– Например?
– Не знаю. Просто любопытно, дало ли управление ход полученным от меня сведениям.
Повисла пауза, и Маккалеб поспешил сменить тему:
– Миссис Корделл, ваш супруг работал из дома?
– Да, у него был свой кабинет. А что?
– Не возражаете, если я взгляну?
– Пожалуйста, только вряд ли вы найдете там что-нибудь, кроме рабочей документации и счетов.
– Мне бы хотелось посмотреть выписки с кредитных карт в период с декабря по январь. Так проще отследить передвижения вашего покойного супруга.
– А это обязательно? Все-таки кредитки не предназначены для посторонних глаз.
– Миссис Корделл, уверяю, меня интересуют не номера, а биллинг, список покупок и торговые точки.
– Извините. Конечно, я сморозила чушь. Похоже, вы единственный, кому не наплевать на Джима, а тут я со своими нелепыми подозрениями.
Маккалеб смутился. Нехорошо обманывать несчастную вдову, но не признаваться же ей, что его отстранили. Он решительно поднялся, пресекая дальнейшие угрызения совести.
Вдова проводила его в крошечный кабинет, заставленный лыжами и картонными коробками. Часть пространства занимал стол с двумя выдвижными ящиками и два встроенных шкафчика.
– Простите за беспорядок. До сих пор не могу разобраться со счетами. Обычно ими заведовал Джим.
– Не беспокойтесь, мне беспорядок не мешает. Не возражаете, если я посижу здесь, осмотрюсь.
– Да сколько угодно.
– Хм, а вас не затруднит принести мне воды? – попросил Маккалеб.
– Сейчас. – Вдова направилась к двери, но на полпути обернулась. – Вы ведь не хотите пить? Вам просто нужно от меня отделаться.
Маккалеб виновато улыбнулся и стал с преувеличенным интересом разглядывать вытертый до светло-зеленого ковер.
– Воды я вам принесу и над душой стоять не буду.
– Спасибо, миссис Корделл.
– Просто Амелия.
– Хорошо, Амелия.
Битых полчаса Маккалеб копался в ящиках, перебирал бумаги на столе. Времени у него было в обрез, бандероль от Каррузерса уже дожидалась в почтовом ящике на пристани.
Маккалеб сделал кое-какие пометки в блокноте с записями Амелии, отложил в стопку документы и банковские выписки, которые намеревался изучить после. Составил для вдовы полный перечень отложенных бумаг.
Наконец настал черед последнего ящика. Тот оказался полупустым. Корделл хранил в нем материалы по работе, страховые полисы и имущественные распоряжения. Самая толстая папка отводилась под медицинские выписки и счета, начиная от рождения дочерей и заканчивая лечением сломанной ноги самого Корделла. Последний счет был выставлен врачами из Вейла, Колорадо, из чего следовало, что Джеймс получил перелом, катаясь на лыжах.
Маккалеб открыл черный скоросшиватель в красивом кожаном чехле. Внутри обнаружилась последняя воля супругов. По классике каждый называл правопреемником вторую половину, а в случае смерти обоих все имущество наследовали дети. Словом, ничего интересного.
На самом дне лежала папка, озаглавленная просто «Работа». Маккалеб бегло изучил ее содержимое: технические характеристики, докладные записки, квартальные сводки, где имя Корделла упоминалось в самой лестной форме. Маккалеб выписал фамилии непосредственных начальников, с которыми планировал связаться, и взялся за стопку разрозненной корреспонденции. Но и там не обнаружил ничего, что могло бы помочь расследованию: копии внутриведомственных памяток и множественные благодарности Корделлу как главе комитета по сдаче донорской крови и организатору бесплатных обедов для нуждающихся на День благодарения. Среди прочего Маккалеб наткнулся на письмо двухлетней давности, где руководство выражало Корделлу признательность за помощь жертвам лобового столкновения в Лоун-Пайн. Подробности в тексте не раскрывались. Маккалеб сунул конверты обратно в папку и убрал в ящик.
Маккалеб встал из-за стола и осмотрелся. Больше в кабинете ловить было нечего. Внимание привлекла фотография на письменном столе. Семейство Корделлов в полном составе улыбалось в объектив. Маккалеб долго разглядывал снимок, размышляя, сколько бед принесла единственная пуля. Потом его мысли перекинулись на Грасиэлу с Реймондом. Представилась их совместная фотография, где они улыбаются все втроем.
Маккалеб отнес пустой стакан на кухню и направился в гостиную. Амелия Корделл сидела на том же самом месте. Сидела неподвижно, как статуя. Она не включала телевизор, не читала. Просто сидела, не отрывая взгляд от стеклянной поверхности столика. Маккалеб замер на пороге.
– Миссис Корделл?
Она посмотрела на него, не поднимая головы.
– Да?
– Я закончил.
Маккалеб шагнул в гостиную и выложил на столик опись.
– Мне нужно позаимствовать у вас кое-какие документы. Вот список. На днях обязательно верну. Либо завезу сам, либо отправлю почтой.
Вдова рассеянно взглянула на лист бумаги.
– Вы нашли, что искали?
– Пока не знаю. Тут не угадаешь, какая деталь окажется ключевой, пока не придет время. Ну, вы понимаете.
– Не совсем.
