Маккалеб не ответил, и Уолтерс расценил его молчание как упрек.
– Слушай, счетчик на записи – это мелочь. Если зацикливаться на мелочах, преступление и за сотню лет не раскроешь. Приятель, без обид, но мы тут зашиваемся. У тебя все?
– В принципе, да. А вы не сверяли таймер с часами в службе спасения?
– Пытались, но через пару дней после убийства ветер Санта-Ана оборвал линию электропередач, и счетчик сбился.
– Хреново.
– Хреновей некуда. Ладно, мне пора. На связи. Если что-то нароешь, звони напрямую нам, а не Уинстон, иначе заработаешь проблем. Договорились?
– Непременно.
Уолтерс отключился. Маккалеб повесил трубку и пару минут бездумно таращился на телефон. Стоит ли предпринимать следующий шаг? Похоже, он тянет пустышку. Однако за годы службы у него выработалась привычка всегда возвращаться к началу, если на пути вдруг возникла преграда. Под началом обычно подразумевалось место преступления. Но в случае Глории Торрес речь шла непосредственно о преступлении.
Маккалеб снова вставил кассету, отснятую в «Шерман-маркете», в видеомагнитофон и, впившись пальцами в столешницу так, что побелели костяшки, пересмотрел запись в замедленном формате. Запустив пленку в третий раз, он наконец заметил ускользавшую до сих пор деталь, которая была у него под самым носом.
Часы Чан Хо Кана, перекочевавшие к его вдове. Их было хорошо видно, пока раненый старик хватался за прилавок.
Маккалеб возился с кадром и так и эдак, перематывал назад-вперед, пока не поймал изображение крупным планом. Нажав на паузу, он впился взглядом в электронный циферблат, однако ракурс и само расположение камеры не позволяли разглядеть цифры.
Маккалеб рассеянно уставился на экран. Хвататься ли за эту версию? Если удастся определить время, его можно соотнести с тайм-кодом и регистрационным журналом 911. Для полноты картины. Однако Уолтерс прав. В любом расследовании обязательно найдется мелочь, которая выбивается из общего ряда. Портит картину. Вопрос: стоит ли овчинка с часами выделки?
Внутренние терзания прервал легкий крен яхты. Поселившись в доке, Маккалеб научился различать малейшие колебания своего плавучего дома и мог с закрытыми глазами определить, качается ли он под натиском разбегающихся волн или от поступи человека, решившего подняться на борт. Маккалеб обернулся к полупрозрачной двери. Грасиэла Риверс уже ступила на палубу и помогала сойти с трапа мальчику. Реймонд. Ужин. Проклятье! Совсем вылетело из головы.
Чертыхнувшись, Маккалеб выключил телевизор и поспешил навстречу гостям.
Глава 12
– Вы про нас забыли, верно? – непринужденно, без тени упрека улыбнулась Грасиэла.
– Ни в коем случае… вернее, на пять часов я вообще выпал из жизни. Засиделся над документами. Хотя собирался смотаться на рынок и…
– Ничего страшного. Перенесем на другой раз.
– Шутите? – воскликнул Маккалеб. – Мы непременно поужинаем. А это, надо полагать, Реймонд?
– Он самый.
Грасиэла повернулась к мальчику, робко застывшему на корме. Темноволосый, смуглый и кареглазый, он казался младше своих лет. На Реймонде были шорты и полосатая рубашка, в руках он держал свитер.
– Реймонд, это мистер Маккалеб. Я тебе о нем рассказывала. Яхта, кстати, его. Он живет прямо на ней, представляешь?
Маккалеб шагнул вперед и, наклонившись, протянул руку. Реймонд на секунду стушевался, но потом переложил в левую ладонь полицейскую машинку и ответил на рукопожатие. Глядя на парнишку, Маккалеб испытывал необъяснимую грусть.
– Для тебя просто Терри. Рад познакомиться, Реймонд. Наслышан о тебе.
– А с яхты можно рыбачить?
– Конечно. Если хочешь, как-нибудь возьму тебя с собой.
– Очень хочу.
Выпрямившись, Маккалеб улыбнулся Грасиэле. Выглядела она восхитительно. В светлом летнем платье, похожем на то, что было на ней в их первую встречу. Под дуновениями морского бриза ткань, натягиваясь, плотно облегала фигуру. Через руку был перекинут теплый свитер. Маккалеб почувствовал себя неловко в шортах, сандалиях и футболке с надписью «Робишо: Все для ремонта и рыбалки».
– Знаете что, на втором этаже универмага есть великолепный ресторан. Отменная еда и отличный вид на закат. Предлагаю поужинать там.
– Звучит заманчиво, – кивнула Грасиэла.
– Только мне нужно переодеться. Реймонд, как насчет забросить удочку с кормы? Вдруг тебе повезет поймать кого-нибудь, пока мы поболтаем с Грасиэлой?
Лицо мальчика просияло.
– Согласен!
– Отлично, сейчас все организую.
Маккалеб поспешил в каюту, отыскал на верхней полке самый легкий спиннинг и, порывшись в ящике со снастями, достал стальной подлесок с прикрепленным к нему крючком-восьмеркой и поплавком. Прицепив подлесок к удилищу, он завернул на камбуз, открыл морозилку, вытащил замороженного кальмара и, отрезав от него кусочек, насадил на крючок.
Вернувшись на палубу, Маккалеб вручил Реймонду спиннинг и, встав позади мальчика, практически обнимая его со спины, показал, как забрасывать наживку и прижимать пальцем леску, чтобы улавливать малейшее натяжение.
