Маккалеб уже собирался позвонить на «Грозу морей», проверить, не зацапали ли Бадди федералы, но тут к закусочной подкатил знакомый «таурус». Маккалеб окинул пристальным взором бульвар, глянул, не кружит ли в небе вертолет спецслужб, и, удостоверившись, что горизонт чист, направился к лифтам.
На заднем сиденье «тауруса» валялась пластиковая корзина, набитая бельем. Маккалеб юркнул в салон, покосился на корзину и вопросительно глянул на Бадди, выдувавшего на гармонике неизвестный мотив.
– Спасибо, что приехал. Проблемы были?
Локридж сунул гармонику в дверной карман.
– Не-а. Все прошло как по маслу. Меня тормознули, начали выспрашивать, но я прикинулся дурачком, и они отстали. Четвертаки окончательно сбили их со следа. А ты молодец, Терри, грамотно рассчитал.
– Надеюсь. Кто с тобой беседовал? Та парочка в костюмах?
– Нет, двое других. Представились копами, но имен не назвали.
– Среди них был здоровый латиноамериканец с зубочисткой во рту?
– Был такой.
Арранго. Одна радость, Маккалеб утер нос надменному ублюдку.
– Куда едем? – спросил Локридж.
Ожидая Бадди, Маккалеб успел обдумать дальнейшие действия. Ему предстояло отработать список реципиентов. Причем в кратчайшие сроки. Но прежде необходимо разобраться с нюансами. Любое расследование сродни выдвигающейся пожарной лестнице. Чем длиннее, тем более шаткой она становится. Нельзя пренебрегать точкой опоры, иначе вся конструкция рухнет. Нужно прояснить каждую сомнительную деталь, выстроить четкую картину. Сейчас такой деталью было несоответствие во времени. В первую очередь Маккалеб должен ответить на поставленные им самим вопросы – лишь потом карабкаться выше. Такой философии, навеянной инстинктом, он придерживался. Чутье подсказывало, что где-то среди этих противоречий скрывается истина.
– В Голливуд.
– В тот видеосалон, где мы были? – уточнил Локридж.
– Именно. Сначала в Голливуд, потом в Вэлли.
Бадди вырулил на бульвар Мелроуз, буквально в паре кварталов от медцентра, и уже оттуда свернул на восток, к Голливуду.
– А теперь выкладывай, – потребовал Маккалеб. – Почему ты сказал, что федералы не найдут самое интересное?
– Пошарь в бельевой корзине.
– Зачем?
– Пошарь, не пожалеешь.
Бадди кивнул назад. Маккалеб отстегнул ремень безопасности и перегнулся на заднее сиденье, а заодно проверил, нет ли за ними хвоста. Однако в оживленном потоке автомобилей не обнаружилось ничего подозрительного.
Корзина оказалась набита нижним бельем и носками. Бадди постарался на славу. Едва ли Невинс с коллегами отважились бы рыться в чужих трусах.
– Надеюсь, вещи чистые?
– Само собой. Твой подарок на дне.
Маккалеб забрался на кресло с ногами для пущего удобства и вытряхнул белье. Раздался глухой стук. Под яркими боксерами лежал пластиковый пакет с пистолетом.
Сжимая в руках находку, Маккалеб опустился на сиденье. Разгладил пожелтевший от смазки пластик и, опознав марку, оцепенел от страха. Перед ним был «Хеклер-Кох Р7». Безо всякой баллистической экспертизы понятно, что именно из этого оружия убили Кеньона, Корделла и Торрес. Маккалеб поднес пистолет к глазам. Серийный номер стерт, точнее, выжжен кислотой, а значит, пушку не отследить.
У Маккалеба затряслись руки. Он обмяк и привалился к дверце, обуреваемый отвращением к орудию убийства и осознанием своей незавидной участи. Кто-то планомерно подставлял его под вышку, ловушка непременно захлопнулась бы, не погрузись Бадди Локридж в темные воды Кабрийо.
– О господи, – прошептал Маккалеб.
– Хреновая ситуация, согласись.
– Где ты его нашел?
– В водонепроницаемом пакете на глубине шести футов под кормой. Его привязали леской к проушине. Если знать, где именно он болтается, его всегда можно подцепить багром и выудить на поверхность. Но это если знать. С палубы ничего не увидишь.
– А сегодняшние гости искали в воде?
– Да, один дайвер погружался. Но я его опередил и оставил с носом.
Кивнув, Маккалеб положил пистолет на коврик и обхватил себя руками, словно пытаясь согреться. Хотя он сидел с человеком, спасшим – хоть и на время – его шкуру, на него волной накатило щемящее чувство одиночества. Внезапно Маккалеб ощутил позыв, знакомый до сих пор лишь по книгам, – бей или беги. Им овладело безудержное искушение забыть все, как страшный сон, и бежать куда глаза глядят. Главное – подальше отсюда.
– Бадди, у меня крупные неприятности.
– Я уже догадался, – ответил тот.
Глава 34
По дороге к «Видеограффу» Маккалебу удалось успокоиться и взять себя в руки. Бегством проблему не решить. Остается дать бой. Из-за сердца вариант побега отпадал – без медикаментозной терапии велик риск отторжения трансплантата. Да и как бросить Грасиэлу с Реймондом? От одной только мысли об этом начинало щемить в груди.