– Как бы получше объяснить… В таких делах нужна ключевая зацепка. Помню, в моем детстве была такая игра. Забыл, как называется, но не удивлюсь, если ребятишки играют в нее до сих пор. В общем, берете пластмассовую трубку, ставите ее вертикально, в отверстия посередине вставляете соломинки, а сверху засыпаете мраморные шарики. Суть игры – вытянуть как можно больше соломинок, не уронив шарики. По сути, вся плотина держится на единственной преграде. Убери ее, и начнется обвал. Вот о чем речь. Зацепок у меня масса. Не хватает той, что вызовет обвал. Вот только ее не нащупаешь, пока не переберешь остальные.
Вдова подняла на него невидящий взгляд, каким недавно смотрела на кофейный столик.
– Амелия, мне пора. Я и так отнял у вас слишком много времени. Документы, как и обещал, верну на днях. И обязательно позвоню, если появятся новости. Мой номер найдете в конце описи. Если понадоблюсь, звоните.
Они простились, и Маккалеб зашагал к выходу, но вдруг спохватился.
– Чуть не забыл. Мне попалось письмо, где вашего супруга благодарят за помощь пострадавшим в аварии неподалеку от Лоун-Пайн. Припоминаете?
– Конечно. Это случилось два года назад, в ноябре.
– Не расскажете поподробнее?
– Джимми ездил инспектировать акведуки, а на обратном пути увидел аварию: покореженные автомобили, раненые. Он вызвал по мобильному «скорую» и сам пытался помочь пострадавшим. Маленький мальчик скончался у него на руках. Джимми еще долго переживал.
Маккалеб сочувственно кивнул.
– Таким был мой Джимми, мистер Маккалеб.
Тот снова ответил кивком.
Минут десять Маккалеб топтался на подъездной аллее в ожидании Локриджа. Наконец тот объявился. Из динамиков «тауруса» гремел Хаулин Вулф. Маккалеб забрался в салон и выключил магнитолу.
– Где тебя носило?
– Катался. Куда едем?
– Обратно на пристань. И завязывай устраивать покатушки без предупреждения.
Бадди выкрутил руль и помчался к автомагистрали.
– Тебя не поймешь. Сам говорил: не жди, прокатись по окрестностям. Откуда мне знать, когда ты освободишься?
Возразить было нечего, но Маккалеб все равно злился и извиняться не планировал.
– Если так пойдет и дальше, тебе понадобится мобильник.
– Если так пойдет и дальше, гони прибавку.
Маккалеб не ответил. Бадди врубил музыку и, вытащив из дверного кармана гармонику, затянул «Вэнг дэнг дудл». Маккалеб уставился в окно, размышляя об Амелии Корделл и о том, как одна пуля отняла сразу две жизни.
Глава 25
Бандероль от Каррузерса, толщиной с телефонный справочник, действительно дожидалась в почтовом ящике. Сунув увесистый пакет под мышку, Маккалеб поднялся на борт и, закрывшись в салоне, выложил присланные документы на стол. Особое внимание привлек свежий отчет. Маккалеб решил начать с него, ознакомиться с конечными выводами, а потом вернуться к отправной точке.
Убийство Дональда Кеньона ФБР расследовало совместно с полицией Беверли-Хиллз. Однако, несмотря на все усилия, дело зашло в тупик. Декабрьский отчет за подписью спецагентов Невинса и Улига из особого отдела Лос-Анджелеса гласил, что Кеньон, предположительно, стал жертвой наемного убийцы. Относительно заказчика выдвигались две теории. Согласно первой, Кеньона «заказал» обманутый вкладчик, недовольный приговором или вообразивший, что аферист вновь попытается скрыться от правосудия. По второй версии, киллера нанял таинственный сообщник Кеньона, тот самый, что якобы вынудил его разворовать активы банка. Личность сообщника установить так и не удалось.
Маккалеб подробно задержался на второй версии. Сам факт ее появления свидетельствовал, что федеральное правительство поверило заявлениям Кеньона о мифическом шантажисте. Во время разбирательств обвинение окрестило историю с шантажом выдумкой, попыткой подсудимого снять с себя вину. Однако в протоколе за подписью агентов ФБР вымышленный шантажист представал вполне себе реальной фигурой.
В заключение Невинс и Улиг набросали портрет предполагаемого заказчика, который соответствовал выдвинутым теориям. Очевидно, это был человек обеспеченный, умеющий ловко заметать следы и имеющий самое непосредственное отношение к организованной преступности.
Картина вырисовывалась любопытная. Сначала таинственный шантажист превратился из плода воображения в человека из плоти и крови, а теперь всплыли связи убийцы с организованной преступностью – читай: мафией, – чьи щупальца проникли практически повсюду. Правда, в Южной Калифорнии ситуация складывалась иная. Организованная преступность – настоящая, не чета киношным гангстерам, – цвела тут пышным цветом, однако среди боссов преобладали выходцы из Азии и России, итальянцы на их фоне составляли мизерный процент.
Маккалеб разложил документы в хронологическом порядке. Первыми в списке шли стандартные отчеты и результаты промежуточных расследований, переправленные руководству в Вашингтон. Бегло просмотрев бумаги, Маккалеб отыскал протокол о наблюдении за домом Кеньона в день убийства и углубился в чтение.