– Поэтому вы переехали сюда?
– Нет, совсем по другой причине. Но я напрасно надеялся, что теперь сполна насмотрюсь в окна. В МП мне отвели кладовку. Семнадцатый этаж и глухие стены. Наверное, поэтому я и перебрался на яхту. Люблю простор.
– Что такое МП?
– Ох, простите. Местное подразделение. Здоровенная контора в Вествуде неподалеку от ветеранского кладбища.
Грасиэла кивнула:
– Вы правда выросли на Каталине?
– Рос, пока мне не стукнуло шестнадцать. Потом мать забрала меня в Чикаго… Забавно, всю юность я мечтал поскорее убраться с острова. А сейчас из кожи вон лезу, чтобы вернуться обратно.
– Уже решили, чем займетесь?
– Еще нет. В наследство от отца мне достался причал. Может, махну на все рукой и буду сидеть с удочкой на солнце, попивать пиво.
Маккалеб улыбнулся, и Грасиэла улыбнулась в ответ.
– Если причал уже есть, почему вы тянете с отъездом?
– Яхта еще не готова. Впрочем, как и я.
Грасиэла опустила голову.
– Яхта принадлежала вашему отцу?
Очередная подробность из статьи. Маккалеб слишком разоткровенничался с Кишей Рассел. Мало радости, когда каждый второй знает твою подноготную.
– Его плавучий дом на острове. Отец умер, и яхта перешла ко мне. Много лет томилась в сухом доке и теперь нуждается в капитальном ремонте.
– А кто придумал название?
– Отец.
Грасиэла нахмурила брови и сморщилась, словно проглотила что-то кислое.
– «Попутная волна» – очень странное сочетание. Разве такое выражение существует? Я думала, попутным бывает только ветер.
– Еще как существует. К слову, попутная волна и попутный ветер – понятия диаметрально противоположные, как день и ночь.
– Серьезно?
– Да. Попутный ветер – друг моряка, а волна – заклятый враг.
– Почему? – изумилась Грасиэла.
– Любой, кто хоть раз выходил в море, знает, чем опасны попутные волны. Они возникают позади судна, подкрадываются со спины и способны захлестнуть тебя, увлечь на дно. Если не хочешь угодить в попутную волну, всегда будь на шаг впереди. Название яхты – своего рода предостережение. Не забывай оглядываться, всегда следи, что творится у тебя за спиной. Отец внушал мне это с детства. И потом, когда я отчалил.
– Отчалил?
– Ну, уехал с острова. Отец всегда повторял: остерегайся попутной волны, даже на суше.
Лицо Грасиэлы озарила улыбка.
– Какая потрясающая история. И название воспринимается совсем по-другому. Вы очень скучаете по отцу?
Маккалеб кивнул, но не стал развивать тему. Разговор постепенно иссяк, и они принялись за сэндвичи. Маккалеб не рассчитывал, что речь пойдет о нем. Наспех проглотив пару кусков, он поделился с Грасиэлой своими скромными достижениями, но умолчал, что видел запись убийства Глории. Зато поведал о возможной связи между стрельбой в магазине и вооруженным ограблением у банкомата, которое освещалось в статьях, прочитанных ему Кишей Рассел.
– Что думаете предпринять? – спросила Грасиэла, выслушав его рассказ.
– Для начала вздремну.
Грасиэла вздернула бровь.
– Устал как собака. Я уже отвык столько бегать, а от обилия информации голова кругом. Вернусь на яхту, отосплюсь, а завтра снова в бой.
– Извините.
– Не извиняйтесь, – улыбнулся Маккалеб. – Вы искали человека, который возьмется за дело не для галочки, а с искренним рвением. Рвения у меня в избытке, вот только сил маловато. Вы ведь медсестра, должны понимать.
– Прекрасно понимаю. Поэтому очень прошу, берегите себя. Если с вами что-то случится, смерть Глори…
– Можете не продолжать.
Повисла пауза. Маккалеб первым прервал затянувшееся молчание:
– Кстати, вы оказались правы. В полиции Лос-Анджелеса не торопятся с расследованием. Ждут у моря погоды. Точнее, очередного убийства. Дело сунули в долгий ящик, где оно и пролежит, пока не случится что-нибудь из ряда вон.
Грасиэла сокрушенно покачала головой:
– Сами ничего не делают и вам ставят палки в колеса. Уму непостижимо.
– Классическая борьба за территорию. Таковы правила игры.
– Это не игра, – возмутилась Грасиэла.
– Само собой, – примирительно произнес Маккалеб.
Напрасно он вообще употребил это слово.
– Получается, у вас связаны руки?
– Ну, не совсем. Думаю завтра наведаться в управление шерифа по поводу ограбления у банкомата. Я знаком с Джей Уинстон, старшим следователем. Давным-давно мы с ней распутали одно громкое дело. Будем надеяться, Джей встретит меня куда теплее полиции Лос-Анджелеса. По крайней мере, не сразу даст от ворот поворот.
Грасиэла не сумела скрыть своего разочарования.
– Послушайте, я не фокусник. Любое расследование подразумевает длительную и кропотливую работу. Дела не раскрываются по щелчку. Такое бывает только в кино. На практике все зачастую зависит от крохотной детали, зацепки, которую поначалу не заметили или сочли несущественной. Однако именно в ней кроется ключ к разгадке. Но с наскока ее не определить, нужно время.
