан ушёл. Борис с невинной улыбкой спросил у Тины. – Надеюсь, вы не воспринимаете моё дурачество всерьёз?
– Конечно, нет, – ответила она.
– Жаль!.. Кстати, вы замужем?
– Нет.
– И не были?
– Нет.
– Почему?
Она подумала и ответила:
– Потому что всю жизнь любила одного… Я слышала, и вы до сих пор холостяк?… Почему?
– Потому что всю жизнь любил многих. – Вынул из внутреннего кармана пиджака свою флягу. Открутил крышечку, налил в неё коньяк, предложил Тине – Хотите? За знакомство?
– Я не пью.
– А может, попробуете?.. Армянский!..
Она отрицательно помотала головой:
– Я же сказала: нет!
– Жаль!.. Это помогло бы нам быстрее сработаться. – Выпил сам, закрутил флягу и стал засовывать её под пиджак.
– У вас фляга величиной в средневековый щит, – заметила Тина.
– А она однажды и послужила щитом.
– От пули?
– От обыкновенного бандитского ножа. Вот. – Он снова вытащил флягу и показал ей вмятину. – С тех пор она всегда со мной.
– И всегда полная?
– Пока не выпью…
– Вы пьяница?
– Ни в коем случае… Просто малопьющий: сколько не выпью – мало!.. Хотите сигарету?
– Нет. Я не курю.
– Слушайте, вам не надоело: всё «нет» и «нет»!.. В вашей жизни когда-нибудь бывает «да»?
– Да. Я умею терпеть бестактные вопросы.
Он рассмеялся.
– Молодец, отбрила!.. Но я всё же продолжу – надо ведь получше узнать друг друга!.. У вас есть какие-то пристрастия, увлечения?
– Есть.
– Слава Богу!..
– Я хожу в театральную студию.
– Увлекаетесь самодеятельностью?
– Да. Там, такие же, как я, доигрывают на сцене недополученное в жизни: романтическую любовь, пылкие признания, шекспировские страсти… И ещё я люблю читать детективы.
– Вы это серьёзно?!
– Вполне. Они мне многое подсказали в моей профессии.
– А именно?
– Например: чаще всего, убийца тот, кого и не подозреваешь. Больше того: убийца часто сотрудничает со следствием и якобы ему помогает… Я уверена, что и в вашей практике случалось подобное?