Девочки наконец выбрали конфеты и подошли к прилавку расплатиться. Через минуту Кан и Маккалеб остались вдвоем.
— Я ничего не понял, — сказал Кан. — Какую-то ерунду вы говорите, по-моему.
Маккалеб вздохнул и покачал головой.
— Скажи мне, ты хочешь, чтобы убийцу твоего отца поймали?
— Еще бы. Но при чем здесь часы? Какое отношение к этому имеют часы?
— Я бы тебе объяснил, но для этого нужно время.
— Я никуда не тороплюсь.
Подумав немного, Маккалеб решил, что выхода у него нет. Он попросил Кана подождать его и направился в машину за пакетом с кассетой и фотографиями с увеличенного кадра.
Молодого корейца звали Стив Кан. Сидя на переднем сиденье рядом с Бадди, он показывал, куда им ехать. Их дом оказался всего в нескольких кварталах от места, где жили Грасиэла Риверс со своим племянником.
Маккалебу удалось убедить Стива после довольно подробного рассказа. В конце концов поняв суть объяснений Маккалеба, Стив Кан повесил на дверь табличку «Скоро вернусь» и закрыл магазин. Обычно он добирался до работы пешком, но на машине все-таки было быстрее.
Когда они подъехали к дому Канов, Стив пригласил Терри войти. Бадди остался сидеть в машине. Дом был внешне точно такой, как и у Грасиэлы, видимо, одной типовой застройки начала пятидесятых годов. Стив попросил Маккалеба подождать в гостиной, а сам удалился в коридор, ведущий к комнатам. Вскоре до Маккалеба донеслись обрывки разговора на корейском.
Дожидаясь возвращения мальчика, Терри осматривал дом, столь похожий на жилище Грасиэлы. В голове у него роились непрошеные мысли о том, как горевали в ночь убийства две эти столь разные семьи.
Стив Кан вернулся довольно быстро, держа в руках часы и трубку радиотелефона. И то и другое он протянул Маккалебу.
— Мама ничего с часами не делала, стрелки не переводила, — сказал он. — Они идут так же, как той ночью.
Взяв телефон и часы, Маккалеб краем глаза заметил, что в дверях гостиной неслышно возникла женская фигура. Это была мать Стива Кана. Он чуть приподнялся со стула, но вдова никак не прореагировала на его движение. Она молча стояла в дверях и смотрела на Терри.
Маккалеб захватил с собой фотографии увеличенного кадра, а также свою записную книжку и блокнот с пометками. Хотя он и посвятил Стива Кана в свой план, но чувствовал себя не в своей тарелке. Сейчас он должен совершить звонок от имени следователя полиции. А это — преступление, даже если «подставить» придется такого идиота, как Эдди Арранго.
Номер телефона Главного диспетчерского центра сохранился у Терри со времен работы в Управлении ФБР Лос-Анджелеса, когда требовалось скоординировать действия нескольких агентов. Сам Центр, располагавшийся под зданием городской мэрии, был похож на темную пещеру, куда страшно заглядывать. Но именно оттуда вели переговоры по радиосвязи все полицейские и пожарные города. Там же находились часы, показывавшие точное время, по которому следователи установили время убийства Глории Торрес и Чан Хо Кана.
Пока Бадди вез их из Голливуда в магазин, Маккалеб вытащил из сумки дело об убийстве Торрес и отыскал там номер полицейского жетона Арранго. Затем он положил часы, полученные от Стива Кана, на подлокотник и набрал номер телефона Центра. Оператор ответила тут же.
— Говорит Арранго из отдела убийств в Вест-Вэли, — сказал Маккалеб. — Номер жетона один-четыре-один-один. Я сейчас без рации. Мне нужно узнать время, чтобы начать наблюдение. С секундами, пожалуйста.
— До секунды? А вы любите точность, следователь Арранго.
— Точно.
— Подождите, — услышал в трубке Терри, глядя на часы Кана, которые показывали 5:14:42.
— Точное время пять часов четырнадцать минут тридцать восемь секунд, — послышалось в трубке.
— Понял, — сказал Терри. — Спасибо.
Положив трубку телефона, он взглянул на Стива Кана:
— Часы твоего отца спешат на четыре секунды.
Маккалеб заметил, как сузились глаза корейца, когда тот заглянул в его записную книжку. Терри скрупулезно выписал на одну страницу все указания времени по делу Торрес. Сейчас он сделал последнюю запись, и Кан вместе с ним подсчитывал что-то в уме.
Они пришли к одному и тому же выводу одновременно.
— Это означает, что.
Стив вскочил со стула, не закончив фразы. Он посмотрел на мать, продолжавшую молча стоять в дверях гостиной, а потом снова на Терри.
— Это тот подонок! — выдохнул Кан, дрожа от ярости.
— Это мягко сказано, — ответил Маккалеб.
Бадди Локридж завел «таурус» сразу, как увидел, что Терри вышел из дома.
— Поехали, — сказал Маккалеб, захлопывая дверцу машины.
— А паренька в магазин не подвезем?
— Нет, он остался поговорить с матерью. Трогай, Бад.
— Ладно, ладно. Куда теперь?
— Домой, на катер, — ответил Терри.
— На катер? Но эти ребята могут быть еще там. Или в засаде на пристани.
— Это уже не имеет значения. У меня не осталось выбора.