– Справишься? – спросил Маккалеб в завершение лекции.
– Ага. А здесь, на пристани, рыба водится?
– Конечно. Совсем недавно мимо яхты проплывал целый косяк «бараньих голов».
– Бараньих голов?
– Да, такие караси с желтыми полосками. Их очень хорошо видно под водой. Поэтому смотри в оба.
– Ладно.
– Ты порыбачь пока, а я налью твоей маме что-нибудь выпить.
– Она мне не мама.
– Ох, извини, Реймонд. Я хотел сказать, Грасиэле. Ты не расстроился?
– Нет.
– Отлично. Свистни, если клюнет, а сам начинай подсекать.
Маккалеб шутливо ткнул мальчика пальцем в бок и пощекотал выпирающие ребра. Его отец делал так всякий раз, когда юный Терри стискивал удочку двумя руками и не мог защититься. Реймонд, хихикнув, отпрянул, ни на мгновение не отводя глаз от поплавка.
Маккалеб проводил Грасиэлу в салон и закрыл прозрачную дверь, чтобы мальчик их не услышал. Ему было мучительно стыдно перед ребенком за свою оплошность, с лица еще не сошел пунцовый румянец. Однако Грасиэла пресекла его попытку извиниться.
– Не переживайте. Такое часто случается.
Маккалеб смущенно кивнул.
– Мальчик останется с вами?
– Да, я единственная родня. Да и потом, Реймонд со мной с детства. Лишиться разом матери и тетки – для детской психики, пожалуй, чересчур. Со мной ребенку будет лучше.
– А где его отец?
– Кто его знает.
Маккалеб решил воздержаться от дальнейших расспросов.
– Да, чужой человек не заменит родню. Может, вина?
– С удовольствием.
– Белое, красное?
– Какое вам больше по душе.
– У меня сухой закон. Ближайшие пару месяцев точно.
– Тогда обойдусь без вина. Открывать целую бутылку ради одного бокала…
– Нет, нет, я настаиваю, – поспешно возразил Маккалеб. – У меня припрятана бутылка отменного красного. Вы попробуете, а я хотя бы наслажусь ароматом.
Грасиэла улыбнулась.
– Вы прямо как Глори. Во время беременности она садилась рядом со мной и вдыхала аромат вина из моего бокала.
Ее улыбка сделалась грустной.
– Она была замечательным человеком, – тихо произнес Маккалеб. – Это видно по мальчику. Поэтому вы так хотели нас познакомить.
Грасиэла кивнула. Маккалеб нырнул на камбуз, снял с подставки для удилищ бутылку своего любимого «Сэнфорд пино нуар» и взялся за штопор. За этим занятием его застала Грасиэла. Маккалеб уловил запах ее духов с нотками ванили и вдруг почувствовал возбуждение. Близость Грасиэлы всколыхнула в нем давно забытые эмоции.
– У вас есть дети? – спросила она.
– Дети? Нет.
– Вы не были женаты?
– Был один раз.
Маккалеб наполнил бокал. Грасиэла пригубила вино и улыбнулась.
– Великолепно. И давно?
– В смысле? А, вы про супругу. Дайте подумать. Мы поженились десять лет назад, брак продлился три года. Она тоже работала в Куантико. После развода мы остались в одном ведомстве и… нет, мы неплохо ладили, но сами понимаете, приятного в таком соседстве мало. Примерно тогда заболел отец, и я подкинул начальству идею перевести сюда какого-нибудь сотрудника на постоянной основе. Наглядно обрисовал финансовую выгоду. Мне ведь приходилось постоянно летать туда и обратно. Впрочем, не только мне. А если учредить в Лос-Анджелесе филиал, можно сэкономить уйму денег. Естественно, они согласились и одобрили мой перевод.
Грасиэла кивнула и обернулась к двери посмотреть, чем занимается Реймонд. Тот затаился у поручней, высматривая рыбу.
– А вы замужем? – нарушил молчание Маккалеб.
– В разводе.
– Дети?
– Нет.
Грасиэла не отрывала взгляда от Реймонда, ее ласковая улыбка вдруг сделалась напряженной. Заинтригованный, Маккалеб отложил свои расспросы до лучших времен.
– Кстати, вы нашли к нему оптимальный подход. – Грасиэла кивнула на племянника. – Объяснили, а потом дали возможность попробовать самому. На Реймонда этот метод действует безотказно.
Маккалеб развел руками, давая понять, что это вышло совершенно случайно. Потом поднес бокал Грасиэлы к носу, втянул винный букет и с сожалением возвратил гостье напиток. Себе налил остатки кофе, разбавив его молоком и сахаром, и чокнулся с Грасиэлой. Она похвалила вино, сказала, что вкус божественный. Маккалеб со вздохом признался, что кофе больше похож на помои.
– Сочувствую, – ответила Грасиэла. – Мне даже как-то неловко.
– Не смущайтесь. Я рад, что вам нравится.
В салоне воцарилось молчание. Взгляд гостьи упал на кипы бумаг и видеокассеты, забытые на столе.
– Что вы хотели мне показать?
– Да ничего особенного. Просто не хотелось говорить при ребенке.
Маккалеб покосился на палубу. Реймонд вел себя как заправский рыбак и сосредоточенно следил за поплавком. Может, ему повезет подцепить какую-нибудь рыбешку. Хотя вероятность улова в прибрежных водах очень мала – из-за канцерогенов в ней водилась сплошь мелюзга с выживаемостью таракана.