– Чепуха, и ты сам это знаешь.
Таниэль стоял, перенеся весь свой вес на одну ногу и положив ладонь на рукоятку пистолета. Даже находясь среди своих, он сохранял небрежную позу прирожденного убийцы. Совсем как Олем, но без присущей телохранителю настороженности. Таниэль был готов убивать не потому, что так было нужно. Просто… потому что был готов.
– Я подписал контракт с бригадиром Абракс. Я нанят «Крыльями Адома».
– А я уже объяснял тебе, что ты никогда не оставлял службы. Твое изгнание организовали предатель и вор. Ни один суд, военный или гражданский, не утвердил бы решение этого трибунала.
– Конечно, отец, – спокойно согласился Таниэль.
Фельдмаршал с трудом сдерживал себя. Он уже раз десять говорил об этом с сыном, и тот всегда признавал правоту отца. Но так и не надел нашивки майора.
– Это может оказаться ловушкой, – заметил Таниэль.
Тамас покачал головой:
– Мы все проверили.
– Значит, Ипилл действительно хочет мира?
– Во всяком случае, он пытается нас в этом убедить.
– Мы можем просто убить его.
– Я уже предлагал, – решительно кивнул Олем.
Тамас вздохнул. Отвечать было необязательно. Как бы ни хотелось насадить на штык голову Ипилла, он должен сейчас действовать как политик. Все должно произойти законным путем. «Кроме того, – напомнил он себе, взглянув на группу всадников, поднимавшихся по тракту в нескольких сотнях ярдов от него, – это нужно сделать не моими руками».
– Добрый день, моя леди! – поприветствовал он леди Винсеслав.
Она была одета в ярко-красный дорожный костюм и черные сапоги, поперек седла лежал карабин. Леди остановилась рядом с Тамасом и посмотрела ему прямо в глаза:
– Абракс в ярости.
– Знаю.
– Я тоже.
– И об этом догадываюсь.
– Глупец, вы едва не потеряли нас.
Она говорила ровным голосом, недоуменно приподняв бровь. Но Тамас слишком давно знал леди и потому сразу понял, что она очень расстроена.
– Но все же не потерял.
– Вы неисправимы. Здравствуйте, Олем. Здравствуйте, Таниэль.
Олем кивнул, а Таниэль подошел к ней и поцеловал руку:
– Добрый день, моя леди.
– Рада видеть, что вы живы. И не благодаря этому человеку.
Она дернула подбородком в сторону Тамаса, и тому пришлось проглотить горький упрек.
– Вы уверены, что хотите остаться в адроанской армии? – продолжила леди Винсеслав. – Я заплачу вам вдвое больше.
Тамас впился глазами в сына, а тот, казалось, наслаждался этой напряженной паузой.
– Мое место здесь, леди, – наконец ответил Таниэль. – Во всяком случае, сейчас.
– Жаль.
– Можно вас на два слова, моя леди? – попросил Тамас.
Они отъехали в сторонку, и Тамас склонился к ней.
– «Крылья Адома» продолжат помогать нам в этой войне?
– У меня появились серьезные сомнения относительно душевного здоровья адроанского фельдмаршала, – ответила леди Винсеслав, жестко взглянув на него.
– А вы сами всегда принимали правильные решения? Напомнить вам о скандале с вашим бригадиром пару месяцев назад?
Леди Винсеслав скривила губы:
– В таком случае ответьте мне, хватит ли у вас пальцев на руке, чтобы пересчитать всех молодых особ, с которыми вы переспали? А на двух руках? Может быть, стоит подключить и ноги?
– Взаимные упреки ни к чему не приведут, – натянуто улыбнулся Тамас.
– Это все, на что вы способны? А где же знаменитая усмешка, которой вы когда-то сражали всех наповал? – Леди Винсеслав покачала головой, прежде чем он успел что-либо ответить. – Я приехала сюда как член комитета, а не как владелица «Крыльев Адома». На этой неделе мы понесли немыслимые потери и еще не решили, что делать дальше. – Тамас открыл было рот, но леди Винсеслав наклонилась к нему и прошептала: – Мы собираемся выйти из войны. Но я не стану объявлять об этом в ближайшие дни. Сколько бы ни протянулись переговоры, мы будем удерживать фронт все это время.
У Тамаса пересохло в горле.
– Спасибо, – еле слышно пробормотал он и добавил громче: – Хорошо, я с нетерпением буду ожидать вашего ответа.
Ее решение огорчило фельдмаршала. Если Ипилл решит продолжить войну, наемники будут нужны Тамасу больше, чем когда-либо прежде. Но сейчас было не лучшее время для споров.
Фельдмаршал заметил, как кто-то присоединился к свите леди Винсеслав. Он нахмурился и развернул коня навстречу приближающейся наезднице.
– Нила, если не ошибаюсь?
– Прачка, ставшая Избранной, – кивнула она, вцепившись в луку седла, и сердито посмотрела на чалую лошадь, беспокойно переступавшую под ней.
– Давно ездите верхом?
– Нет, всего третий раз.
– Ясно, для новичка у вас неплохо получается.
– Благодарю вас.
– Нила, могу я узнать, что вы здесь делаете?
– С вашего позволения, Избранная Нила, сэр. Меня прислал сюда Избранный Борбадор.
– Прислал вас, Избранная Нила?
– Именно так.
– Зачем?
– Присутствовать на переговорах.
