рге. Мне тоже все очень понравилось.
Маккалеб пожал протянутую ладонь. Внезапно Грасиэла подалась вперед и поцеловала его в щеку. Потом провела пальцами по губам.
– Колючий. Отращиваете бороду?
– Пытаюсь.
Грасиэла почему-то засмеялась и обошла автомобиль. Маккалеб галантно распахнул перед ней дверцу. Грасиэла уселась за руль, но вдруг обернулась.
– Напрасно вы в них не верите.
– Вы про ангелов? – Маккалеб поднял бровь.
Они кивнули друг другу на прощанье. Грасиэла завела двигатель, и «фольксваген» рванул с места.
Поднявшись на борт, Маккалеб направился к поручням. Спиннинг по-прежнему стоял в пазу. Маккалеб принялся сматывать леску, не чувствуя ни малейшего натяжения. Вскоре из воды показалось грузило с поплавком и… пустой крючок. Какая-то рыба проглотила приманку.
Глава 13
В четверг Маккалеб встал ни свет ни заря, хотя в порту еще не начали громыхать контейнерами. Выпитый накануне кофе циркулировал по венам, будоражил кровь. В голове теснились разрозненные мысли о расследовании, ангелах, Грасиэле и мальчике. Отчаявшись уснуть, Маккалеб откинулся на подушку и принялся ждать, пока первые лучи солнца проникнут сквозь жалюзи.
К шести утра он успел принять душ, выполнить все необходимые замеры и проглотить шесть пилюль. Прихватив с собой папки с протоколами, Маккалеб поднялся в салон, включил кофеварку и принялся за овсянку. То и дело бросая взгляд на часы, он прикидывал, стоит ли звонить Вернону Каррузерсу, предварительно не переговорив с Джей Уинстон.
Для звонка Уинстон слишком рано, она еще не доехала до работы. Однако Вашингтон, где располагалась штаб-квартира ФБР, опережал Лос-Анджелес на три часа, а значит, Вернон Каррузерс, закадычный приятель Маккалеба из «огнестрельного» подразделения криминалистической лаборатории, уже на месте. Привлекать к делу Каррузерса без согласия Уинстон противоречило профессиональной этике. Но перспектива ждать три часа здорово действовала на нервы, а Маккалеб терпением не отличался. Его одолевала бурная жажда деятельности, каждая потраченная впустую минута была как ножом по сердцу.
Сполоснув тарелку и оставив ее в мойке, Маккалеб снова покосился на часы, решительно снял трубку и, полистав записную книжку, набрал прямой номер Каррузерса. Тот ответил после первого гудка.
– Вернон, это Терри.
– Террел Маккалеб! Соизволил заглянуть в наши края?
– Нет, я в Лос-Анджелесе. Как ты, дружище?
– Лучше расскажи, как ты. Сто лет тебя не слышал.
– Да уж, давненько. Ничего, не жалуюсь. Врачи передали мне ваши открытки, спасибо. И поблагодари от меня Мэри. Приятно, что не забываете. Извини, что давно не звонил и не писал.
– Мы пытались связаться с тобой, но в телефонном справочнике ты не значишься, а ребята из МП не знали твой новый номер. Даже Кейт не в курсе. Сказала только, что ты съехал с квартиры в Вествуде, а в МП шепнули, будто бы ты поселился на яхте. Похоже, кое-кто подался в отшельники.
– Да, решил на время затвориться от внешнего мира. Пока снова не приду в форму, сам понимаешь. Но реабилитация идет полным ходом. У тебя как?
– В целом неплохо. Когда в наши края? Не забудь, комната по-прежнему за тобой. Мы так и не подселили в нее никого из коллег. Рука не поднялась.
Маккалеб со смехом ответил, что пока не собирается в Вашингтон. С Каррузерсом они дружили двенадцать лет. Хотя Маккалеб трудился в Куантико, а Каррузерс занимался экспертизой и маркировкой огнестрельного оружия в криминалистической лаборатории Вашингтона, они часто пересекались по работе. Если Каррузерса вызывали в Куантико, он всегда останавливался у Маккалеба, в ту пору еще женатого на Кейт. Все лучше, чем кантоваться в общаге при академии. А когда Маккалеб приезжал в командировку в Вашингтон, Каррузерс с супругой Мэри селили его в бывшей комнате своего сына, умершего в двенадцать лет от лейкемии. Каррузерс был очень настойчив в своем гостеприимстве, и Маккалебу, скрепя сердце, пришлось отказаться от оплачиваемого Бюро номера в «Хилтоне» близ Дюпон-сёркл. Поначалу он чувствовал себя неловко, считал, что своим присутствием оскверняет обитель покойного мальчика. Однако Вернон с Мэри приняли его как родного, а южная кухня вкупе с отличной компанией не могли сравниться даже с люксом в «Хилтоне».
– Ну если надумаешь, мы всегда рады, – развеселился в ответ Каррузерс.
– Спасибо, приятель.
– А скажи на милость, ты почему звонишь в такую рань? Не спится?
– Вообще-то, я звоню по делу.
– По делу? А я как раз собирался спросить о прелестях отставной жизни. Ты всерьез перебрался на яхту?
– Серьезней некуда. Но покой мне только снится.
– Выкладывай.
Маккалеб не колеблясь поведал Вернону все, вплоть до истории с сердцем Глории Торрес. Он всецело доверял другу, знал, что тот поймет его личную заинтересованность в расследовании и сакральную связь с убитой девушкой. Каррузерс искренне сочувствовал жертвам, особенно юным. Потеря сына, умершего у него на глазах, превратила Вернона в ярого приверженца своего дела; по уровню мастерства и самоотдачи он легко бы заткнул за пояс лучших полевых агентов.
