Сначала за границей было много шума: писали, что в России угнетают детей, и даже было создано общество для спасения Катеньки и Маратика. Делегация этого общества во главе с леди Ленорван-Гленорванян приезжала в город, чтобы добиться освобождения детей и наказания преступников. К удивлению делегации, директор зоопарка сразу согласился расстаться с детьми. Он привел делегацию к клетке и спросил, не приближаясь к ее решетке:
— Дети, не хотели бы вы поехать в Англию, где живут ваши защитники и защитницы?
— О, йес! — сказали защитницы, и громче всех сказала это леди Ленорван-Гленорванян. — Мы имеем резолюцию Совета Безопасности с одним только голосом против.
— Во дает, — произнес Маратик.
— А що? — сказала Катенька. — Смотаем, покажем этим брокерам, с какой стороны мажут масло.
— На кого мажут? — рассмеялся Маратик.
— На нос ихнему королю! — ответила веселая Катенька.
Детишки подошли к решетке и встали рядышком, держась за ручки. Слезы текли по их щечкам, и ответные слезы потекли по щечкам леди Ленорван-Гленорванян. И ножки леди задрожали.
Директор зоопарка сам отпер клетку и, зажмурившись, убежал к себе в кабинет. Но не успел добежать, потому что получил по затылку кочаном капусты, который метнула ему вслед девочка Катенька.
Детишки послушно пошли следом за леди и доехали до страны Англии — им очень хотелось посмотреть, как живут простые английские дети.
Половина населения Англии пришла на набережную встречать пароход, на котором привезли угнетенных детей из варварской России.
Играла музыка, и детям в Англии понравилось.
После этого связь с Англией временно прекратилась.
А когда ее восстановили, оказалось, что Лондон лежит в развалинах, башня Тауэр — гордость английского народа — упала набок, часы Биг-Бен разбились, на площади Пикадилли разлилась большая лужа бензина с вареньем, река Темза куда-то утекла, а большая часть населения на лодках, плотах или просто вплавь сбежала во Францию и на остров Исландия.
Отважный адмирал лорд Маунтбэттен не испугался маленьких русских хулиганов и предложил им возвратиться домой. Атак как дети уже нашалились всласть, они согласились прокатиться на крейсере «Инвизибл». По дороге домой они отъели адмиралу ухо, обрили наголо и надели ему на голову ботинок. И все же адмирал спас свою страну и возвратил детей в наш зоопарк. И Катенька с Маратиком вновь поселились в клетке, к страшному разочарованию директора зоопарка, который тут же ушел на пенсию, хотя ему оставалось до нее лет двадцать.
С большим трудом удалось отыскать ему замену. Этой заменой стал студент Эдуард Жито-Житинский, который хотел стать академиком и очень нуждался в деньгах. А еще он любил животных и знал их языки, что редко встречается среди людей.
В день, когда Эдуард вышел на работу, он осмотрел зоопарк. Все звери и птицы уже знали, что это новый директор, и кланялись ему или улыбались, потому что с директором ни одно разумное животное ссориться не будет. Но когда Эдуард подошел к клетке Катеньки и Маратика, то дети начали прыгать, кривляться и показывать директору фиги.
— Это наше несчастье, — сказал уходящий директор, который сопровождал нового в его обходе. — Мы хотим возвратить их родителям.
— А родители? — спросил Эдуард.
— Родители возражают, — ответил старый директор. — Вот, кстати, их мама, Прасковья Яковлевна. — И уходящий директор показал на нестарую и недавно еще красивую женщину, которая сидела, пригорюнившись, на скамейке.
Эдуард Жито-Житинский подошел к женщине и сразу понял, насколько она несчастна.
— У вас горе, — сказал Эдуард.
— Как вы точно угадали! — воскликнула мать Катеньки и Маратика. — Как только я вышла из больницы, я стала приходить в зоопарк. Я смотрю на моих детей и удивляюсь: как могло случиться, что они стали такими плохими? Ведь я себе во всем отказывала, чтобы они выросли достойными людьми, инженерами, врачами, учителями и космонавтами. А они стали хулиганами.
Женщина заплакала, а директор Эдуард поглядел на клетку. Катенька и Маратик радовались, что довели маму до слез. Они прыгали по клетке и становились ботинками на кровать.
— Не надо расстраиваться, — сказал тогда молодой директор зоопарка, — Это как болезнь, а каждую болезнь можно вылечить.
— Как называется эта болезнь? — спросила Прасковья Яковлевна.
— Эта болезнь называется свинство. У некоторых она проходит, у других переходит в хроническую форму. Вы знаете, что такое хроническая форма?
— Это когда надолго? — спросил Прасковья Яковлевна.
— Да, это когда болезнь течет медленно, как болотная вода. Но у ваших детей очень острая форма, и потому можно надеяться на излечение.
— Может быть, пригласить зарубежного специалиста?
— Вы с ума сошли! Ваши дети, пока вы лежали в больнице, уже побывали в Англии, и все зарубежные специалисты от них разбежались.
— Ха-ха-ха! — закричали хором из клетки Катенька и Маратик.
— Но что делать? Как помочь?! — заплакала Прасковья Яковлевна.
— Я подумаю, — сказал директор зоопарка, — А вы идите домой и отдыхайте.
