Продолжение рассказа прояснило ситуацию.
— Всё равно, что сок из камня выдавливать! — Боженка пылала обидой и гневом. — Джентльмен нашёлся, рыцарь без страха и упрёка, чтоб ему пусто было! Я к нему со всей деликатностью, а он как пень бесчувственный. Одно понятно: Зютек и впрямь с катушек съехал и носится за Вертижопкой, пуская слюни, а её всё к конструкторам тянет. Явно на кого-то глаз положила, а вот на кого, пока не знаю. Так этот благородный лорд изворачивался, так увиливал…
— Может, как раз на него, — предположила Майка. — А джентльмену не пристало хвастаться своими победами…
— Вот и ломаю голову: может, на него, а может, и на кого другого. Из всех его увёрток я только и разобрала, что перед Домиником она выпендривается, но и перед Юреком тоже. Я бы, глядишь, и плюнула — там, почитай, все женатые, но тут аккурат мостик подвернулся, тот, разводной, вот и пришлось тащиться, и надо же, повезло. Прямо на Вертижопку и напоролась!
В Боженкином голосе прозвучали разом такое негодование и триумф, что Майка, наконец, всерьёз была заинтригована. В группе конструкторов работали несколько человек, пятеро мужчин и две женщины, последних в расчет можно не принимать, а вот из мужиков было кого выбрать. Самой эффектной внешностью обладал Стефан, достойную конкуренцию составлял ему чуть более молодой Павел, остальные тоже не квазимоды какие, трудно угадать, который из них так притягивал неизвестную ей бабу. Вкусов Вертижопки она пока не знала, а сама предпочитала Доминика.
— А с лица-то ты её видела? — спросила Майка с интересом.
Боженка пыталась выцедить из банки последние капли.
— Теперь уже да. А до того только с головы. Соломенная блондинка, волосья вверх зачёсывает… некоторые существа устраивают себе под жилища такие башенки, забыла только — термиты или люди? А может, шершни. Мелькала где-то перед глазами, такую башку трудно не заметить. А с лица — самая обычная, малость овцу напоминает, из тех, что на весь мир дуются. Я как раз за ней шла и сразу догадалась, что она самая и есть, ведь и башка, и зад.
— А что с задом?
— Вот то-то и оно. Иду я себе спокойненько, она впереди, я за ней, и вдруг хлопнула дверь, раздались голоса, тут-то она зад и включила. Да как включила!.. Так ходуном и заходил, не поверишь, казалось, вот-вот половинки оторвутся. Да таким хитрым манером… словно у неё… Погоди-ка…
Боженка не без труда выползла из старого и тесноватого ей кресла. Талия у неё оставалась тонкая, а поскольку лишним килограммам надо было где-то размещаться, они и распределились достаточно равномерно сверху и снизу. Подруга повернулась задом к Майке и попыталась наглядно продемонстрировать походку обсуждаемой персоны, практически сразу признав, что демонстрация не удалась. И верно, в Боженкином исполнении хождение ходуном вызывало ужас. При этом она умудрилась одной половинкой своей анатомии опрокинуть пустую пивную банку, которая с весёлым бряком покатилась прямиком Майке под ноги.
— У меня так не выйдет, сама видишь, и как не лакируй действительность, у неё задница куда меньше. Да в придачу такая… как бы на шарнире. На двух. Богом клянусь, так вокруг своей оси и крутится, и чуток в стороны. Ну, ты понимаешь? Бриджит Бардо в молодости почти так же могла, специально подчёркиваю — почти!
Майка наклонилась за банкой, стул на колёсиках подался чуть назад, она потеряла равновесие и стукнулась лбом о ножку стола. Достав банку, хозяйка выпрямилась и потёрла ушибленное место.
— Твоя демонстрация явно опасна для жизни и имущества, — с досадой оценила она попытки гостьи. — Но готова признать, эти выкрутасы могут выглядеть соблазнительно.
— И ещё её задница немного оттопыривается, — крайне обиженно добавила Боженка, возвращаясь в кресло.
Доклад о Вертижопке становился всё более занимательным, и Майка принесла очередное пиво.
— Рассказывай, что дальше было? Ты ещё что-нибудь нарыла?
— А то! Зачем бы я пришла! Иду я, значит, за ней, а она прямиком чешет в бюро Доминика, ну, и я следом, смотрю, что дальше будет. Она чертежи принесла, я, наконец, смогла её спереди разглядеть. Мы с Домиником мостом разводным занялись — я же сразу на них наехала, что они мне зелёные насаждения портят, а она там застряла, как вонь в носках. Я за ней специально следила, у меня получается так внимание делить, это я на всякий случай информирую, если ты не заметила..
— Заметила. Пару раз своими глазами видела.
Боженка задумалась.
— Честно говоря, это, почитай, любая баба умеет, — констатировала она решительно. — Одной рукой в кастрюле, другой за детьми, третьей по работе… Разве уж совсем безмозглая курица, но о таких и говорить нечего. А касаемо Вертижопки… — она опять задумалась, — смотри, какое ей имечко дали. Просто поразительно, как точно окрестили, и это наши-то мужики. Припечатали, так припечатали, лучше не придумаешь, не ожидала от них такого! И ничегошеньки в ней нет, одна вертлявая задница! Зато её она каждому по очереди в нос тычет. И что-то мне подсказывает, взялась она за твоего Доминика А тут некстати я с разводным мостиком. А Доминик — парень обычный, не Юлий Цезарь, несколько дел сразу не тянет, вот и занялся мостиком. Надеялась меня переждать, да не на такую напала…
— Дальше что? — подгоняла Майка, поскольку подруга отвлеклась на следующую сигарету.