Локридж высадил Маккалеба перед салоном, а сам порулил на парковку. На двери болталась табличка «Закрыто», но Тони Бэнкс предупредил, что нужно звонить в домофон. Маккалеб дважды утопил кнопку. Наконец створка распахнулась, и на пороге возник Бэнкс собственной персоной с большим бумажным конвертом в руках.
– Здесь все? – уточнил Маккалеб.
– Да. Кассета и распечатки. Качество довольно приличное.
Маккалеб сунул конверт под мышку.
– Сколько с меня?
– Нисколько. Рад был помочь.
Маккалеб кивнул и уже собирался уходить, но на полпути обернулся.
– Тони, я должен тебе признаться, я больше не работаю в ФБР. Извини, что обманул…
– Да я в курсе.
– Серьезно?
– Вы не ответили в субботу на мое сообщение, тогда я позвонил вам в контору. Номер взял из благодарственного письма, того, что в рамке. Ну мне и сказали, что вы уже два года как на пенсии.
Маккалеб смерил Бэнкса оценивающим взглядом и кивнул на конверт:
– Тогда почему ты не послал меня с моей просьбой?
– Потому что этого хмыря на пленке нужно остановить. Надеюсь, вы засадите ублюдка за решетку. Удачи.
Бэнкс захлопнул дверь. Щелкнул замок, и Маккалеб даже не успел сказать «спасибо».
В «Шерман-маркете» было безлюдно, за исключением двух школьниц, застрявших у стойки с конфетами, да юноши за прилавком. Не застав в магазине вдову Кана, Маккалеб обратился к юноше. Может, он владеет английским получше вдовы.
– Я ищу женщину, которая работает здесь в дневную смену, – медленно, с расстановкой произнес Маккалеб, старательно выговаривая слова.
– Не надо беседовать со мной как с недоумком, – огрызнулся паренек, по виду не старше восемнадцати. – Я родился в США и прекрасно говорю по-английски.
– Прошу прощения, – смутился Маккалеб. – В прошлый раз я разговаривал с хозяйкой, и она понимала меня с трудом.
– Это моя мама. Она тридцать лет прожила в Корее, говоря только по-корейски. Попробуйте для разнообразия переехать в другую страну. Посмотрим, как вы будете изъясняться лет через двадцать.
– Ну извини, извини. – Маккалеб примирительно развел руками, но желаемого эффекта не добился. Тогда он предпринял новую попытку. – Ты – сын Чана Хо Кана?
Парнишка кивнул.
– А вы кто?
– Меня зовут Терри Маккалеб. Соболезную вашей утрате.
– Ну и чего вы хотите?
– Я выполняю просьбу семьи женщины, убитой в вашем магазине…
– Какую еще просьбу?
– Найти преступника.
– Моя мать ничего не знает. Оставьте ее в покое. Ей и без того досталось.
– Вообще-то, мне просто нужно взглянуть на ее часы. В прошлый свой визит я обратил внимание, что она носит часы, которые были у твоего отца в ту ночь.
Юноша растерянно заморгал, а после напустился на девочек, осаждавших полку с конфетами:
– Долго вы будете там возиться?
Девчушки обиженно насупились.
– Зачем вам часы?
Маккалеб вздохнул:
– В двух словах не объяснить. В полицейских протоколах обнаружилось кое-какое несоответствие во времени. Оно-то меня и смущает. Для ясности мне нужно знать, во сколько здесь появился стрелок. – Он указал на видеокамеру под потолком. – Полиция передала мне копию записи, на которой видны часы твоего отца. По моей просьбе этот кадр увеличили. Если твоя мама не переводила стрелки с тех пор… как стала их носить, тогда по ним можно определить точное время.
– Часы для этого не нужны, – отрезал юноша. – Время указано на пленке, а она у вас есть.
– Полиция уверена, что таймер на камере выставлен неправильно. Это я и пытаюсь прояснить. Ты можешь позвонить матери?
Девочки наконец определились с выбором и двинулись к кассе. Юноша молча взял у них деньги, отсчитал сдачу и, проводив покупательниц взглядом, снова повернулся к Маккалебу.
– Не вижу оснований дергать маму из-за таких пустяков.
Маккалеб сердито фыркнул:
– Слушай, я пытаюсь помочь. Разве ты не хочешь, чтобы убийцу твоего отца поймали?
– Конечно хочу. Только не пойму, при чем тут часы?
– Удели мне буквально полчаса, и я все объясню…
– Мне спешить некуда.
Поколебавшись, Маккалеб принял решение и, попросив юношу подождать, отправился к машине за фотографией.
Юношу звали Стив Кан. Устроившись на пассажирском сиденье, он указывал Локриджу, куда ехать. Район, где обитало семейство Канов, находился буквально в паре кварталов от дома Грасиэлы.
Объяснения заняли куда больше чем полчаса. По итогу Стив Кан проникся версией Маккалеба настолько, что повесил на дверь табличку «Перерыв» и запер магазинчик. Обычно до дома он добирался пешком, но поездка сэкономила им время.
Выбравшись из салона, Кан повел Маккалеба в дом типовой застройки – точную копию жилища Грасиэлы, – а Бадди остался в машине. Попросив гостя подождать в гостиной, юноша двинулся в сторону спален. Вскоре оттуда раздались приглушенные голоса, но слов было не разобрать – диалог шел на корейском.
Какая грустная ирония – два одинаковых дома, две разные семьи, объединенные общим горем.
Вернувшись, Стив Кан протянул Маккалебу радиотелефон и часы покойного отца.