по-шотландски крикнул:
— Слава Господу! Я вовремя!
Это был рыбак в высоченных, до бедер, сапогах. Он взобрался на скалу, с которой несколько минут назад скатился Мэкам, и в одну секунду оценил всю опасность ситуации.
— Держись, парень! Я иду! — ободряюще крикнул он и попытался спуститься пониже к Мэкаму, нащупывая твердый камень под ногами. Затем он нагнулся всем телом вниз и, одной рукой крепко держась за скалу, другой стал ловить кисть Мэкама. Ему это удалось и он крикнул опять: — Держись за меня, парень! Держись за мою лапу!
Он поднатужился и очень медленно, но уверенно стал вытаскивать погибающего из объятий прожорливого песка. Минута — и Мэкам, распластавшись, лежит на холодном камне. Не дав ему прийти в себя, рыбак стал тормошить его за плечи и поскорее стащил его со скалы на безопасный пляжный песок. Мэкам дрожал всем телом, все еще переживая весь ужас свершившегося с ним. А его спаситель между тем говорил на непривычном для англичанина шотландском диалекте:
— Вот что, парень! Я поспел вовремя. Я побежал сразу, как ты только провалился. Вулли Бигри думал, что ты — привидение, а Том Макфейл клялся, что ты что-то вроде гоблина. «Нет! — сказал я им. — Это просто помешанный англичанин! Сбежал из паноптикума!» Я подумал: «И что это его понесло на зыбучий песок?» Мы видели с ребятами, как ты карабкался на эту скалу. Я крикнул, чтобы предупредить тебя, но и побежал на всякий случай. Слава Господу! Не знаю уж, полный ты дурачина или только помешанный из-за своего тщеславия, но я поспел вовремя! — С этими словами он почтительно снял перед спасенным шляпу.
Мистер Мэкам был очень тронут и полон благодарности за то, что его избавили от ужасной смерти, но упоминание о тщеславии — второе за сегодняшний день — затронуло его за живое. Он уже готовил гневный ответ, как вдруг страшное воспоминание пробило его. Те слова!.. Те слова, что наболтал ему на дороге старик-разносчик! «Да встретиться тебе с самим собой!.. Да раскаяться! А песку — да пожрать тебя!»
И он припомнил своего двойника, которого увидел на соседней скале. А потом — как провалился в зыбучий песок… Ужасная смерть… Он долго молчал и потом сказал:
— Дружище! Я обязан тебе жизнью!
— Нет! Нет! — ответил рыбак с почтением в голосе. — Ты обязан жизнью Господу. А что до меня, я был рад служить простым инструментом Его Благодати!
— Но ты позволишь мне отблагодарить тебя? — С этими словами Мэкам взял огромные руки своего спасителя в свои и крепко стиснул их. — Мое сердце все еще сильно колотится, да и нервам пока нет покою, так что я не могу сказать больше. Но поверь мне: я очень и очень признателен!
Совершенно очевидно, что рыбак был до крайности тронут этим, так как в глазах у него даже появились слезы.
Он сказал с грубоватой, но искренней почтительностью:
— О, сэр, вы благодарите меня и продолжайте в том же духе, если это на пользу вашему бедному сердцу. Но я вам так скажу: будь я на вашем месте — я бы тоже благодарил! Но, сэр, мне не нужны благодарности. Я рад и тем, что я есть.
То, что Артур Фэнли Мэкам был искренен в своих излияниях благодарности, проявилось позже. Прошла неделя, и в крукенский порт зашел рыболовный одномачтовик. Такого отличного судна никто и никогда еще не видел в гавани Питэрхэда. Посудина была вся забита парусами и горами такелажа, не говоря уж о рыбацких сетях всевозможного калибра. Не прошло и получаса, как нашли жену спасителя Мэкама и, не долго думая, подписали бумаги на вступление ее мужа во владение судном и всем его товаром.
А в то же самое время сам рыбак гулял с Мэкамом по берегу. Последний просил своего нового товарища и спасителя не упоминать нигде о случае, участниками которого поневоле они оказались оба. Мэкам обещал, что сам расскажет все семье и предупредит ее насчет опасного места на побережье. Он подробно расспрашивал рыбака об этих песках, чтобы больше не попасться самому и чтобы знали его домашние. Потом он как бы невзначай спросил, не видел ли рыбак на соседней скале случайно еще и второго человека, одетого так же, как Мэкам? В те самые минуты, когда сам Мэкам погибал в песке?
— Нет! Нет! — отвечал рыбак. — Другого такого дурака в наших местах не найдешь, я извиняюсь. Со времен Джимми Флимана. Он был шутом у одного помещика из Адни. Эй, парень! Такого языческого наряда, который ты носишь, не знали в наших местах несколько веков! И я думаю, что в этой одежде предки не сидели на холодных скалах, как это сделал ты. Послушай! А ты не боишься прихватить ревматизм или прострел? Мы с тобой вдоволь навалялись на холодных камнях! Я сразу понял, что ты немного ни в себе, как только увидел тебя в то первое утро в гавани…
Мэкам не стал спорить с человеком, который спас ему жизнь. Они подошли к Красному Дому, и хозяин пригласил рыбака на стаканчик виски. Тот не отказался, а после угощения распрощался.
Мэкам тщательно подготовился и рассказал семье об опасностях, которые их могут подстерегать в зыбучих песках. Он даже признался, что и сам попал в небольшую передрягу.