Конечно же, Прасковья Яковлевна не пошла домой, а ринулась снова к клетке, простирая к ней руки и умоляя детей сжалиться над несчастной мамой.
А дети смеялись над ней так громко, что все вороны города поднялись в небо, потому что решили, что на них несется стая собак.
Эдуард осмотрел зоопарк, принял дела у старого директора и заперся в своем кабинете, чтобы придумать, как перевоспитать малышей. Не может быть, чтобы они были такими неизлечимыми хулиганами. Ведь у них хороший папа, хорошая мама, хорошие бабушки и славные дедушки. Конечно же, они подцепили вирус хулиганства и злобы, когда гуляли по улице. Ведь на улицах теперь развелось много этого вируса. Может быть, мама на прогулке зашла в магазин и оставила малышей возле очереди за тапочками. А может быть, она гуляла с ними по бульвару, а мимо шли пьяницы или грабители ларьков. А может, наконец, совсем рядом состоялась демонстрация и грудные дети увидели плакаты и лозунги со словами «Долой!», «На плаху!», «Убьем!», «Уничтожим!». Сейчас уже трудно решить, отчего началась болезнь. Но если она есть, то надо не плакать, а лечить. И чем сложнее заболевание, тем хитрее должен быть доктор.
В среду двадцатого числа, когда стемнело и из зоопарка ушли не только посетители, но и сторожа, к клетке Катюши и Маратика подошел верблюд Али-хан и сказал:
— Кончай волынку, братва. А то причешем.
Катеньке и Маратику как раз стало скучно. И они даже обрадовались, что звери ими недовольны. Вот можно будет посражаться! Раньше они со зверьми не ссорились. Ведь звери могут и укусить… Но теперь дети совсем обнаглели.
— А чо те нужно? — спросил Маратик.
— А то, что хозяин зовет, — сказал Алихан и сплюнул на землю.
— Зовет-зовет, — сказал Маратик. — Я не пойду.
— Как не пойдешь? — удивился Алихан. — Ведь зовет.
— Слышишь, что мой братишка говорит? — рассердилась Катенька, — Так что беги к своему хозяину и вели ему сюда идти. Да побыстрее, а то я рассержусь.
Али-хан удивился и пошел к хозяину.
А хозяином зверей был старый павиан Велосипед. Шерсть у него была длинная, зеленая, морда собачья, а сзади красная мозоль.
— Не идут, — сказал Али-хан. — Человечья кровь.
— А что говорят?
— Тебя зовут, — сказал Али-хан.
— Не дождутся, — отрезал павиан. — А ну-ка позови ко мне вот кого… — И перечислил имена.
Не дождавшись хозяина, Катенька и Маратик стали укладываться спать.
Но не тут-то было.
Только Катенька откинула одеяльце, чтобы лечь в кроватку, как увидела, что ее место уже занято. Там лежит, свернувшись, небольшая змея.
Катенька с отвращением хотела скинуть змею на землю, но та подняла маленькую зеленую голову и прошипела:
— Не спеши, Катюшшша. Я очень ядовитая. Я такая ядовитая, что боюсь нечаянно язык прикусить.
Катенька замерла. А Маратик сказал:
— Если ты такая ядовитая, то мотай отсюда! Слышишь? А то я тебе как камнем дам по башке!
— Не дашь, — послышался другой голос, и Маратик увидел, что на потолке сидит громадный паук. Тело — с мужской кулак, а каждая нога в карандаш длиной. Называется такой паук птицеедом, и привезли его в зоопарк из Бразилии, а может быть, даже из Африки. — Вот сейчас я тебе на голову прыгну! — пригрозил паук.
Все хулиганы и бандиты, скажу я вам, не очень смелые люди. Откуда же Катеньке и Маратику быть смелыми, если от их свинства и хулиганского поведения даже взрослые разбегались во все стороны! От такого поведения окружающих хулиганы наглеют. Но звери ведь не убегают неизвестно от чего. Звери шутить не умеют.
— Что прикажете? — спросила Катенька у змеи.
— А ты знаешь, человечий детеныш, что тебе приказано! — сказала змея. — Иди к хозяину. А то он заждался и сердится. Рассердится — побьет.
— Пойдем, — сказала Катюша Маратику, а тот уже прижался к решетке — ждет не дождется, когда можно будет убежать от страшного паука.
Тут паук спустился вниз и открыл замок — звери в зоопарке все умеют, только не показывают людям, чтобы те оставались в дураках.
Катюша и Маратик, склонив головки, пошли по дорожке к обезьяннику. Они конечно же не смирились, только притворились, что стали послушными.
— Ничего, — прошептала Катюша на ухо братцу. — Разберемся что к чему и покажем им, как нас с тобой пугать.
— Конечно, — прошептал в ответ малыш. — Недаром мы весь Лондон взорвали, даже террористы не посмели на себя наши преступления взять.
Старый павиан Велосипед сидел на развилке сухого дерева, поставленного специально для него посреди вольеры. У его ног сидели и лежали его жены и дети, а также молодые павианы.
— Пришли, явились — не запылились, — сказал павиан. — Вот и хорошо. А то я уже сердиться начал.
— А мы так, гуляли, — сообщила Катенька. — Видим, кто-то сидит. Я думаю, пойдем посмотрим, кто сидит, почему не спит.