— Зуб даю, что эта фифа дожидалась, когда я, наконец, уберусь к чертям. А я упёрлась, что не уйду, пока она не уйдёт, и хоть я зеленью занимаюсь, а решила его про поворотный момент повыспрашивать…
— Что за поворотный момент? — строго спросила Майка.
— А я почём знаю? Но точно знаю, что есть такой. Опять же Доминик упомянул, когда про разводной механизм объяснял, а мне не жалко. Но, слава богу, не пришлось. Убралась, зараза, а задница от усилий аж скворчала. Вот пока всё, но я тебе настоятельно советую: ты уж за ним присмотри!
— Погоди. А остальные-то что? Как реагируют?
Боженка чуток подумала, презрительно фыркнула и покачала головой.
— Сдаётся мне, по-разному. Из моих разведданных следует, что Зютека обуяла дикая страсть по ягодицам, один-другой время от времени глазом поведёт, а кое-кто и повнимательнее приглядится, похихикает, а остальные и не смотрят. Юрек, я раз заметила, так даже глянул с отвращением и отвернулся, чуть не плюнул. Ну да он вообще эстет. Похоже, что они над этой задней каруселью потешаются, но, с другой стороны, она их здорово заводит, и втайне слюной-то исходят.
— На людях стыдно, а втихаря…
— Вот-вот, в самую точку. Я ещё Анюту попытаю, не успела пока, к тебе ближе было. Она сейчас на Саской Кемпе резиденцию контролирует, завтра её отловлю. А насчёт присмотра, то с Домиником я не разобрала, но бережёного, как известно…
Вот именно. Святая правда. Бережёного…
Грязные сплетни Майку ничуть не расстроили и никаких тревожных предчувствий не вызвали. Интерес Доминика к особе пошиба Вертижопки исключался напрочь, не тот коленкор. Доминик ценил интеллект, а не вульгарные манеры с куриными мозгами, даже до насмешек вряд ли бы снизошёл.
И всё же.
Тучи сгущались, и прятавшийся в них гром только ждал подходящего момента.
Большой Шаман, он же директор громадного многопрофильного предприятия, в состав которого входили разнообразные проектные бюро, сумел ограничить запросы тётки из департамента и взял заказ на городок аттракционов.
Аккурат на самой границе города, подъезд удобный. На манер копенгагенского Тиволи, но круглогодичный, а не только в тёплое время. Начальник высочайше распорядился осмотреть территорию, и в якобы выходной день толпа представителей всех отраслей двинулась на смотрины.
Дело было под конец сентября, в субботу, погода — столь же прекрасная, как накануне Второй мировой войны, что ни у кого не вызвало дурных исторических ассоциаций, наверное потому, что бомбы нигде не взрывались. Участвовал народ с энтузиазмом, поскольку инвестор проявил невиданную щедрость и превратил рабочее мероприятие практически в пикник: с грилем, пивом и закусками.
— Ты глянь, для меня эти холмики — сущий клад, — радостно заявила Боженка, отыскав Майку у столика с закусками. — Летом будет соплякам обычная горка, а зимой — чистая саночная трасса, Мне и делать ничего не придётся, лишь бы как есть оставили. Просто рай!
— Не раскатывай губу, половину сроют, — остудила подружкины восторги Майка. — Надо же где-то разместить притоны разврата для взрослых.
— Мне и половины хватит. И нечего эти жалкие остатки так разглядывать. Всё лучшее уже сожрали.
— Ничего. Вот интересно, что все так набрасываются на те, с яйцом, будто дома нельзя яйца сварить…
— Бездомные вкуснее.
— А у меня аж сердце ноет…
— Из-за яиц? — изумилась Боженка, заглатывая последний сэндвич с сыром и помидором.
Майка мечтательно вздохнула:
— Нет, из-за бутербродов вообще. Ты представить себе не можешь, как я обожаю делать бутерброды! У меня аж руки чешутся, а я даже не помню, когда последний раз их делала, лет восемь назад. Всё никак времени нет, с ума можно сойти.
— Что и говорить, трудоёмкое занятие…
— Нам здесь только сортира типа люкс не хватает, и был бы пикник экстра-класса, — заметил притормозивший рядом с ними электрик. — Вы тут, дамочки, кончайте крошки подъедать и подтягивайтесь на совещание. Во-первых, там вырезка-гриль, а во-вторых, прежде всего, решают, не испоганить ли пейзаж. Экологию аж перекосило. Обе там пригодитесь.
— А в-третьих, прежде всего, у них там пиво ещё осталось, — проявила сообразительность Боженка, и все трое энергичным шагом двинулись поближе к начальству, где весьма пространно обсуждались профессиональные вопросы, главным образом, путём интенсивного размахивания руками.
Майка пребывала в хорошем настроении. Рельеф способствовал вдохновению, и она уже видела, какие рекламные биллборды удастся здесь разместить, какое можно предложить цветовое решение, и всё это вместе ей очень даже нравилось. Любила она свою работу. Заметила Доминика со Стефином и Юреком, которые спорили как-то странно, притоптывая ногами, причём каждый топал одной, что выглядело как некий ритуальный танец. Время от времени один из них ещё и подпрыгивал.