Тамас раздраженно прищурился:
– Не хотелось бы показаться невежливым, но вы – прачка, лишь недавно ставшая ученицей Избранного. Что заставило Бо подумать, будто вы должны присутствовать на государственных переговорах?
– Он сказал, что мне нужно привыкать к таким вещам.
– Он так сказал? Ну так вот, возвращайтесь к Бо и скажите ему, что это неприемлемо.
Улыбка на лице девушки погасла, но, к ее чести, Нила не двинулась с места.
– Я не собираюсь это делать, сэр.
– Даже если я прикажу вам?
– При всем уважении к вам, я не подчиняюсь вашим приказам, сэр.
Тамас заметил, что она нервничает. Поводья в руках девушки дрожали. Может быть, Бо придумал для нее такое испытание – поспорить с самим фельдмаршалом Тамасом?
– Но я могу запретить вам участвовать в переговорах.
– Не можете, сэр. Я имею право присутствовать на них как представитель Республиканского совета Адро.
– Какого совета? Таниэль! – Фельдмаршал развернул коня и нетерпеливо позвал сына. – Что за бездну придумал твой друг?
– Какой друг?
– Не разыгрывай передо мной невинного младенца. Я говорю о Борбадоре. Что там еще за Республиканский совет?
Таниэль посмотрел на Нилу, а затем на Тамаса, стараясь сдержать смех.
– Он ничего не придумал, сэр. Вы попросили его помочь в этой войне, а он единственный настоящий Избранный, оставшийся в Адро. Нила – его ученица, и, если верить словам Бо, со временем она станет намного сильнее его самого. Теперь они вдвоем составляют адроанский совет. И поскольку мы провозгласили республику, Бо решил, что будет глупо по-прежнему называть его Королевским советом.
Тамас открыл было рот, но тут же снова закрыл, пытаясь подобрать какое-нибудь возражение, не заканчивающееся словами «потому что я так сказал». Но не смог. Формально Бо все еще оставался на государственной должности.
– Не произносите при мне это проклятое слово, – проворчал Тамас и указал на Нилу. – Я благодарен вам за то, что вы для нас сделали в минувшем сражении, но будь я проклят, если позволю бывшей прачке вмешиваться в политические споры с королем Кеза.
На лице Нилы снова появилась обворожительная улыбка.
– Разумеется, фельдмаршал. Я буду просто присутствовать там как представитель совета.
Тамас подстегнул коня и поскакал обратно к Олему.
– Прачка едет с нами.
– Да, сэр. Назначенное время почти подошло.
Тамас мысленно прочитал благодарственную молитву за то, что Олем никак не прокомментировал эту новость.
– Пошли кого-нибудь вперед. Влора, ты остаешься за старшего до моего возвращения. Если что-то пойдет не так, убей кезанскую Избранную, а потом и самого Ипилла.
– Да, сэр.
Во главе всей делегации Тамас направился через поле к предместьям города. Посыльный сообщил, что Ипилл уже прибыл в часовню. Они оставили лошадей возле одного из соседних домов и прошли последнюю сотню ярдов пешком.
Возле входа в часовню стояли двое королевских гвардейцев. Тамас внимательно оглядел их. Расшитые золотом черные мундиры с серыми галунами. Украшенные перьями плоские шляпы надвинуты на глаза и застегнуты под подбородком на ремень. Бесстрашные темные глаза неподвижно смотрели на фельдмаршала, и он пожалел, что не взял с собой весь пороховой совет. С королевской гвардией Ипилла шутить не стоило. Тамас сомневался, что даже штуцерники Олема могли сравниться с ними.
– Я хочу видеть вашего короля, – заявил Тамас гвардейцам.
Один кезанец поклонился и резко развернулся, чтобы открыть дверь часовни. Олем оставил двух солдат у входа – по одному на каждого гвардейца – и первым вошел внутрь. За ним последовали леди Винсеслав с Нилой, три генерала, два полковника и судья, приехавший вместе с леди.
Таниэль замешкался у входа с таким кислым выражением лица, словно только что проглотил целый лимон.
Тамас терпеливо ждал, когда сын зайдет в часовню.
– Пора покончить с этим, – сказал фельдмаршал.
Подбородок Таниэля дрогнул, и Тамас испугался, что сын потеряет самообладание. Но Таниэль все же был настоящим солдатом. Он коротко кивнул и прошел вперед, не дожидаясь, когда Тамас справится с собственными нервами и войдет последним из всей делегации.
Часовню скудно освещало единственное окно с восточной стороны. Это было просторное помещение, размером примерно двадцать на тридцать футов. Скамьи сложили вдоль стены, а в центре зала на большом столе, накрытом золотой скатертью, стояли блюда с фруктами и десертом. В канделябрах горели свечи, на стенах висели картины – наверняка эти дополнения сделала свита Ипилла, пытаясь создать здесь хотя бы слабое подобие королевской роскоши.
Небольшая группа кезанских придворных собралась у дальнего конца стола. Фельдмаршал Гутлит сидел рядом с двумя другими, незнакомыми Тамасу генералами. Напротив него расположилась худощавая женщина с тонкими, птичьими чертами лица, одетая в строгий буро-зеленый костюм – официальные цвета Королевского совета Кеза. Возле нее пристроился бледный, тщедушного вида человек – герцог Регалиш, доверенный советник Ипилла. Еще несколько аристократов стояли у дальней стены.