– Да, разумеется. Просто меня угнетает, что полиция ничего не предприняла по горячим следам.
– Да, пока… – Маккалеб чуть не ляпнул «пока труп еще не остыл», но вовремя опомнился.
– Пока что?
– Ничего. Вы совершенно правы. Чем больше времени упущено, тем меньше шансов на успех.
Маккалеб даже не пытался подсластить пилюлю. Лучше заранее подготовить Грасиэлу к неминуемому провалу. В свое время Маккалеб считался неплохим специалистом, но до гения недотягивал. Согласившись взяться за расследование, он внушил Грасиэле ложную надежду. Его тщеславные мечты о триумфальном возвращении выльются для нее в горькое разочарование.
– Этим людям плевать, – пробормотала она, не поднимая глаз.
Нетрудно угадать, что речь шла об Арранго и Уолтерсе.
– Зато мне нет.
Они молча доели сэндвичи. Отодвинув тарелку, Маккалеб исподтишка разглядывал Грасиэлу, пока та смотрела в окно. Даже в белом синтетическом халате, с заколотыми волосами Грасиэла Риверс будоражила воображение. В ее облике читалась грусть, которую страстно хотелось развеять. Вероятно, смерть сестры наложила на нее свой отпечаток. Впрочем, печаль – неотъемлемая спутница многих. Маккалеб наблюдал ее даже у младенцев. Они словно заранее ощущали все тяготы жизни, а их дальнейшая судьба лишь оправдывала врожденные опасения.
– Она умерла здесь? – спросил Маккалеб.
Кивнув, Грасиэла повернулась к нему:
– Сначала ее отвезли в Нортбридж, стабилизировали, а после перевели сюда. Я была с ней, когда отключили систему жизнеобеспечения. Была до последнего вздоха.
– Страшное горе. – Маккалеб покачал головой.
– В экстренной хирургии люди умирают каждый день. Мы стараемся не принимать близко к сердцу, даже придумали шутливую аббревиатуру ППС – последняя песенка спета. Но когда это касается тебя напрямую… тут не до шуток.
Грасиэла отогнала гнетущие мысли и, переключив передачу, устремилась вперед, подальше от опасной колеи. Можно сказать, вдавила педаль газа в пол, оставляя все тяготы позади.
– Расскажите мне о ней, – попросил Маккалеб.
– В каком смысле?
– Собственно, за этим я и пришел. Хочу понять характер Глории. Это очень способствует расследованию. Чем больше знаешь о человеке, тем яснее картина.
Грасиэла закусила губу, сосредоточенно размышляя, как описать сестру в двух словах.
– На вашей яхте есть кухня? – неожиданно выдала она.
– Что? – Вопрос застал Маккалеба врасплох.
– Кухня. На яхте.
– Судовая кухня называется камбуз.
– Пусть будет камбуз, – отмахнулась Грасиэла. – Готовить там можно?
– Вполне. Но при чем здесь моя яхта?
– Хотите понять характер моей сестры?
– Очень.
– Тогда вам необходимо познакомиться с ее сыном. Все лучшее от Глори воплотилось в Реймонде. Пообщаетесь с ним и все узнаете.
Сообразив, к чему клонит собеседница, Маккалеб медленно кивнул.
– Сегодня вечером я привезу Реймонда, и мы вместе поужинаем. Он уже наслышан и о вас, и о яхте и ждет не дождется встречи.
Маккалеб на секунду задумался.
– Пожалуй, знакомство стоит перенести на завтра. К тому времени я успею побывать в управлении шерифа и, если повезет, порадую вас хорошими новостями.
– Отлично. Завтра так завтра.
– Насчет ужина не беспокойтесь. Это моя забота.
– Вы неправильно меня поняли. Я только хотела…
– Знаю, знаю, – перебил Маккалеб. – Повозиться у плиты вы всегда успеете, но завтра вы моя гостья, мне и готовить.
– Ладно, – чуть сердито откликнулась Грасиэла, но, осознав, что Маккалеба не переубедить, сменила гнев на милость и улыбнулась. – До скорой встречи.
В южном направлении на шоссе 405 образовалась пробка, и до набережной Маккалеб добрался только к двум часам. Кондиционера в такси не было, голова трещала от смеси выхлопных газов и запаха пота водителя.
Очутившись на борту, Маккалеб первым делом проверил автоответчик. Был единственный звонок, но человек на другом конце провода предпочел сразу повесить трубку. За время болезни Маккалеб успел отвыкнуть от долгой беготни и чувствовал себя слегка разбитым после насыщенного дня. Мышцы ног ныли, спина отваливалась. Спустившись в ванную, он измерил температуру, – к счастью, та не поднялась. Давление и пульс тоже оказались в норме. Маккалеб скрупулезно занес цифры в график, добрел до своей каюты и, наспех раздевшись, повалился на неразобранную кровать.
Несмотря на физическую усталость, сон не шел. Голова пухла от мыслей, перед внутренним взором мелькали кадры убийства. Промаявшись битый час, Маккалеб встал, вернулся в салон, достал из перекинутого через спинку стула пиджака блокнот и углубился в свои записи. В единую картину они пока не складывались, однако начало было положено.
Перевернув страницу, Маккалеб сделал дополнительные пометки и набросал список вопросов для Джей Уинстон. Особенно его интересовало, существует ли тесная связь между двумя убийствами и забирал ли грабитель деньги непосредственно из рук Джеймса Корделла или из лотка для выдачи купюр.