В ту ночь он не спал. Он слышал, как часы в гостиной бьют час за часом, но, несмотря на все усилия, заснуть не мог. Снова и снова перед его глазами возникал тот эпизод у зыбучих песков и Сафт Тамми, который нарушил свой обет молчания ради того, чтобы настращать Мэкама на дороге и предостеречь его. Не отступал вопрос: «Неужели я так одержим собственным тщеславием, что прослыл уже дураком?!» Ответ на этот вопрос звучал в его ушах хрипловатым вскриком полоумного разносчика писем: «Суета сует!.. Все в этом мире суета… Да встретиться тебе с самим собой… Да раскаяться! А песку — да пожрать тебя!»
Ему стало страшно, едва он только подумал о том, что встреча с самим собой состоялась и теперь нужно ждать, пока песок все-таки пожрет его!..
К утру он задремал. Было очевидно, что в его голове продолжают носиться мысли о зыбучих песках. Окончательно он был разбужен женой, которая говорила:
— Неужели так трудно на отдыхе спать спокойно? Это все твой шотландский костюм! Можно по крайней мере не кричать во сне?
Мэкам раскрыл глаза, увидел свой дом, жену — и какое-то смутно-радостное чувство охватило его. Он чувствовал, словно с его плеч свалилась ужасная тяжесть, но не мог уяснить причину своих ощущений. Он стал расспрашивать жену о том, что он болтал во сне, и она отвечала:
— Ты говорил постоянно одно и то же, точно урок зубрил: «Только не с самим собой! Я видел у него орлиное перо на шапочке. Шапочка у него была на голове, а у меня в руках! Есть еще надежда! Только не с самим собой!» Вот что говорил, а теперь давай спать. Спать!
После разговора с женой он легко уснул, так как понял, что предсказание старика насчет встречи с самим собой осуществилось не вполне. Он не встретился с самим собой — между ним и его двойником были различия!
Он был разбужен служанкой, которая передала ему, что пришел рыбак и ждет его в дверях. Он одевался как мог быстро, но шотландский костюм был ему еще непривычен, и он провозился довольно долго. Бегом он спустился вниз, так как не хотел заставлять ждать своего спасителя. Каково же было его изумление и досада, когда он увидел вместо рыбака Сафта Тамми! Старик с ходу открыл огонь по хозяину Красного Дома:
— Мне нужно идти на мой пост, но я не пожалел часа повидать тебя. Я думал: «Неужели и сегодня он оденется таким же тщеславным олухом, как вчера? И это после прошедшей-то ночки!» И я теперь вижу, что тебе урок не пошел на пользу. Хорошо! Время приближается! Это я тебе говорю! Все утро я на работе и очень устаю, но все равно я приду посмотреть, как ты подыхаешь в песках! Ухожу! Работа не ждет!
Он развернулся и, не говоря больше ни слова, ушел из Красного Дома, оставив за спиной разгневанного Мэкама. Тот был сердит, кроме прочего еще и от хихиканья служанок, которые стояли под дверью и подслушивали весь разговор.
Вставая с постели, он решил уж было надеть обычный костюм, но визит старика Тамми заставил изменить решение. Он покажет всем им, что не трус! И он опять наденет юбку и шляпу с орлиным пером — и будь что будет!
Он вышел к завтраку при полном параде и доспехах, не оставив в гардеробной даже палаша. Как только он появился в столовой, все дети, один за другим, опустили носы к самым тарелкам, и видно было, что они едва сдерживаются. Все же он не мог их ни в чем упрекнуть, так как никто не смеялся. Правда, Титьюс, самый младший в семье, подавился куском тоста и издал какой-то истеричный всхлип. Его тут же выгнали из-за стола. Все как будто было хорошо, но вот когда миссис Мэкам подавала мужу чашку с чаем, одна из пуговиц на его средневековых размеров рукаве зацепилась за шнурок на ее утреннем платье и в результате весь обжигающе-горячий напиток оказался на его голых коленях. Он не сдержался и с досады отпустил крепкое словечко. Уязвленная жена встала в позу и стала выговаривать:
— Послушай, Артур! Если тебе нравится делать из себя последнего идиота, то делай! Но непонятно, на что ты рассердился, ведь на тебе этот смехотворный наряд — что тебе еще ждать от него? Ты не привык к нему и ни-ког-да не привыкнешь!
В ответ Мэкам заготовил пылкую речь, но едва он произнес с уничтожающей вежливостью: «Мадам…» — как его прервали. Начался крупный семейный разговор. Миссис Мэкам теперь ничто не могло удержать от того, чтобы высказать все, что она думает о шотландских горцах. Это была не очень вежливая тема, и освещалась она, сказать прямо, куда как не изысканно. Вообще трудно ожидать от жены корректности, когда ей вдруг взбредет в голову высказать своему мужу все то, что она считает «правдой». В результате миссис Мэкам, трясясь от ярости, заявил, что пока он находится в Шотландии, он будет носить именно тот костюм, который она так ругает и оскорбляет. И все-таки последнее слово всегда в таких случаях остается за женщиной. Миссис Мэкам, демонстрируя свои Слезы, проговорила:
— Очень хорошо, Артур! Конечно, тебе никто не помешает носить то, что ты захочешь! Тебе никто не помешает наслаждаться тем, как надо мной все смеются! Тебе никто не помешает лишить будущего наших дочерей! Кому же из молодых людей захочется, чтобы тесть у них был полным идиотом?! Но я должна предупредить тебя! Твое тщеславие рано или поздно приведет тебя к плохому концу! Если, конечно, раньше ты не окажешься в сумасшедшем доме!