35
Локридж высадил Терри на Кабрильо-вэй, в полумиле от пристани. Маккалеб пошел дальше пешком, укрываясь в тени магазинчиков, выстроившихся вдоль бульвара. Они с Бадди договорились, что Бад оставит ключи в машине и возвратился к себе на шлюпку как ни в чем не бывало. Если он заметит что-то подозрительное или увидит в гавани чужака, то включит фонарь на мачте. Маккалеб увидит свет издалека и не сунется на катер.
Когда показались первые мачты, Терри, как ни вглядывался, ни одного огонька не заметил, хотя было уже темно. Кругом было очень тихо, и ничто не указывало на опасность. Увидев в нескольких шагах будки с платными телефонами, Терри, бросив свою тяжелую сумку, набрал номер Бадди.
— Ну как дела? — спросил он.
— Вроде все спокойно, — ответил Бадди. — Я никого не заметил, и меня никто не тронул. На парковке нет новых машин. Так что легавые слиняли.
— А у меня на катере?
— Там чисто, я смотрел. Но проход к нему загорожен желтой лентой, типа, «не влезай — убьет!».
— Понятно. Я уже на месте. Только сначала загляну в прачечную и спрячу сумку в одной из сушилок. Если меня на катере все-таки ждут гости, сумку заберешь ты, как договорились. Понял?
— Да, не беспокойся.
— Если на катере все спокойно, я выйду обратно очень быстро. Но хочу сказать сейчас — спасибо за все, Бад. Твоя помощь была неоценима.
— Брось, Терри. Мне плевать, что эти недоумки против тебя имеют. Я-то знаю, ты отличный мужик.
Повесив трубку, Маккалеб поднял свою сумку и направился к прачечной. Там он нашел пустую сушилку, запихнул в нее сумку, закрыл крышку и направился к своей лодке.
Прежде чем открыть раздвижную дверь салона, Маккалеб еще раз осмотрелся, но, кроме темной тени Бадди в кубрике своей шлюпки, ничего необычного не увидел. Бадди наигрывал на губной гармошке какую-то старую мелодию. Кивнув ему, Маккалеб раздвинул дверь.
В салоне катера было очень душно, в спертом воздухе висел едва уловимый запах женских духов. Его оставила после себя Джей Уинстон, решил Маккалеб. Свет он зажигать не стал, а достал фонарь, прикрепленный к низу навигационного стола. Потом Терри направил свет на пол и пошел к люку, ведущему вниз. Ему надо было взять запас одежды и лекарств, которого хватило бы на несколько дней. Терри знал, что в ближайшее время он вряд ли снова появится на лодке.
Отыскав на полке дорожную сумку, Терри зашел в свою каюту и положил в нее белье. Он делал все медленнее, чем хотел, но в одной руке приходилось держать фонарь, и с этим пришлось смириться.
Покончив с бельем, Терри прошел в ванную за лекарствами; там же висел и его блокнот для медицинских показаний. Маккалеб поставил открытую сумку на раковину и уже собирался нагрузить ее пузырьками и упаковками со шприцами и прочим, когда он услышал посторонний звук. Выйдя в узкий коридор, он увидел пробивавшийся сквозь люк свет. Свет горел либо в камбузе, либо в салоне, подумал Терри, застыв на месте. А он свет не зажигал.
Маккалеб постоял, прислушиваясь, но вокруг не было слышно ничего, кроме его собственного дыхания. Но выбор у него был невелик. Он, конечно, мог подняться наверх через запасной люк, только смешно было бы думать, что его не ждет сюрприз.
— Бадди! Это ты? — позвал он.
— Нет, Терри, это не Бадди, — прозвучал после долгого молчания женский голос.
Этот голос он узнал сразу.
— Джей!
— Ты не хочешь подняться наверх, Терри? — спросила она.
Оглянувшись, он увидел тусклый свет от фонаря в ванной. Дальше везде была темнота.
— Уже поднимаюсь, Джей.
Джей Уинстон сидела на мягком вращающемся стуле возле кофейного столика. В темноте он прошел, едва не задев ее, подумал Терри, занимая стул в другом конце салона.
— Привет, Джей. Ну как идут дела?
— Бывало и получше.
— У меня тоже, — подхватил Терри. — А я собрался позвонить тебе утром.
— Как видишь, я уже здесь.
— А где же твои друзья?
— Это не мои друзья. И уж точно не твои, Терри.
— Согласен, — кивнул Маккалеб. — Но что все это значит? Как получилось, что ты здесь, а они нет?
— Потому что мы, провинциалы, иногда оказываемся сметливее крутых парней из Бюро.
Маккалеб вяло улыбнулся:
— Ты знала, что я обязательно вернусь за лекарствами.
Джей улыбнулась в ответ:
— Все решили, что ты уже на полпути в Мексику, а возможно, уже там. Но, увидев шкафчик, набитый лекарствами, я поняла, что ты словно на привязи. И должен вернуться.
— Теперь ты меня поймала, и вскоре тебе достанется вся слава и почет.
— Вовсе нет, — спокойно возразила Уинстон.
Маккалеб ответил не сразу. Он старался понять, какую игру ведет Джей Уинстон.
— Что ты хочешь сказать, Джей?
— Понимаешь, интуиция подсказывает мне одно, а улики указывают на другое. А я привыкла доверять своей интуиции.
— Я тоже. Любопытно, о каких уликах ты говоришь? Что ваши люди нашли сегодня у меня на катере?
— Не густо. Бейсбольную кепку с буквами «К» и «И». Она совпадает с описанием той, что была на водителе «чероки», по словам Джеймса Нуна. Вот, собственно, и все, если не считать того, что мы обнаружили, открыв верхний ящик навигационного стола.