Где-то на середине рассказа в порту поднялся невыносимый грохот. Каррузерс поинтересовался, какого дьявола там творится. Перебравшись в дальнюю каюту и плотно затворив дверь, Маккалеб в двух словах описал эпопею с погрузчиком.
– Хочешь, чтобы я исследовал гильзу? – спросил Вернон, выслушав приятеля. – Даже не знаю. В управлении шерифа работают толковые ребята, мимо них мышь не проскочит.
– Не сомневаюсь. Однако свежий взгляд не повредит. Еще мне надо, чтобы ты прогнал лазерный профиль через свой компьютер. Мало ли. Вдруг что-нибудь выплывет. Нутром чую, выплывет.
– Твоя знаменитая чуйка. Помню, помню. А кто отправит бандероль? Ты или они?
– В идеале – они. Инициатива должна исходить от управления. Попробую уболтать Джей Уинстон. Незачем тебе впутываться в неприятности. Только очень прошу, исследуй все досконально. Наш стрелок – явный рецидивист. Вычислив его, мы спасем чью-то жизнь. Вероятно, не одну.
Каррузерс молчал. Очевидно, прикидывал свой график.
– Значит, так. Сегодня четверг. Гильза нужна мне край во вторник, а лучше в понедельник. Иначе не успею сделать все с чувством, с толком, с расстановкой. В среду мне лететь в Канзас-Сити, выступаю в суде по делу против мафии и раньше следующей недели назад не выберусь. Если информация нужна тебе срочно, не тяни с отправкой. Остальное – моя забота.
– Надеюсь, никаких накладок с основной работой не возникнет?
– Возникнет, еще как. У меня завал на два месяца вперед. Хотя кому я рассказываю. Главное, пришли бандероль, а уж дальше я разберусь.
– Пришлю, не сомневайся. В лепешку расшибусь, но к понедельнику она будет у тебя.
– Заметано, приятель.
– Ах да, чуть не забыл. Запиши мой номер. Сам понимаешь, я здесь лицо неофициальное. По-хорошему ты должен передать всю информацию в управление шерифа, но, если нащупаешь что-нибудь важное, звони сразу мне. В долгу не останусь.
– Можешь на меня рассчитывать, – моментально откликнулся Каррузерс. – Диктуй номер. И адрес. И жди от Мэри открытку на Рождество.
Записав адрес и телефон друга, Каррузерс прочистил горло:
– Ты давно говорил с Кейт?
– Она звонила в клинику через два дня после пересадки. Но я чувствовал себя настолько паршиво, что разговор получился коротким.
– Хм. Ты бы звякнул ей, рассказал, что жив-здоров.
– А стоит ли? Как она поживает?
– Думаю, неплохо. По крайней мере, обратного не слышал. Позвони ей.
– К чему ворошить прошлое? Мы ведь давно в разводе.
– Ну смотри. Хозяин – барин. Тогда напишу ей на мыло, что ты жив-здоров.
Поболтав с Верноном еще пару минут, Маккалеб повесил трубку и отправился в салон за новой порцией кофе. Молоко закончилось, пришлось пить черный. Осушив чашку, Маккалеб ощутил прилив бодрости – и приступ тахикардии. Однако кофейная подзарядка сегодня необходима. Если все сложится удачно, он весь день проведет в разъездах.
Время близилось к семи. Еще немного, и можно звонить Уинстон. Маккалеб выбрался на палубу и огляделся. До самого горизонта простирался густой туман, яхты и прочие суда призраками вырисовывались в утренней мгле. Лишь через несколько часов на набережной засияет солнце. Маккалеб покосился на «Грозу морей» – тишина, очевидно, Локридж видел десятый сон.
В десять минут восьмого Маккалеб вернулся в салон и, раскрыв блокнот, набрал на радиотелефоне номер Уинстон. Как выяснилось, она только-только приехала на работу.
– Я даже за стол сесть не успела, – сняв трубку, пожаловалась Джей. – И вообще не ждала твоего звонка раньше чем к выходным. Там ведь уйма бумаг.
– Уйма, но я ухитрился управиться за сутки. Не мог оторваться.
– Ну, что скажешь?
Маккалеб моментально уловил смысл вопроса. Джей интересовала оценка ее действий.
– Скажу, что ты постаралась на славу. Впрочем, никто и не сомневался. Все нюансы учтены, претензий ноль.
– Но?..
– Но у меня возникли кое-какие вопросы. Если уделишь мне пару минут, я их озвучу. А заодно поделюсь своими предположениями и парой зацепок.
Джей добродушно расхохоталась.
– Вы, федералы, в своем репертуаре. Вечно у вас какие-то вопросы, предположения, зацепки.
– Я больше не федерал, забыла?
– Горбатого могила исправит. Ладно, выкладывай.
Маккалеб пробежался по записям и начал с Болотова.
– Ты хорошо знакома с Ритенбаухом и Агиларом?
– Знать их не знаю. Они не из убойного. Капитан выписал их на неделю мне в помощь. Когда проверяли списки рецидивистов, рук катастрофически не хватало. А почему ты спрашиваешь?
– Думаю, они поторопились вычеркнуть кое-кого из подозреваемых. Надо бы проверить повторно.
– О ком речь?
– Михаил Болотов.
Уинстон зашуршала бумагами, выискивая в отчете нужную фамилию.
– Да, есть такой. А что конкретно тебе не понравилось? У Болотова твердое алиби.